снова реагировал на наличие устройства, подобного тому, что я нашел в
машинном отделении.
Подвязанную руку подергивало, правда, не настолько сильно, чтобы
перевязь порвалась, но достаточно сильно для того, чтобы я понял, куда
идти. По дороге мне попались еще две пустые каюты. Затем рука резко
дернулась, высвободилась, повернулась всей своей мертвой тяжестью и
указала на стену, оказавшуюся вследствие вращения корабля у меня под
ногами. Там виднелся еще один люк, который вел в отсек, где находилась
спасательная шлюпка. Но он был закрыт. Возможно, никто не сумел добраться
до нее.
И снова моя перчатка устремилась к двери и пригвоздила меня к ней, а
камень вспыхнул ярким светом. Но на этот раз он не успел прожечь ее
насквозь. Она отошла в сторону, и я увидел удлиненный силуэт спасательной
шлюпки. Правая рука упала вниз, я подтянулся с помощью левой и рванул
крышку люка шлюпки. Она поддалась, и я ввалился внутрь, ящик с существом
упал вслед за мной.
Внутри все было озарено мерцающим светом, исходившим не только от
камня, но и от панели в носовой части шлюпки; висели плетеные люльки,
предназначенные для пассажиров, одна была так близко от меня, что мне
удалось за нее ухватиться. Я почувствовал усиливающуюся вибрацию.
Устройство, приводящее спасательную шлюпку в движение, уцелело, его
мощности хватило, по крайней мере, чтобы освободить ее от опор,
удерживающих ее во чреве материнского корабля. Мы вылетели с такой силой,
что я упал плашмя и на мгновение потерял сознание.
- Воздуха...
Я поднял затуманенный взор. Фонарик все еще горел, его свет падал на
изогнутую стену и, отражаясь, слепил мне глаза. Внезапно я заметил, что
дышу судорожно и прерывисто, временами покашливая. Воздух, которым я
пытался наполнить легкие, имел странный запах и раздражал ноздри. На плече
устроился пушистый зверек, усатая мордочка тыкалась мне в лицо, а темные
глазки-бусинки пристально смотрели на меня.
- Воздух, - сказал я сонно. Это все больше напоминало причудливый
ночной кошмар. Такие логичные, но весьма неправдоподобные кошмары,
вероятно, снятся довольно редко. Однако тогда мне было достаточно того,
что я лежу в гамаке и жадно дышу этим неприятным воздухом.
Слегка повернув голову, я бросил взгляд на приборную доску.
Многочисленные огоньки, замелькавшие на ней, когда я ввалился в шлюпку,
погасли, и теперь горели только три лампочки: бело-желтая, в центре и
немного повыше других, красная и прозрачно-голубая. Я посмотрел на руку.
Под затуманенной поверхностью камня еще мерцал слабый отблеск, ладонь
слегка покалывало.
Ну что ж, я все еще жив и покинул мертвый корабль на спасательной
шлюпке, у меня есть воздух, им можно дышать, пусть это не совсем тот
воздух, которого жаждут мои легкие. Очевидно, когда я оказался в капсуле,
ее древний механизм пришел в действие.
Если мы взяли курс на ближайшую планету, то как долго нам придется
добираться до нее? Удастся ли нам совершить мягкую посадку? Я могу дышать,
но мне нужна вода и пища. На борту должен быть неприкосновенный запас. А
вдруг он испортился за столько лет? Кроме того, неизвестно, пригоден ли он
для человека.
Я отстегнул зубами зажим на левой перчатке, содрал ее с себя и
высвободил руку. Затем ощупал свое снаряжение. Мой скафандр предназначался
не только для мелких работ в космосе, но и для высадки на планеты, в нем
должен быть НЗ. Сперва я наткнулся пальцами на какие-то инструменты, затем
нащупал герметически запечатанный пакет. Мне понадобилось несколько минут,
чтобы открыть его.
