концу, урожай собран, а морозными утрами и долгими темными ночами
становилось холодно. Камни казались далекими, они будто сознательно
избегали контакта с людьми этого мира.
Если бы с ним был сверкающий меч, задача была бы сравнительно легкой.
Но меч у Артура, и Мерлин должен рассчитывать лишь на свои знания.
Пробираясь в каменный круг, он вздрагивал не только от холодного ветра.
Родство, которое он всегда чувствовал с этими камнями, закрылось, как
дверь на ночь.
Мерлин не ласкал рукой камни, как делал это раньше. Необходимость
заставляла его приняться за работу немедленно. Он подошел к Королевскому
камню.
Осторожно положив на землю цилиндр, Мерлин осмотрел камень.
Ясно, что нельзя просто положить цилиндр на камень, как он наивно
думал. Хотя это место считалось священным, любой прохожий может
заинтересоваться странным предметом. Нет, цилиндр нужно хорошо спрятать и
Мерлин знал, где: под самым массивным каменным блоком.
Он поднимал этот камень, сможет поднять его вновь, хотя без меча это
значительно труднее. У него с собой только нож, но не из удивительного
металла. Тем не менее его нудно использовать.
От камней падали густые тени, в них что-то таилось. Мерлин постоянно
оглядывался, всматриваясь в эти бассейны темноты. Хотя раньше Нимье
использовала длишь такие иллюзии, которые он и сам мог вызвать, все же в
этом месте оставалось что-то угрожающее.
Мерлин вспомнил слова Лугейда: в древних храмах долго сохраняются
таинственные силы, которым некогда здесь поклонялись.
Здесь не место для ночлега. Нужно солнце, которое когда-то почиталось
здесь как источник жизни, чтобы вызвать всю его энергию. А пока у него
есть время, чтобы подготовиться к величайшему усилию в жизни, большему,
чем даже иллюзия, сопутствовавшая рождению Артура. Снова подобрав маяк, он
двинулся к насыпи, некогда бывшей жилищем Лугейда. Тут он расположился на
ночь, напился из ручья, который почти совершенно затянуло илом с тех пор,
как сюда перестал приходить друид, поел остатки провизии, привезенной из
Камелота.
Потом сел, прислонясь спиной к остатку стены, и посмотрел на Место
Солнца. С наступлением темноты поднялся ветер. Пролетая меж камнями, он
издавал воющий звук. Впечатлительный человек мог бы услышать в нем жалобы
умерших.
Не в первый раз Мерлин задумался о Повелителях Неба. Что они искали
здесь? Почему так хотели вернуться? Они так сильны что легко перелетают от
одной звезды к другой. Почему они не найдут для себя другой, лучший мир?
Может, существует какое-то качество, которое можно найти только
здесь? Может, человечество нужно им, чтобы выжить? Зеркало отвечало
уклончиво, когда он пытался расспрашивать об этом. Когда оно выдавало
информацию, Мерлин часто испытывал чувство угнетения - в его мире не было
слов для тех необычных предметов и сложных машин, которыми легко
пользовались другие. Но некоторые самые простые вопросы, казалось, в свою
очередь смущали зеркало.
Хотя он не смыкал глаз, а продолжал следить, как ночь поглощает Место
Солнца, Мерлин напряженно думал, собирая сведения, накапливая необходимую
энергию. Ему предстояла не галлюцинация, а реальное действие.
Он такой же полководец, как Артур, но в войске его не люди. Глубже и
глубже погружался он в свою память и разум. И неожиданно узнал возникшую в
памяти картину. На этом самом месте стояла Нимье, тело ее белело, волосы
развевал ветер. Он слышал сладость ее голоса, чуть не касался теплого
тела. Нет!
Мерлин решительно подавил это воспоминание. Неужели он может
действительно коснуться Нимье, если напряжет все силы? Вон из мозга! Он
должен забыть о ней.
Зеркало... Он должен сосредоточиться на зеркале, как если бы оно
стояло перед ним. Увидев зеркало, Мерлин успокоился. Мерлин слышал его
голос, различал слова, он знал, что ему нужно делать.
