должен отыскать пищу и воду.
Почему враги до сих пор не отыскали его? Несомненно, место его
падения хорошо видно с высокой крыши. Разве только они не знают, что он
пытался бежать на самолете... если они следили за ним каким-то особым
умственным путем. Тогда они знают только, что он упал за парапет, затем
потерял сознание - может, они сочли это смертью. Если это так, тогда он
действительно свободен и все еще находится в Сиппаре!
Прежде всего отыскать пищу и питье, затем определиться, где он
находится и в какой стороне порт.
Саймон обнаружил дверь, выходящую на лестницу. Он надеялся, что эта
лестница выведет его на улицу. Воздух был затхлый, пропитанный запахом
разложения. Саймон теперь точно знал, что это такое, и поэтому
заколебался: запах исходил снизу.
Но вниз ведет единственный выход, поэтому придется спускаться. Окна
не были закрыты, и свет их падал на каждую лестничную площадку. Здесь были
и двери, но Саймон не открывал их: ему казалось, что за ними тошнотворный
запах сильнее.
Еще один пролет вниз и выход в зал, который оканчивался широким
порталом. Саймон надеялся, что дальше выход на улицу. Здесь Саймон решил
осмотреться и нашел сухари, составлявшие главный военный рацион в
Эсткарпе, а также горшок с сухими фруктами, пригодными для еды. Сгнившие
остатки другой пищи свидетельствовали, что здесь уже давно никто не рылся.
Из крана в водосток капала вода, и Саймон напился, а потом проглотил пищу.
Несмотря на голод, есть было трудно из-за ужасного запаха. Хотя он
побывал только в одном здании, кроме центрального, Саймон чувствовал, что
его ужасное предположение оправдывается: кроме центрального здания с его
горстью обитателей, Сиппар был городом мертвецов. Колдеры безжалостно
уничтожили тех, кто был им бесполезен. И не только убили, но и оставили
лежать непогребенными в собственных домах. Как предупреждение против
восстания немногих выживших? Или просто потому, что им было все равно?
Похоже, что последнее более вероятно, и странное чувство родства, которое
Саймон испытывал к плосколицым захватчикам, умерло навсегда.
Саймон захватил с собой весь хлеб, какой мог отыскать, и бутылку с
водой. Любопытно: дверь, ведущая на улицу, была заперта изнутри. Неужели
те, кто жил здесь когда-то, закрылись и совершили массовое самоубийство?
Или здесь использовали для убийства ту же силу, которая стащила его с
крыши?
Улица была такой же пустой, как он видел с крыши. Но Саймон держался
ближе к одной стороне, внимательно следя за всеми дверьми и выходами из
переулков. Все двери были закрыты; ничего не шевелилось на его пути к
гавани.
Он считал, что если попытаться открыть одну из этих дверей, она не
поддастся: закрыта изнутри, а внутри - только мертвецы. Погибли ли они
вскоре после того, как Горм приветствовал приглашенных Орной и ее сыном
колдеров? Или смерть пришла позже, в те годы, когда Корис находился в
Эсткарпе, а остров был отрезан от человечества? Сейчас это интересно
только для историка. Сиппар превратился в город мертвецов - мертвецов
телом, а тех, кто остался в башне, - мертвецов духом. И лишь колдеры
претендовали на жизнь.
На ходу Саймон запоминал дома и улицы. Он был уверен, что Горм можно
освободить, лишь уничтожив центральную башню. Но ему показалось, что
колдеры допустили ошибку, оставив вокруг своего логова эти пустые здания.
Разве только у них есть скрытые защитные средства и сигналы оповещения в
стенах этих домов. Тогда это, возможно, ловушка для вероятного десанта.
Саймон вспомнил рассказы Кориса об эсткарпских разведчиках, которых
несколько лет посылали на остров. И тот факт, что сам капитан не способен
был вернуться из-за какого-то загадочного барьера. По опыту Саймон теперь
знал, что только он сумел освободиться, вначале из центра управления, а
потом при помощи самолета. Тот факт, что колдеры и не пытались
преследовать его, свидетельствовал, что они не сомневаются в своих
средствах.
