наши преследователи упали в траншею. Значит, они по-прежнему идут за нами.
Повернув назад, мы попадем им в руки.
Я стал внимательно изучать каменистую дорожку. Насколько можно
судить, она идет по какому-то возвышению. Ни разу не исчезает в болоте, ни
в одном месте не перекрывается растительностью. И тут, удивленный, я
понял, что, несмотря на сумерки, ясно вижу каждый камень дорожки; они как
будто были покрыты фосфоресцирующим материалом. Дорожка сделана так, что
видна в темноте. Значит, она предназначалась для наблюдения за ночными
животными?
- Придется идти туда, - решил я. И сделал первый шаг.
Наши преследователи обуты в сапоги с металлическими подошвами, им тут
будет нелегко: камни покрыты чем-то скользким. Наши мягкие башмаки несли
нас устойчиво, конечно, если мы не слишком торопились. Некоторое время мы
двигались прямо в болото, и его гнилые испарения окружили нас. Тростники
стали гуще, и, когда дорога свернула влево, совсем заслонили ту ее часть,
что мы миновали.
Наши глаза привыкли к темноте, и свечения камней вполне хватало. Я не
пользовался фонарем. Мы уже далеко углубились в эту печальную местность,
когда набрели на остров, высоко поднимавшийся над уровнем болота. Пять
камней образовали лестницу, ведущую от дороги на его поверхность. Остров
искусственно выровнен, хотя растительность свидетельствовала, что его уже
несколько лет не посещали. В центре несколько загонов напоминали знакомую
нам станцию мутантов - место, где содержат животных, прежде чем выпустить
в естественную для них среду обитания.
Вероятно, это тупик, и я подумал, что сделал неправильный выбор.
Тратить время на пересечение острова я не стал. Там опять каменные
ступени, ведущие к посадочной площадке. Площадка окружена стеной из
светящихся камней, рассчитанных, очевидно, на то, что их видно с воздуха.
Почему нужно было сюда груз доставлять по ночам? Никакой другой причины не
могло быть.
Мы обошли стену с трех сторон. Никакого выхода. В конце концов я
решился включить фонарь и осветил пространство за стеной, пытаясь найти
проход через болото. Фонарь осветил гряду, похожую на ту, по которой шла
дорога, но невымощенную. Если это продолжение дороги, она нас выдержит.
Хотя, конечно, риск есть. Мы вернулись к загонам. Впервые я заметил
небольшое сооружение из проволочной сетки, затянутой растительностью.
Дверь его открыта, вход весь перевит лианами, преграждавшими путь. Мы
расчистили его. Осторожно осветив внутренность, я решил, что это
сооружение должно так же сливаться с местностью, как все наблюдательные
пункты рейнджеров. И это всего лишь временное убежище. Как и строение в
горах, оно было лишено мебели, если не считать двух коек, встроенных в
стены и покрытых неприятной на вид плесенью.
Сильно пахло сыростью. Тед вскрикнул, и я уловил справа вспышку
станнера. Фонарь осветил существо, дергавшееся, пока луч не подействовал
полностью; тогда оно затихло, выставив брюхо и обнажив могучие когти. Сам
по себе кос-краб очень опасен. А тут за ним виднелась паутина, и в ней
что-то двигалось...
- Назад!
Я попятился, Тед за мной. Целое гнездо крабов! Не знаю, кто еще здесь
обитал, но у меня не было никакого желания это узнавать. Придется
повернуть назад - но, выйдя из сооружения, мы услышали звук и увидели
вверху свет прожектора. Флиттер выследил нас!
Я отстегнул фонарь и бросил его в хижину. Пусть кажется, что внутри
кто-то есть.
- Пошли!
Мы побежали к посадочной площадке, через стену, к гребню, который,
возможно, ведет на ту сторону болота. Если нас ищут не по инфраскопу... но
на такую удачу нечего рассчитывать. Может, увидя свет, они задержатся у
хижины. Теперь приходилось идти ощупью, а это было опасно. Но спустя
короткое время почва под ногами стала совсем твердой. Ножом я срезал ветку
и стал ощупывать ею дорогу в поисках незаметного поворота. Призрачные
болотные огни горели тут и там, давая слабый свет. Сзади донесся шум
садящегося флиттера. Я вздохнул с облегчением. Они увидели посадочную
площадку и сели, возможно, привлеченные светом в хижине. Значит, их
инфраскоп больше не действует, иначе они поняли бы, что это обман.