Он больше не чувствовал усталости. В нем нарастала сила, заполняя
тело и мозг. Нужно ее сдерживать до наступления нужного момента. Мерлин не
замечал, как проходило время. Не чувствовал холода. Внутренняя энергия
согревала его, и, несмотря на резкий ветер, он отбросил плащ.
Случайно взглянув на свои руки, лежавшие на коленях, он не удивился,
увидев, что они слегка светятся. Он чувствовал свою силу, ему все труднее
становилось ее удерживать. Губы его двигались, но даже шепот не срывался с
них, только в мозгу продолжали звучать древние слова, складываясь во
фразы.
Когда небо посерело, Мерлин встал. Хотя он просидел всю ночь, тело
его не затекло. Наоборот, он чувствовал себя, как бегун, рвущийся в путь.
Левой рукой он прижимал к себе маяк. В правой - наготове нож.
Большими шагами приблизился он к Королевскому камню и встал рядом,
готовый встретить восходящее солнце. Маяк он положил на землю у ног. Вот
он вытянул руку и со звоном начал ударять ножом по камню произнося в то же
время слова, к которым готовился всю жизнь.
Удар, удар, темп все ускоряется. На небе зарево - предвестник
восхода. Удары превратились в сплошную металлическую вспышку от встречи
металла с камнем рождались искры. Голос Мерлина поднялся, он требовал,
чтобы силы, заключенные в камне, подчинились его воле.
Камень зашевелился, не так быстро, как в ответ на удары меча, но
зашевелился. Мерлин напряг всю волю, поднял нож и один конец камня
последовал за лезвием.
Мокрая одежда прилипла к телу. Несмотря на холод, Мерлину было жарко,
с него струями тек пот. Вверх и вверх. Пока камень не встал вертикально. И
тут Мерлин произнес единственное слово, которое не осмеливался произносить
раньше, - Слово, Связующее Силу. Камень продолжал стоять, траншея под ним
была пуста.
Мерлин опустился на колени. Ножом он начал копать землю. Работал
напряженно: он не знал, сколько времени Слово будет удерживать камень.
опал, отбрасывал землю, снова копал, глубже, глубже, быстрее...
Наконец углубление готово. Мерлин поставил в него маяк, более легким
концом к небу. Работая еще быстрее, он сгреб обратно выкопанную землю и
утрамбовал ее руками и рукоятью ножа. Наконец он отбросил нож и
выпачканными землей, с обломанными ногтями коснулся цилиндра в
определенном месте, повернул, и крышка легко снялась.
Дрожа от крайнего напряжения и усталости, Мерлин выбрался из-под
камня. Опустившись на колени он взглянул на возвышающийся монолит.
Мысленно произнес освобождающее слово. Камень упал со страшной силой.
Мерлин надеялся что выкопанная им для маяка яма достаточно глубока. Он так
устал, что мог только лежать, касаясь рукой камня, почти без сознания.
Именно прикосновение к камню привело его в себя. Он всегда чувствовал
силу, заключенную в камне, но на этот раз биение было иным. Поняв, в чем
дело, Мерлин испустил крик облегчения и радости. Получилось! Маяк
действовал. Но когда прилетят корабли? Откуда? Сколько?
Он слишком ослаб, чтобы сразу встать, и продолжал сидеть, опустив
голову на грудь, опираясь рукой о камень, все время ощущая мощное биение.
Его привело в себя ощущение опасности. Как будто ветер донес
отвратительный запах. Мерлин поискал ощупью в траве нож - свое
единственное оружие. Теперь он слышал топот копыт, крик, который мог
доноситься только из человеческой глотки.
Саксы? Разбойники? Он знал только, что приближаются враги. Поэтому,
не вставая, отполз в тень камня. Отсюда ему был виден весь отряд. Всадники
не направлялись прямо к его ненадежному укрытию. Мерлин понял, что они не
решаются вторгнуться в Место Солнца.
Один из них подъехал со стороны хижины Лугейда, гоня с собой лошадь
Мерлина. Мерлин слышал возбужденные голоса, но не разобрал слов. Он,
однако, был достаточно близко, чтобы рассмотреть на двоих всадниках одежду
заморских жрецов. Остальные были явно вассалами одного из племенных
вождей.