Но трудно было думать, что никто не живет в этом мертвом городе.
Поэтому Саймон прятался, пока не добрался до гавани. Здесь стояли корабли,
разбитые бурями, некоторые наполовину выброшены на берег, их оснастка
превратилась в гниющий клубок, борта пробиты, некоторые затонули, так что
над водой виднелась лишь верхняя палуба. Ни один из этих кораблей не
плавал уже месяцы, годы.
Между Саймоном и материком лежал широкий залив. Если он находится в
Сиппаре - а у него не было оснований сомневаться в этом, - то смотрит на
длинный полуостров, похожий на палец. В основании этого пальца колдеры
построили загадочный Ил, а ногтем ему служил Салкаркип. После гибели
крепости торговцев колдеры, весьма вероятно, контролируют весь залив.
Если бы удалось найти пригодный для плавания небольшой корабль,
Саймон пустился бы в долгий путь на восток, вниз по бутылкообразному
заливу до устья реки Эс и до Эсткарпа. И Саймона подгоняла мысль, что
время не на его стороне.
Он нашел лодку, маленькую скорлупку, сохранившуюся в доке. Хотя
Саймон не был моряком, он проверил, насколько пригодна лодка для плавания.
И ждал до полной темноты, прежде чем взялся за весла. Стиснув зубы - очень
болели ободранные руки, - Саймон греб мимо гнилых остовов гормского флота.
Уже удалившись на достаточное расстояние и думая, не пора ли ставить
мачту, он встретился с защитой колдеров. Он не видел и не слышал ничего,
когда падал на дно лодки, прижав руки к ушам, закрыв глаза, спасаясь от
неслышимых звуков, от невидимого света, которые были из самого его мозга.
Он думал, что достаточно знает технику колдеров, но это проникновение в
мозг оказалось хуже всего.
Прошли ли минуты, или месяцы, или годы? Оцепеневший, оглушенный,
Саймон не мог сказать этого. Он лежал в лодке, которая покачивалась на
волнах, подгоняемая ветром. За ним лежал Горм, мертвый и темный при свете
луны.
Перед рассветом Саймона подобрала береговая патрульная лодка в устье
Эса; к тому времени он уже немного оправился, хотя и чувствовал себя
совершенно разбитым. На перекладных он добрался до Эсткарпа.
В крепости, в той самой комнате, где впервые встретился с
властительницей, он рассказал о своих приключениях и встречах с колдерами
Совету высших офицеров Эсткарпа и нескольким женщинам с непроницаемыми
лицами. Говоря, он все время отыскивал одну из них среди собравшихся и не
мог отыскать.
Во время рассказа о мертвом городе Корис сидел с каменным лицом,
крепко стиснув зубы. Когда Саймон кончил, ему задали несколько вопросов.
Затем властительница подозвала к себе одну из женщин.
- А теперь, Саймон Трегарт, возьмите ее руки и думайте о том человеке
в шапке, мысленно вспоминайте все детали его одежды и лица, - приказала
она.
Саймон повиновался, хотя и не понимал, зачем это нужно. Он держал в
своих руках холодные и сухие руки женщины и мысленно рисовал серое
одеяние, странное лицо, в котором нижняя половина не соответствовала
верхней, металлическую шапку и выражение властности, а затем
замешательства, когда Саймон не подчинился приказу. Женские руки
выскользнули из его рук, и властительница снова заговорила:
- Ты видела, сестра? Сможешь сделать?
- Видела, - ответила женщина. - И смогу воспроизвести то, что видела.
Он человек с сильной волей, и изображение было ясное. Хотя лучше, если бы
лилась кровь.
Саймону ничего не объяснили и не дали времени на расспросы. Совет
кончился, и Корис тут же увел его в казармы. Оказавшись в той же комнате,
в которой он сидел перед походом в Салкаркип, Саймон спросил у капитана:
- Где леди? - Его раздражало то, что он не мог назвать ее имени. Но
Корис понял его.
- Проверяет посты на границе.
- Она в безопасности?