Неожиданно мой прут провалился. В панике я стал щупать им направо и
налево, надеясь, что это просто поворот, а не конец безопасного пути.
Действительно, слева я нащупал продолжение твердой поверхности. Теперь все
держалось на нервах. Напряжение становилось все сильнее, тропа шла не
прямо, а сворачивала то направо, то налево, то снова направо. Каждый
поворот вызывал страх, что мы подошли к концу. Я подумал, что это
возвышение искусственное, сделано для какой-то цели, хотя оно и не было
вымощено. Оно слишком извивалось, чтобы быть естественным. Болотные огни
остались позади. Мы по-прежнему двигались сквозь болотное зловоние,
какие-то существа ускользали из-под ног. Каждое мгновение мы ждали, что
они перестанут убегать и загородят нам проход. Наконец гребень привел нас
к маленькому озеру. Я услышал удивленное восклицание Теда и повторил его.
Мы увидели огни - не болотные огоньки и не фонари или прожекторы, как
на флиттере. Это было бледное свечение, похожее на свечение камней на
дороге. Камни! Светятся камни! Из них сложены грубые столбы и расставлены
там и тут. Между столбами, поднимавшимися над темной поверхностью воды, -
насыпи, слепленные из грязи и тростника.
- Рогатые бородавочники! - полушепотом воскликнул Тед.
Да, рогатые бородавочники. Но я никогда не видел такого их поселения.
Обычно они живут поодиночке, одно озеро занимает одна семья. А здесь я
насчитал не менее двадцати насыпей со столбами между ними. Водная
поверхность спокойна. Похоже по виду ближайшей насыпи (в ней чуть выше
поверхности виднелось входное отверстие), что они оставлены. Но все же
картина была так далека от нормы для этого вида, что я почувствовал
беспокойство. На Бельтане быстро привыкаешь обращать внимание на все
необычное. Узкая тропа проходила рядом с одним из столбов. Действительно,
искусственное сооружение, камни скреплены той же смесью грязи и
растительности, из которой слеплены жилища животных. Это сделали рогатые
бородавочники? Но как? У них не хватило бы интеллекта для сооружения такой
системы освещения. Камни одинаковые, точь-в-точь такие, как на дороге,
ведущей к острову. Я опустился на колени и пощупал землю. И нащупал
углубления, хотя они сгладились за несколько лет. Столбы сооружены из
покрытия дороги! Осторожно поглядывая на насыпи-купола, мы продвигались
вперед. Кое-что обнадеживало. Бородавочники любят селиться у воды, но в
болотах не живут: они питаются тем, что растет в сухих местах. Значит, мы
на краю болота.
В серых предрассветных сумерках мы вышли на твердую землю, оставив
позади болото. Флиттера не слышно. Дорога, проведя нас через трясину,
неожиданно кончилась еще одной посадочной площадкой. Я осмотрелся в
поисках пещеры или какого-нибудь убежища. Мы падали с ног от усталости и
без отдыха далеко не уйдем.
- Вир!
Я повернул голову. Тед указывал на утес впереди.
- Вир! Иопей!
Я тоже увидел его - голова с широким клювом, ярко-оранжевое и белое
оперение. Иопей взлетел, упал вниз и, казалось, исчез в скалах. Мы
двинулись туда. Гнезда иопея, сделанные из смеси перьев, мха и секреции
специальной железы, всегда находятся у входа в пещеру. Гнездо внутри, а
сама птица охотится за насекомыми снаружи. Нам повезло, что мы ее вообще
увидели. Если бы не иопей, мы никогда не нашли бы пещеру: вход закрывала
нависающая скала. Нужно было протискиваться в узкую щель. Мы оказались в
полутемной пещере с песчаным полом. Это не лавовая местность, поэтому
туннелей нет. И я не собирался идти вглубь. Здесь мы в безопасности от
инфраскопа. Можно посветить фонарем. Узкий вход напоминал горлышко
бутылки. Пещера оказалась очень странным местом. В своих блужданиях по
лавовым пещерам мы видели немало необычного, но здесь было кое-что новое.
