влага, но ее было недостаточно для того, чтобы утолить жажду.
Запах был резким, но не противным. Это могло быть питье, топливо, все
что угодно. Снова риск, сколько раз я... мы уже рисковали с те пор, как
покинули "Вестрис".
- Как ты считаешь, это питье или топливо? - спросил я Иита, держа
канистру так, чтобы он, она или оно могло в свою очередь понюхать ее.
- Питье, - был его решительный ответ.
- Откуда ты это знаешь?
- Неужели ты думаешь, я говорю так только потому, что мне этого
хочется? Нет. Мое тело способно само определить ядовитые вещества. - Это -
полезно, выпей и сам убедишься.
Он отдал приказание властным тоном, и я забыл, что оно исходило от
крошечного, покрытого шерстью существа неизвестного вида. Я поднес
горлышко к губам и набрал полный рот жидкости, такой кислой, что едва не
опрокинул канистру. Вино это вещество не напоминало, но и водой,
безусловно, не было. Однако, когда я невольно проглотил его, то
почувствовал прохладу в горле, и во рту стало свежо, словно я хлебнул из
холодного ручья. Я отпил еще и передал контейнер Ииту, поддерживая его,
пока он сосал. Итак, у нас была необходимая нам влага. С едой нам не
повезло. В соседнем шкафчике мы нашли засохшие жесткие брикеты розоватого
цвета. Иит заявил, что они ядовиты. Если это и был неприкосновенный запас,
сохранившийся на шлюпке, то он предназначался не для нас.
Иит обнаружил несколько странных на вид инструментов и еще один набор
оружия; вот и все, если не считать ящика, стоявшего в последнем шкафчике,
на нем было несколько циферблатов, а из отверстия на задней стенки
выдвигались два стержня, при этом между ними появлялось тонкое полотно,
которое растягиваясь, превращалось в пленку. Я решил, что это средство
связи, предназначавшееся для того, чтобы подать сигнал бедствия, как
только спасательная шлюпка совершит посадку. Но те, кто мог его услышать,
давно исчезли из этой части Галактики.
Когда представители моего вида начали осваивать космос, выяснилось,
что они не первыми вышли на звездные дороги. Другие расы тоже
путешествовали в космосе, их империи и конфедерации, состоявшие из многих
миров, достигли расцвета и пришли в упадок задолго до того, как мы освоили
огонь и колесо, научились добывать металлы, изготовили плуг и меч. Время
от времени мы обнаруживаем их следы и ведем оживленную торговлю найденными
при этом древностями. Закатане, если я не ошибаюсь, собрали
археологические находки, свидетельствующие о существовании, по крайней
мере, трех таких империй или союзов, исчезнувших задолго до того, как мы
впервые появились в космосе; а закатане самый древний народ из тех, о ком
мы узнали из первых рук: их письменным источникам уже более двух миллионов
планетарных лет! Они существуют очень долго и превыше всего ценят знания.
Если мы по счастливой случайности приземлимся на обитаемой планете,
то даже эту спасательную шлюпку можно будет продать так выгодно, что я
смогу начать торговлю драгоценностями. Но на это я даже не надеялся. Я бы
с радостью согласился приземлиться где угодно, лишь бы там были воздух,
пригодный для дыхания, а также вода и пища в количествах, достаточных для
поддержания жизни.
На спасательной шлюпке не было хронометра. Я спал, Иит тоже. Ели мы
очень экономно, только тогда, когда не могли больше противиться
потребности организма, пили жидкость, доставшуюся нам от исчезнувшего
экипажа. Я попытался поговорить с Иитом, но он свернулся клубочком и
упрямо молчал. Я говорю "он", потому что привык думать о нем, как о
существе мужского пола. Правда, он ни разу не подтвердил моего
предположения, но зато и не пытался его опровергнуть.
