снега.
- Но ведь главный жар дает северная часть котловины, а не пузырящиеся
озера. Там, может быть, все осталось по-старому?
- Сомневаюсь. Первое землетрясение мы испытали именно там. Возможно,
что еще не все трещины, выводившие кипящую воду и пар, закрылись. В таком
случае изменение климата будет не такое резкое. Но кто поручится, что
следующее землетрясение не докончит эту работу?
- Знаете, нам необходимо еще раз посетить долину Тысячи Дымов и
выяснить, что там произошло.
- Да, это было бы полезно. Но я боюсь, что Амнундак не пустит нас.
- Почему же?
- Потому что первое землетрясение случилось как раз, когда мы были
там. При суеверии онкилонов...
- Понимаю. Ну, пойдем тайком - все равно дружба у нас испорчена, хуже
не будет.
- Но без конвоя страшновато. Можем встретиться с вампу, - заявил
Костяков.
- Они убегут от первого выстрела, а от засады и ночью нас уберегут
собаки. Если идти налегке, можно обернуться в два дня и ночевать у
последней воды. Очень далеко забираться в долину Тысячи Дымов и не
придется - сразу будет видно, продолжается ли выделение паров и кипящей
воды.
- Правильно! - решил Горюнов. - Завтра же в путь да пораньше.
Горохова опять оставим здесь и женщин, конечно, также.
- Нет, Аннуир я хотел бы взять с собой.
- Зачем это? Она стеснит нашу свободу.
- Нисколько, ходок она прекрасный. И, кроме того, если мы пойдем
одни, это возбудит подозрение онкилонов, через стойбища которых придется
идти. Аннуир будет играть роль конвоя.
- Баба в качестве конвоя при трех мужчинах! - рассмеялся Костяков.
- Ну, проводника, соглядатая онкилонов - как хотите. На тех стойбищах
еще не знают, что у нас отношения с Амнундаком испортились. Кроме того,
она хорошо знает дорогу к последнему стойбищу, откуда она родом, и
действительно будет проводником, сбережет нам время.
- Вы опять правы! Значит, решено: завтра чуть свет в путь! И велите
Аннуир потихоньку приготовить нам провизии на дорогу.
- А Горохову ни слова! Приготовим сейчас наши котомки и ружья, пока
никого нет.
Едва путешественники успели сделать это, как в землянку вбежала
запыхавшаяся Аннуир.
- Никита много говорил Амнундаку и воинам - сказала она торопливо, -
говорил, что земля больше не будет трястись и лопаться и что священное
озеро вернется назад и что все будет опять хорошо. Онкилоны сердятся,
зачем белые люди делают это. <Мы им вс° дали: и жилища, и пищу, и молодых
жен, а они не хотят сделать нам доброе>. А женщины кричат: <Отнимите у них
громы и молнии, и пусть они идут туда, откуда пришли. Без них мы жили
спокойно>. И Никита опять им начал говорить, а они твердят свое. Амнундак
решил - вот придет шаман, помолится; как скажет - так и сделаем.
- Никита неосторожно наобещал им то, что может и не случиться, -
сказал Горюнов.
- И в конце концов дело решит шаман независимо от этих обещаний
Никиты, - прибавил Костяков.
- Я думаю, что шаман тоже прислушивается к <гласу народа>, - заметил
Ордин. - Это хитрый старик. Вспомните, когда он волхвовал в день нашего
прихода, он заявил от имени духов, что бедствия, м о ж е т б ы т ь, не
начнутся, пока белые люди остаются у онкилонов. Он оставил себе лазейку и
оказался прав.
Вошел Горохов и сказал:
- Я их немного успокоил, а сначала они очень сердились, а хуже всего
бабы: <Гоните их, нас то есть, в шею! - кричат. - Мы им и жилище, и пищу,
и посуду всякую дали, и лучших девушек своих не пожалели, а они вот что
нам делают!>. И голосят и голосят!.. Насилу их Амнундак шаманом успокоил:
придет, мол, и рассудит, как быть с ними. Сейчас пришел шаман, и мне
велели уйти.
- А мы надеялись, что будем присутствовать при молении, - сказал
Горюнов.