Жрецы подгоняли воинов. Но, невзирая на нетерпеливые приказы, воины
не торопились приближаться к священному месту. Древнейший закон,
соблюдаемый всеми племенами, гласил: нельзя проливать кровь и преследовать
беглеца в Месте Солнца.
Мерлин был уверен, что они ищут его, но причины понять не мог. Артур
дал при своем дворе место верящим в Христа, и многие из его приближенных
были христианами, но король придерживался либеральной политики Амброзиуса.
Когда к нему присоединялись воину, готовые сражаться с захватчиками он не
спрашивал, какому богу они поклоняются. В его окружении были такие, кто
склонял колени перед убийцей быков Митрой, другие верили в древних богов
Британии.
Кто разрешил этим всадникам преследовать его? Мерлин готов был
поклясться, что это сделано без ведома короля. Хотя Артур никогда не был
так близок к Мерлину, как тот надеялся, но все же уважал его и иногда
прислушивался к человеку, вложившему меч Британии в его руки. Нет, Артур
не стал бы преследовать его. Но кто-то ведь послал этих охотников Мерлин
подумал о Модреде. Неужели этот явившийся ниоткуда "племянник" приобрел
такую власть в Камелоте?
Жрецы по-прежнему подгоняли всадников, а воины пятились. И вот серые
рясы одни двинулись вперед. Один поднял символ своего бога - деревянный
крест. Оба пели молитву. Мерлин видел, что меньший из жрецов обнажил меч,
хотя это противоречило всем представлениям Мерлина жрец не может быть
воином.
Почему он должен прятаться, как загнанный зверь? Возмущенный, Мерлин
встал и вышел из-за камня. Он выпрямился, как воин, ожидающий нападения
противника.
Когда жрецы подошли ближе, Мерлин разглядел их лица. Одного из них он
узнал. Это был тот самый жрец, с которым Модред говорил на пиру в
Камелоте. Итак, его подозрения оправдываются. Эта встреча - дело рук
Модреда.
- Кого вы ищете, люди божьей службы? - спросил Мерлин.
Жрец, державший крест, на языке римлян произносил заклинание против
сил Тьмы. Он запнулся, но с яростью продолжил свое пение. Его спутник не
поднял меч. Хотя у него были глаза фанатика он все же, видимо, не был
готов напасть на безоружного.
- Демонское отродье! - воскликнул он, заглушив звуки молитвы.
Мерлин покачал головой.
- Вы стоите на месте, которое знало многих богов, - спокойно сказал
он. - Большинство из них давно забыто, потому что исчезли те, кто взывал к
ним в минуту опасности. Пока люди осознают, что в них есть гораздо большие
Силы, способные привести их к лучшей жизни и миру, будут существовать
боги. И неважно, как человек называет эту Силу: Митри, Христос или Лаг.
Сила остается той же самой. Только смертные различаются, а Сила была, есть
и будет неизменной и переживет даже землю, на которой мы стоим.
- Богохульник! - послышался крик жреца. - Слуга зла...
Мерлин пожал плечами.
- Ты берешь на себя мою роль, жрец. Барду подобает играть словами, и
он делает это с большей легкостью и искусством, он может открыто устыдить
короля при его дворе. Я не спорю с тобой. То, что я слышал о вашем Христе,
убеждает, что он действительно один из обладающих истинной Силой. Но он не
единственный. У каждого племени в свое время появляется собственный бог. Я
приветствую вашего Христа, как одного из видевших Великий Свет. Но разве
Христос учил вас преследовать человека, не идущего с ним по дороге? Я
думаю, нет, иначе он не принадлежал бы к Великим, для которых ясны и
открыты все пути.
Молитва второго жреца затихла. Со странным выражением на старческом
лице смотрел он на Мерлина.
- Ты говоришь необычные вещи, сын мой, - сказал он.
- Если ты слышал обо мне, жрец, то знаешь, что я вообще необычный
человек. Если хочешь сразиться силами, то знай: это детская игра, а