До сих пор я не чувствовал голода, теперь он терзал меня. Я не мог ни
сесть, ни даже поднять голову, поэтому поднес найденную тубу к глазам,
однако приободрился при виде знакомой маркировки. Мгновение ушло на то,
чтобы схватить конец тубы зубами и откусить его, затем полужидкое
содержимое заполнило мой рот, и я начал жадно глотать его. Я уже почти
расправился с этим неожиданным подарком, когда почувствовал, как что-то
коснулось моей обнаженной шеи, и я вспомнил, что не один.
Я с трудом заставил себя зажать отверстие в тубе и поднести ее к
мордочке пушистого существа. Его острые зубки вцепились в оболочку с не
меньшей жадностью, чем мои; я медленно сжимал тубу, а оно изо всех сил
сосало, прижимаясь ко мне своим крошечным тельцем.
В мешочке на поясе было еще три таких тубы. Я знал, что каждая
содержит запас пищи на день, если уж совсем туго придется, ее можно
растянуть на два. Четыре дня. Возможно, нам удастся продержаться все
восемь. Ни один человек в здравом рассудке не пошел бы на такой риск, если
бы ему предоставили свободу выбора.
Я полежал спокойно и почувствовал себя окрепшим. Налитую свинцом
правую руку начало слегка покалывать, но камень тут был ни при чем, просто
стало восстанавливаться кровообращение. Затем руку свело болезненной
судорогой. Я заставил себя пошевелить пальцами в перчатке, несколько раз
поднял и опустил руку, стиснув зубы от боли, которую причиняли мне эти
упражнения.
Через некоторое время рука снова слушалась меня, словно и не было
всей этой истории с камнем. Я сел и огляделся вокруг. В шлюпке было шесть
гамаков, по три у каждой стенки, и я лежал в крайнем справа. Все они
располагались на некотором расстоянии от приборной доски, так что до нее
нельзя было дотянуться из гамака. Так же были устроены и те спасательные
шлюпки, которые мне доводилось видеть раньше. В них имелись ленты с
записью курса; раненому достаточно было только добраться до нее,
дальнейшего участия человека не требовалось.
Как и те койки, что я видел на корабле, гамаки явно не
предназначались для человеческого тела. Да и воздух, до сих пор
раздражавший мой нос и легкие, конечно, отличался по составу от
нормального. У меня мелькнула мысль, что в нем могут содержаться ядовитые
вещества, которые со временем прикончат меня, но тут уж я все равно ничего
не мог сделать.
На стене я заметил линии, обозначавшие, как мне показалось, контуры
шкафов. Возможно, там до сих пор лежит запас продовольствия. Я все еще
находился в полусонном состоянии. Правда, силы вернулись ко мне, но у меня
по-прежнему было такое ощущение, будто я наблюдаю за происходящим со
стороны и все это меня совершенно не касается. Как-то раз я поднял руку и
посмотрел на нее. Под перчаткой грубая корка, покрывавшая шелушащиеся
струпья, образовавшиеся на месте фиолетовых волдырей, слезла. Новая кожа
была блестящей и розовой.
Пушистое тельце шевельнулось, и я снова почувствовал, как жесткие
волосики царапнули мою шею. Затем мой спутник сполз по мне вниз и, вытянув
вперед лапу-ручку, попытался зацепиться за сетку соседнего гамака.
Расстояние было слишком велико, в конце концов он вцепился когтями задних
лап в ткань моего скафандра и, рванувшись вперед, зацепился за край сетки.
Он проворно изогнулся, ухватился покрепче и перепрыгнул на новое место.
Воспользовавшись гамаком в качестве лестницы, он живо добрался до одного
из обозначенных шкафчиков; держась левой передней и обеими задними лапами
за раскачивающийся гамак, он ощупал маленькими серыми пальчиками
поверхность шкафа. Не знаю, нажал он на кнопку или сдвинул защелку, но
дверца распахнулась, да так резко, что ему пришлось пригнуться, чтобы не
удариться. На полке были закреплены две трубки. Они отдаленно напоминали
лазеры, и я подумал, что, очевидно, это - оружие или спасательные
инструменты. Оставив дверцу открытой, существо методично перебралось к
следующей. Я наблюдал за ним с некоторой тревогой.
