когда посылаешь их на маршрут во времени? И согласись, путешествие в
пространстве менее рискованно, чем путешествие во времени. Эти добровольцы
знали, на что идут. Они будут готовы...
- Так ты предлагаешь рассказать им о функции редакса, и что он может
сотворить с человеческой психикой? - ответил вопросом на вопрос Эш.
- Именно. Пусть знают все.
Эша это не удовлетворило, и он хотел высказаться, но Кэлгаррис
прервал:
- Ну, если дело дойдет до этого, то ни у кого из нас нет прав
принимать окончательное решение. Валдор уже подал рапорт о шпионаже. Нам
остается только ждать приказов Комитета.
С видимым усилием, опираясь на подлокотники, Ратвен грузно поднялся с
кресла.
- Верно, полковник. А теперь бы я предложил каждому из присутствующих
хорошенько продумать дальнейшую работу собственных секторов, - и после
этого комментария он протопал к двери.
Валдор выразительно оглядел оставшихся. Было очевидно, что ему не
терпится вернуться к прерванной работе, но Эшу не хотелось уходить с
пустыми руками. У него появилось предчувствие, что события ускользают
из-под контроля, что назревает кризис гораздо более болезненный, чем
простая кража документов. Всегда ли врага можно найти на другой стороне
мира? Или, может, он рядится в те же самые одежды, живет под одной крышей
и даже разделяет на словах те же цели?
В коридоре он заколебался, и Кэлгаррис, опередив его на пару шагов,
нетерпеливо глянул через плечо:
- Не переживай так. Все равно у нас связаны руки.
- И ты тоже согласен применить редакс? - уже второй раз за последний
час Эш испытывал чувство, будто твердая почва уходит из-под ног.
- Дело не в моем согласии или несогласии. Суть проблемы теперь в том,
что либо мы возьмем верх, либо нет. Если они получили фору в восемнадцать
месяцев, пусть даже в двенадцать... - руки полковника сжались в кулаки. -
Уж их-то не удержит никакой гуманизм.
- Так значит, ты убежден, что Ратвен добьется одобрения Комитета?
- Эш, уж ты-то должен знать. Когда имеешь дело с перепуганными
людьми, то они внимают лишь тому, что хотят слышать. Не забывай, доказать,
что редакс опасен, мы не можем.
- Но мы же использовали его лишь в строго контролируемом окружении.
Ускорить процесс - значит, наплевать на все меры предосторожности.
Отправить группу мужчин и женщин в их расовое прошлое и продержать их там
слишком долго... Я просто не знаю, чем это грозит, - затряс головой Эш.
- Но ты-то в операции "Ретроспектива" с самого начала, такой
великолепный успех...
- Мы действовали совершенно иным образом. Мы ориентировались на
специально отобранных людей и возвращали их в те моменты истории, которые
исключительно хорошо подходили к их личным темпераментам и ролям, которые
они могли сыграть. Верно. Но даже тогда у нас случались неудачи. Ты только
вдумайся, используя редакс, мы возвращаем их не во времени, а помещаем
умственно и эмоционально в сложившиеся прототипы их собственных предков. А
это совсем другое.
Апачи вызвались добровольно и прошли все тесты, которые психологи
только могли выдумать, но они ведь американцы сегодняшнего дня, а не
кочевники двух- или трехвековой давности. Если раз нарушить какой-то
барьер, то, в конце концов, можно закончить ломкой всех барьеров.
Кэлгаррис нахмурился.
- Ты подразумеваешь... ты хочешь сказать, что они способны
регрессировать полностью и потерять всякий контакт с настоящим?
- Вот именно. Образование, специальные тренировки, это все хорошо. Но
я возражаю против полного пробуждения расовой памяти. Возврат к прошлому и
тренинг должны идти рука об руку, иначе нам действительно не миновать
беды.
- Да, если бы у нас было хоть немного времени... Эш, я уверен, что
Ратвен добьется одобрения своих планов и Валдор его точно поддержит.
- Тогда придется предупредить Фокса и всех остальных. У них имеется
право на выбор.
- Ратвен сказал, что так и поступят, - в тоне полковника сквозило
сомнение.
Эш фыркнул:
- Поверю лишь тогда, когда услышу это собственными ушами!
- А не могли бы мы...
Эш обернулся и посмотрел на полковника:
- Ты о чем?
- Ну, ты же сам сказал, что в нашей программе путешествий во времени
были свои неудачи. Мы прогнозируем их, принимаем даже когда сердцу больно.
Когда мы бросили клич добровольцам для данного проекта, мы предупредили,
что работа будет связана с большим риском. Тогда набрали три группы -
эскимосы, апачи и гавайцы. Их специально подобрали из-за высокой
способности к выживанию в прошлом. Эта способность крайне важна для
колонистов на самых различных планетах. Хорошо, эскимосы и островитяне не
предназначались для миров на тех кассетах, которые оказались
продублированы, но планета Топаз ждет апачей, и нам только предстоит
забросить их туда как можно быстрее. С какой стороны ни посмотри, все
плохо!