У нас оставалось всего полтубы с едой, когда белая лампочка на
приборной доске, светившаяся так ровно, что я перестал обращать на нее
внимание, вспыхнула желтым светом и раздался сигнал тревоги. Я обрадовался
(или испугался?), решив, что мы идем на посадку. Откинувшись в гамаке и
прижав к себе Иита, я подумал, что это древнее судно и истощенными
запасами энергии вполне может разбиться при приземлении.
7
При входе в атмосферу мы получили такой удар, что на некоторое время
потеряли сознание. Когда я снова пришел в себя, вибрация прекратилась, но
корабль раскачивался от моих неуверенных движений так, словно мы
запутались в огромных сетях, а не сели на твердую поверхность. Прикрепив
шлем к скафандру, я заметил, что Иит на всякий случай залез в свой ящик.
Затем я осторожно пополз к люку, от моих движений спасательную шлюпку
бросало из стороны в сторону самым неприятным образом.
Изнутри люк запирался несложным устройством, рассчитанным на то, что
человек, котором удалось спастись, может быть серьезно ранен. Но когда я
попытался открыть его, механизм заело, а в щель поползли струйки белого
дыма. Я боролся с упрямым металлом до тех пор, пока не смог протиснуться
через образовавшееся отверстие без риска порвать свой драгоценный
скафандр.
Снаружи меня охватили клубы плотного дыма. Я огляделся в поисках
опоры. Спасательная шлюпка начала скользить в сторону, и я понял, что у
меня нет времени на размышления. Как только она резко наклонилась, я
прыгнул прямо в клубы дыма и угодил в кучу измятой и горящей листвы,
скрытой за этой завесой.
Обломок ветки толщиной в руку, с острым, как копье, концом едва не
пропорол меня насквозь. Я схватился за него обеими руками и секунду висел,
судорожно пытаясь найти ногами хоть какую-нибудь опору. Но он согнулся под
мое тяжестью, я, ломая ветки, рухнул вниз и застрял на самой толстой из
них, зацепившись поясом за покрытый мхом сучок. Неподалеку раздался
страшный треск - это, должно быть, упала спасательная шлюпка. Я повис на
суку, который задержал мое падение, и, затаив дыхание, осмотрелся вокруг.
Листва, окружавшая меня, была блеклого желто-зеленого цвета, местами
переходившего в ярко-желтый и пурпурно-красный. Я стоял на покрытой грубой
коркой ветке, настолько широкой, что на ней свободно могли разойтись два
человека, ее устилал фиолетовый мох, из которого торчали алые шипы с
чашечками, похожими на цветы, которые открывались и закрывались в ритме
дыхания или бьющегося сердца.
Надо мной зиял огромный пролом с рваными краями, очевидно, он
образовался при падении спасательной шлюпки. Вокруг меня лиственный шатер
был плотным и непроницаемым.
Я подтянул поближе ящик с Иитом, он стоял на задних лапах и
осматривался вокруг, быстро, по-змеиному двигая шеей. Раздался удар,
который я не только услышал, но и почувствовал, ветка подо мной
закачалась. Я решил, что спасательная шлюпка достигла наконец земли. Даже
такому тяжелому кораблю потребовалось на это некоторое время, значит крона
располагалась высоко над землей и была достаточно плотной, чтобы выдержать
тяжесть приземлившегося корабля, смягчить удар и задержать окончательное
падение.
Клубы дыма стали еще гуще и надвигалось откуда-то сверху. Если там
разгорался огонь, то требовалось срочно уходить. Обогнать лесной пожар в
моем неповоротливом скафандре было практически невозможно.
Я встал и осторожно двинулся по направлению к стволу. По крайней
мере, впереди меня ветка делалась шире и толще. Помимо мха и дыхательных
чашечек здесь попадалась и другая растительность. Вскоре одно такое
растение преградило мне путь. Широкие, мясистые желтые листья, сложенные
розеткой, образовали углубление, в котором собралась вода или какая-то
другая бесцветная жидкость. Над этой крошечной запрудой я увидел наконец
живое существо.