- Никак нельзя, - ответил Горохов. - Шаман, как подошел, увидел меня
и сказал Амнундаку, чтобы белых людей на молении не было.
- Значит, будет суд в отсутствие подсудимых! - усмехнулся Костяков. -
А женщины могут пойти?
- Они уже все там. От них и узнаем прежде всего, что скажет шаман.
Горохов, очевидно, не заметил Аннуир, когда вошел в землянку, а она
за его спиной тихонько шмыгнула за дверь, как только услышала, что пришел
шаман, а ему велели уйти.
- А знаете ли, какой холод на дворе? - прибавил Горохов, присаживаясь
к огню и протягивая к нему руки. - Я совсем околел, пока там разговаривал.
Густой туман, и холодный, словно у нас в Казачьем.
Ордин многозначительно переглянулся с Горюновым, и оба вышли на
воздух.
Их охватил такой холод, какого они давно не испытывали, -
температура, наверное, была едва выше нуля. И тьма была такая, что в двух
шагах нельзя было различить друг друга. Свет от костра, выходивший из
дымового отверстия землянки, едва освещал висевший в воздухе густой туман.
Из жилища вождя уже доносился грохот бубна и глухой голос шамана.
Собаки, почуяв хозяев, подбежали и стали визжать и проситься в
землянку.
- Эге, и они отвыкли от холода! - сказал Ордин. - Ничего, привыкайте,
скоро вернетесь на холодную родину.
- Но завтра мы идем на север? - спросил Горюнов.
- Вот узнаем, что вымолит шаман у богов. Может быть, придется в эту
же ночь, пользуясь туманом, бежать отсюда.
- Едва ли мы найдем дорогу ночью!
- А эти твари на что? Они поведут нас, - ответил Ордин, лаская Крота,
вертевшегося у его ног.
Когда они вернулись в землянку, Горохов укладывался спать от нечего
делать. Выждав, пока он захрапел, путешественники переговорили с
Костяковым относительно возможного бегства ночью и отобрали пожитки,
которые нужно было взять с собой. Затем уселись к огню в тягостном
ожидании возвращения женщин с моления.
Наконец явилась Аннуир, присела к огню и, пристально глядя в него,
сказала со слезами на глазах:
- Худо будет онкилонам, шаман говорит. Холод, вода, огонь. Сбывается
предсказание предков. Белые люди пришли - бедствия начались. Белые люди
уйдут - бедствия останутся. Если могут - пусть помогут. Будем молиться,
жертвы приносить. Нехорошо говорил, нескладно говорил. Три раза начинал
моление. Теперь лежит, как мертвый. Онкилоны сидят, ждут, не скажет ли
лучше.
Но путешественники остались довольны результатами волхвованья. Их, по
крайней мере, прямо не назвали виновниками бедствий, не требовали, чтобы
они прекратили их, не изгоняли немедленно из своей среды. А если бедствия
дадут передышку на целые недели или даже месяцы, онкилоны успокоятся, и
можно будет мирно доживать свое время и уйти, когда это будет удобно.
- Аннуир, - сказал Ордин, - завтра рано-рано мы пойдем в долину
Тысячи Дымов, и ты пойдешь с нами. Но другим ничего не говори.
- Зачем вы опять идете в это нехорошее место?
- Нужно посмотреть, что там делается, скоро ли кончатся бедствия
онкилонов.
- Как вы узнаете это? Шаман не знает, а вы знаете!
- Пойдешь с нами - и ты узнаешь, мы тебе растолкуем. Пойдем через
стоянку твоего рода. Ты знаешь самую прямую дорогу?
- Как не знать - сколько раз ходила.
- И в туман дорогу найдешь?
- Постараюсь. Для тебя все сделаю!
- Ну, тогда ложись спать, вставать нужно рано.
Только что они улеглись, как явились остальные четыре женщины.
При виде пустой землянки они сначала испугались, подумали, что белые
люди тайком бежали, но сейчас же заметили спящих и, погревшись немного у
огня, разошлись по своим местам, откуда вскоре послышался тихий говор.