Корис пожал плечами.
- Кто сейчас в безопасности, Саймон? Но будь уверен: женщины Силы не
рискуют без необходимости. - Он отошел к западному окну, отвернулся. -
Итак, Горм мертв. - Слова его звучали тяжело.
Саймон снял сапоги и растянулся на постели. Он устал до мозга костей.
- Я рассказал то, что видел, и только то, что видел. Жизнь есть в
центральной крепости Сиппара. Больше я нигде ее не видел, но я ведь и не
искал.
- Жизнь? Какая жизнь?
- Спроси у колдеров, а может, у волшебниц, - сонно ответил Саймон. -
Может, они по другому представляют себе жизнь.
Саймон смутно сознавал, что капитан отошел от окна; его широкие плечи
закрыли дневной свет.
- Я думаю, Саймон Трегарт, что ты тоже другой. - Слова его
по-прежнему звучали тяжело. - И, видя Горм, какой ты счел его жизнь - или
смерть?
- Отвратительной, - пробормотал Саймон. - Но об этом можно будет
судить в свое время. - И тут же уснул.
Он спал, просыпался, чтобы поесть, и снова спал. Никто не тревожил
его, и он не обращал внимание на то, что происходит в крепости Эсткарпа.
Так животное лежит в своей норе, накапливая жир для зимней спячки. Но вот
однажды он проснулся, оживленный, свежий, чувствуя во всем теле бодрость,
какой не ощущал уже давно - с самого Берлина. Берлин - что это? Где
Берлин? Воспоминания о далеком прошлом странно перемешивались с недавними.
И больше всего его преследовало воспоминание об уединенной комнате
домика в Карсе, где гобелены закрывали стены, а женщина с вопросительным
выражением смотрела на него, и ее рука чертила в воздухе сверкающий знак.
И другой момент, когда она стояла, опустошенная, истратив свой дар на
магию для Алдис.
И вот, лежа и размышляя, чувствуя, что вся боль и усталость ушла из
тела, Саймон поднял правую руку и положил ее на сердце. Но не почувствовал
теплоты собственного тела.
Вскоре потребовалось его участие. Во время его сна Эсткарп собрал все
свои силы. Маяки на холмах призвали вестников из гор, с Орлиного Гнезда,
от всех, кто хочет противостоять Горму и той судьбе, которую нес Горм.
Полдюжины салкарских кораблей, теперь бездомных, причалили в бухтах
фальконеров, семьи экипажей остались в безопасности, а корабли вооружились
и были готовы к действиям. Все согласились, что следует двинуться на Горм,
прежде чем Горм принесет им войну.
В устье Эса разбили лагерь, палатки поставили на самом берегу океана.
Из двери видна была тень на горизонте - это в дали моря вставал остров. А
за руинами разрушенной крепости ждали корабли, укомплектованные салкарами,
фальконерами и пограничными рейдерами.
Но вначале следовало преодолеть защиту Горма, и это должны были
сделать те, кто владел Силой Эсткарпа. И вот, не зная, почему он оказался
в этом обществе, Саймон обнаружил, что сидит за столом, который мог бы
служить для игры. Но на столе не было разноцветных клеток, перед каждым
сидением был изображен символ. И собравшая компания казалась странно
смешанной, состоящей из представителей высшего правления.
Саймон увидел, что он сидит рядом с властительницей и символ
относится к ним обоим. Это был коричневый сокол, обрамленный золотым
овалом, а над овалом была нарисована маленькая труба. Слева виднелось
сине-зеленое изображение кулака, держащего топор. А дальше нарисован был
крупный квадрат, а на нем - рогатая рыба.
Справа, за властительницей, были нарисованы два символа, которые он
не мог рассмотреть. Перед ними сидели две волшебницы, положив руки на
стол. Слева кто-то пошевелился, Саймон повернул голову и почувствовал
необычный прилив сил, встретив знакомый взгляд серых глаз. Она молчала, и
он тоже не заговорил. Шестым и последним за столом сидел юноша Брайант,
бледный, неподвижно устремив взгляд на изображение рыбы перед ним, как