То, что я разговаривал с ним, не мешало мне считать своего спутника
животным. Без всякого сомнения он был отпрыском Валькирии, хотя
по-прежнему оставалось непонятным, кто его отец. Я и раньше слышал о
животных-мутантах, способных общаться с людьми. Но теперь стало ясно: кем
бы ни было это существо, оно гораздо умнее, чем я решил вначале.
- Кто ты такой? - спросил я его, и мой голос прозвучал в маленькой
каюте слишком громко.
Возможно следовало спросить:
- Что ты такое?
Он замер с вытянутой лапкой и, изогнув длинную шею, взглянул на меня.
Тут только мне пришло в голову, что когда я очнулся от притока воздуха, на
мне уже не было шлема. Я определенно не снимал его, до того как потерял
сознание, значит...
- Иит.
Одно единственное слово с непривычным звуком, если только в
произнесенном мысленно слове можно выделить звуки.
- Иит, - повторил я вслух. - Что ты имеешь в виду? Ты - Иит, как я -
Мэрдок Джорн, или Иит, как я - человек?
- Я - Иит, я сам, я... - он не удосужился ответить на мой вопрос,
даже если и понял, о чем я его спрашиваю.
- Я - Иит, вернувшийся...
- Вернувшийся? Как? Откуда?
Он опустился в гамак, который так сильно закачался под его легким
тельцем, что ему пришлось вцепиться в сетку, чтобы не упасть.
- Вернувшийся в тело, - произнес он, как нечто само собой
разумеющееся. - Животное дало мне тело, другое, но вполне сносное. Хотя,
возможно, его и не мешало бы несколько изменить. Но, при соответствующем
питании, это и так произойдет, когда наступит время.
- Значит ты один из аборигенов, один из тех, кого мы не смогли найти,
и благодаря тому, что Валькирия проглотила то зерно, ты... - В моей голове
возникали самые невероятные предположения.
- Тот мир не был домом, - ответил Иит так резко, словно был обижен
этим предположением. - Там не было того, что могло бы сделать тело для
Иита. Пришлось ждать, пока не открылась дверь, пока не возникла подходящая
оболочка. То млекопитающее с корабля имело все, что мне было нужно,
поэтому оно заметило зерно и приняло в себя то, из чего снова мог родиться
Иит.
- Родиться снова - но как?
- Из анабиоза. - Он начал проявлять раздражение. - Для нас сейчас
гораздо важнее выжить.
- Выходит я нужен тебе? - Зачем он заставил меня бежать с "Вестриса",
спас меня в шлюпке, стащив шлем с моей головы? Может быть, я ему нужен.
- Да, мы нужны друг другу. Разные формы жизни, объединяясь, иногда
могут достичь большего, чем по отдельности, - заметил Иит. - Я получил
тело, у которого есть свои преимущества, но у него нет той силы и роста,
которые есть у тебя. С другой стороны, то, что дано мне, может помочь тебе
в борьбе за жизнь.
- А это содружество - у него есть какая-нибудь цель в будущем?
- Это еще предстоит узнать. Пока нам надо думать о том, как выжить,
вот что сейчас важнее всего.
- Ты прав. Что ты ищешь?
- Еду и питье, предназначавшиеся для подкрепления тех, кому придется
воспользоваться этим маленьким кораблем, ты же сам предположил, что они,
вероятно, лежат именно здесь.
- Да, если они никуда не делись и не рассыпались в прах, и если мы
сможем воспользоваться ими без риска отравиться. - Однако я приподнялся в
гамаке и стал следить за тем, как Иит открывает лапой следующий шкафчик.
В нем были две канистры, закрепленные противоударными ремнями. И хоть
Иит вступил с ними в упорную борьбу, ему не удалось достать ни одну из
них. Ноги меня не держали, но я все же дотащился до соседнего гамака и
ухитрился сорвать ближайшую канистру с крючков, на которых она висела.
Она сужалась кверху. Я зажал ее между коленями и при помощи одного из
инструментов, висевших у меня на поясе, открыл ее. Внутри плеснулась
жидкость. Я принюхался; при мысли о том, что возможно, мне повезло и это -
вода, у меня снова пересохло во рту. В полужидком пайке НЗ содержалась