Насекомое, величиной примерно с мою ладонь, вспорхнуло, раскрыв свои
прозрачные крылышки. Оно настолько сливалось с листвой, что я не замечал
его, пока оно не взлетело. Другое существо, прятавшееся за листьями,
подняло мокрую морду и оскалило зубы. Как и насекомое, оно было хорошо
замаскировано, его темная, покрытая неровными наростами шкура копировала
грубую кору, покрывавшую сучья дерева. Судя по клыкам, это было плотоядное
животное, величиной примерно с Валькирию, с длинными конечностями,
заканчивающимися цепкими когтями, явно предназначенными для охоты, а не
для лазанья по веткам дерева.
Оно не испугалось меня и не собиралось отступать. Оскалив зубы,
наклонило вниз уродливую голову и вобрало ее в плечи, как будто собиралось
прыгнуть.
Для того, чтобы двигаться вперед, мне пришлось бы обойти водоносное
растение. Мой соперник был невелик, но не стоило его недооценивать. Как
мне не хватало лазера. По корабельным законам все оружие во время полета
хранится под замком. Кроме того, вольные торговцы, как правило, имеют при
себе только станнеры, выстрелом из которого можно оглушить, но не убить. А
у меня не было даже станнера.
- Не трогай его, - прозвучала в моей голове команда Иита, - оно
убежит.
И оно действительно убежало, исчезло внезапно, напомнив мне призраки,
создаваемые песчаными волшебниками с Хаймандиана. Я заметил лишь тень,
мелькнувшую на фоне коры за растением, и больше ничего не говорило о том,
что его уже нет.
Я осторожно ступил на широкие листья. Они ломались под моей тяжестью,
желтый сок, сочившийся из них, пачкал подошвы ботинок, листья чернели и
тут же начинали гнить, распадаясь на части. Еще несколько прозрачных
тварей взлетели и с плеском опустились вниз за моей спиной. Своим
появлением я разрушил мир, в котором они обитали.
Скользя и оступаясь, я осторожно двигался по покрытой слизью
поверхности и наконец перебрался через нее. Лицо под шлемом было покрыто
потом, дыхание стало прерывистым. Запасы воздуха подходили к концу,
придется снять шлем, даже если это будет стоить мне жизни.
Присев на корточки, я щелкнул замком и сделал вдох, не исключая того,
что в результате этого эксперимента останусь без легких. Но, хотя воздух и
был насыщен ядовитыми испарениями, он понравился мне больше, чем тот,
которым мне пришлось дышать в спасательной шлюпке.
Со всех сторон доносились разнообразные звуки: жужжание насекомых,
резкие крики, раздававшиеся в отдалении глухие удары, казалось, кто-то
время от времени бил в огромный барабан. Слышался шелест и потрескивание.
Я чувствовал сильный запах гари, хотя и не замечал среди живущих на дереве
существ никакого движения, которое дало бы возможность предположить, что
эти обитатели покрытых листьями высот спасаются от огня.
За моей спиной увядало растение-водонос, его измятые листья
распадались на гниющие куски, внутренние лепестки или листья, в которых
собиралась вода, раскрылись, и с ветки хлынули бурные потоки, унося с
собой извивающихся и отчаянно барахтающихся животных. Растение продолжало
умирать и гнить, наконец от него осталось лишь черное пятно, издававшее
такой тошнотворный запах, что я поскорее двинулся дальше.
Ветка расширялась. Теперь ее обивали лианы, приходилось двигаться
очень осторожно, чтобы не угодить в ловушку. Я потел от удушливой жары.
Скафандр все больше мешал мне. Кроме того, мучил голод, и, вспоминая
пившее из лужи существо, я размышлял о том, удастся ли мне поймать
какое-нибудь животное.
- Пусти! - Иит не тратил слов попусту, однако было достаточно ясно,
что он имеет в виду. Придержав ящик, я открыл дверцу. Он пулей вылетел
наружу и в нерешительности замер на ветке, покачивая головой из стороны в
сторону.
- Нам нужна еда... - помнится, Иит говорил, будто бы умеет отличать
съедобное от несъедобного. Больше всего я опасался того, что на незнакомой