С пола поднималась густая поросль чисто белой растительности высотой
до колена. Она выросла из семян, принесенных иопеями, чьи бормочущие крики
у нас над головой напоминали стоны. Некоторые побеги высохли и погибли,
другие еще боролись за свою обреченную жизнь. Тед перевел фонарь от этой
призрачной растительности на птиц, которые беспокойно зашевелились в
гнездах.
С пола послышался другой звук. Тед успел осветить мохнатый зад с
пушистым хвостом - ткач-брод. Хвост торчал из громадного гнезда,
сплетенного частично из высохших побегов призрачных растений, частично из
принесенных снаружи кусочков. Вся масса достигала высоты талии человека,
она крепилась к дальней стене и была изготовлена не одним поколением
бродов. Характерное травяное плетение кое-где смялось и порвалось, но было
ясно, что гнездо по-прежнему обитаемо.
Мы обошли призрачную растительность, гнездо бродов и угол, где
гнездились иопеи, - там стены и пол были покрыты неприятно пахнувшими
пятнами. Оставалось узкое пространство, на котором можно было прикорнуть.
Фонарь продолжал светить, беспокоя птиц, пока мы ели. Затем я достал карты
и принялся обдумывать план дальнейших действий.
Дежурили мы по очереди. Еще дважды ели. Иопеи постепенно привыкли к
нашему обществу и, когда мы выключили фонарь, принялись вылетать и
влетать. Судя по моим часам, мы провели в укрытии полтора дня. Я надеялся,
что преследователи отказались от поисков. Оставаться здесь слишком долго я
тоже не хотел: боялся, что они полетят на юг и найдут Батт. Ясна стала
глупость наших попыток пользоваться коммуникатором. Если Аннет в наше
отсутствие возобновит их, результаты могут быть самые печальные. Последние
часы в пещере были трудными: очень хотелось двигаться. Наконец вслед за
иопеями мы выбрались из полутьмы. Пока никаких признаков слежки. Теперь
приходилось двигаться по компасу на юго-запад. В этой местности нелегко
выдерживать направление - повсюду холмы.
Мы обогнули болото в первую ночь. Светила луна, иногда слишком ярко.
Не нужно было нащупывать каждый шаг, поэтому мы продвигались быстро. Я
продолжал искать следы бородавочников. Поселение было рассчитано на
множество этих животных, и они должны были оставить заметный след, ведущий
из болота. Когда мы наконец набрели на эту их "дорогу", я был, несмотря на
все свои предположения, поражен шириной и глубиной пространства,
испещренного следами их когтей. Тут вполне могла пройти машина; дорога шла
в углублении, вытоптанном поколениями этих существ. Я не интересовался,
куда она идет. С меня достаточно и следов, хотелось побыстрее оставить их
позади. В одиночку рогатые бородавочники не опасны, но стада (а раньше они
никогда не водились стадами) следует избегать.
Мы быстро шли, пока болото не осталось южнее, и тогда повернули на
запад. Все время ожидали услышать звук флиттера, но его все не было; мы
несколько успокоились, но не настолько, чтобы попасть в ловушку.
Инфраскопа у меня не было, зато было нечто, развивающееся у каждого
рейнджера, иначе ему просто нечего в этой службе делать, - шестое чувство
опасности. Дойдя до поворота за выступ скалы, я неожиданно остановился и
рукой преградил дорогу Теду. Вместо того, чтобы идти вперед, я отступил,
потянув за собой Теда. Прислушался, стараясь ощутить чужой запах. Ни следа
опасности впереди - и все же я знал, что нас впереди поджидают.
Последним рывком я упал в расщелину, частично подмяв под себя Теда.
Мы долго лежали, прислушиваясь. Не знаю, как они поняли, что ловушка не