Путешественники наутро узнали, что шаман, очнувшись, сказал, что белые
люди не должны уходить, а то будет хуже. Поэтому и женщины вернулись к
ним.
Черная пустыня
Чуть свет три исследователя и Аннуир, одевшись потеплее и захватив
котомки и ружья, отправились в путь. Горохову они оставили записку, что
пошли на осмотр озер и вернутся только на следующий день, а его оставили
онкилонам в залог своего возвращения. Туман был очень густ, но Аннуир
быстро нашла прямую тропу к дальним стойбищам и уверенно вела своих
спутников. Холод заставил их идти быстро. На траве повсюду лежал иней, и
одно из озер, мимо которого прошла тропа, оказалось покрытым тонким льдом
у берегов.
- Никогда еще у нас не было так холодно в это время! - заметила
Аннуир при виде льда.
- Вот мы и идем в долину Тысячи Дымов, чтобы узнать, почему стало так
холодно, - пояснил ей Ордин.
Туман рассеялся только к полудню, когда путники дошли до последнего
стойбища, где сделали привал для обеда. Оно тоже развалилось при
землетрясении, но было уже почти восстановлено. Его население встретило
белых людей дружелюбно - до него не дошли еще настроения и подозрения,
развившиеся накануне в роде Амнундака. Они знали об исчезновении
священного озера и были встревожены, но барабан не передал, что в этом
винят пришельцев.
Присутствие Аннуир, которую ее родня любила, отстранило всякое
подозрение, что белые люди бежали, а когда три воина, узнав, куда лежит
путь, предложили себя в конвоиры и это не было отвергнуто, не осталось
даже мысли об отлучке без согласия вождя.
Отдохнув, отправились дальше. Солнце уже пригревало, но день
производил впечатление осеннего, а не летнего. Пошли кратчайшим путем на
север и часа через три достигли пояса скудной растительности, а немного
позже вступили в пустынную местность. Происшедшая в ней перемена была
заметна уже за несколько километров - не видно было многочисленных столбов
белого пара на горизонте, и вдали отчетливо рисовалась черная стена
окраины котловины. Когда вступили в пределы долины Тысячи Дымов, все были
поражены. Не осталось ни одного из тысячи столбов, оживлявших местность
своими клубами и радугами; в кипящих озерах вода или исчезла, или стояла
спокойно, хотя была еще горяча. Повсюду, насколько хватал взор,
расстилалась голая, черная, безжизненная пустыня из лавы с ее шлаковатой
поверхностью, пересеченной в разных направлениях трещинами; от нее шел
теперь сухой жар, и проносившийся по временам ветерок, подобный дыханию из
огромной хлебопекарной или металлургической печи, вздымал черную пыль и
крутил ее смерчами по мертвой равнине. Накаленный воздух струился по ее
поверхности и становился непрозрачным, так как черные обрывы окраины
казались плавающими на поверхности обширного озера и приобретали
фантастические очертания. Казалось, что за озером на самом берегу его
возвышался огромный город.
С изумлением все созерцали происшедшую перемену. Онкилоны были из
тех, которые сопровождали путешественников в прошлый раз, и им стало
жутко. Они долго перешептывались между собой и наконец спросили:
- Где же тысячи дымов, которые мы видели здесь? Где озерки, в которых
мы варили мясо? Что это значит, скажите, белые люди? Почему подземные духи
перестали варить и топить там, в глубине? Умерли они, или заснули, или
ушли в другое место?
Горюнов объяснил им при помощи Аннуир, что все это - последствия
землетрясения. Они поняли только наполовину и сделали вывод, неожиданный,
но правильный:
- Значит, нам далеко, как прошлый раз, ходить не нужно?
Действительно, проникать в глубь черной пустыни не было надобности,
да и было бы очень трудно. В накаленном воздухе было трудно дышать. В
прошлый раз многочисленные столбы пара, испаряясь в атмосфере, несколько
понижали температуру; было жарко, как в бане, но терпимо.
Бросив последний взгляд на мертвую пустыню и маячивший вдали
фантастический город, повернули обратно и на закате остановились на ночлег
у первого из озер в полосе растительности. Здесь было еще тепло - северный