- Я обращусь прямо к Комитету.
Кэлгаррис пожал плечами.
- Что ж, можешь рассчитывать на мою поддержку.
- Ты как будто не уверен, что удастся чего-нибудь добиться?
- Ну, ты же знаешь наших торгашей. Тебе придется пошевеливаться, если
хочешь опередить Ратвена. Он наверняка сейчас прямиком бросился к
Стэнтону, Ризу и Маргейту. Он этого давно дожидался.
- Но есть же пресса. Общественное мнение поддержит нас...
- Эш, признайся, что ты сказал это сгоряча, - отозвался Кэлгаррис
внезапно похолодевшим тоном.
Эш залился краской. Нарушение секретности их миссии было сродни
богохульству. Он принялся машинально отряхивать брюки.
- Да, - бесцветным голосом буркнул он. - Просто сорвалось с языка. Я
свяжусь с Хоугом и буду надеяться на лучшее.
- Тем временем, - деловито вставил Кэлгаррис, - мы примем все меры,
чтобы пришпорить наши программы. Я бы предложил тебе отправиться в
Нью-Йорк немедленно.
- Мне? Но почему? - подозрительно поинтересовался Эш.
- Да потому, что я не могу покинуть свой пост без приказа. Тем более,
что это способно вызвать нежелательную для нас реакцию. Ты лично
повидаешься с Хоугом и все ему объяснишь. Ему необходимо знать все факты.
Иначе он не сможет противостоять Стэнтону в Комитете. Ты знаешь, чем мы
располагаем, и у тебя достаточно авторитета, чтобы с тобой считались.
- Я сделаю все, что в моих силах, - бодро отозвался Эш.
Полковник почувствовал облегчение, чувствуя, как изменилось
настроение коллеги. Кэлгаррис проводил Эша взглядом до бокового коридора,
и только потом направился к себе в офис. Сидя за столом в кабинете, он
смотрел в пустоту, не видя стен. В голове теснились картины невеселых
размышлений. Затем он нажал серию клавиш и углубился в изучение символов,
начавших мелькать на экране, встроенном в стол. Потом он решительно вдавил
кнопку интеркома и поднес ко рту микрофон, собираясь отдать приказ,
который бы хоть ненадолго мог отсрочить навалившиеся на них неприятности.
Конечно, Эш был великолепным специалистом в своей области, но за ним нужен
глаз да глаз. Его частенько подводили эмоции.
- Бидвел, измени расписание для группы "А", пусть отправляются в
гипнолабораторию. Немедленно.
И, положив микрофон, он снова невидяще уставился в одну точку на
стене. Гипнотический сеанс длился три часа. Прерывать его было нельзя. И
Эшу не удастся поговорить с рекрутами перед отлетом в Нью-Йорк. Таким
образом, Кэлгаррис одним махом избавлялся от излишних сейчас разговоров.
Полковник невольно скривился. Он не испытывал гордости за себя. С
одной стороны, он был абсолютно убежден, что Ратвен возьмет верх, а с
другой - склонялся к тому, что опасения Эша по поводу редакса
небезосновательны. Все это сводилось к старому девизу: цель оправдывает
средства. Они обязаны воспользоваться любой возможностью, чтобы Топаз
попал под их контроль. Пусть даже планета и была затеряна глубоко-глубоко
в глубинах космоса у черта на куличках. Но время утекало сквозь пальцы. Их
вынуждали играть без козырей. Эш вернется, но, как надеялся Кэлгаррис,
лишь тогда, когда все так или иначе решится.
Решится, закончится! Кэлгаррис моргнул. Может, с ними уже покончено.
Это станет известно лишь когда звездолет с колонистами приземлится на том
далеком мире, который получил кодовое название Топаз.
2
В планетной системе желтой звезды, словно золотисто-бронзовая
драгоценность, сияла небольшая планета, в атмосфере которой медленно
плавала целая сеть боевых станций, запущенных шестью месяцами раньше. Они
эффективно перекрывали всякий доступ к планете, способные перехватить и
уничтожить любой корабль, не знающий специального кода.
Такова была теория, пока еще, однако, не проверенная на практике.
Среди двенадцати сверкающих точек, плавающих вокруг планеты, неожиданно
появилась и тринадцатая, и, ничего не подозревая об опасной паутине,
раскинутой в атмосфере, принялась плавно опускаться на поверхность
планеты.
Звездолет, сошедший со стапелей Западного Альянса, пилотировали
четверо землян - двое пилотов и двое пассажиров, с нетерпением
дожидавшихся посадки. Янтарно-золотистая планета на экране пульта
управления росла и приближалась, и вскоре экипаж уже мог различить
знакомые по кассете очертания морей, континентов и горных цепей. Знакомые
и теперь уже реальные.
Одна из сторожевых боевых станций молниеносно отреагировала на
приближение корабля. Сфера боевой станции заняла позицию атаки под треск
переключающихся реле, торпеды нацелились на пришельца. Но одно из реле не
сработало, и реальная цель отошла от отображенной на боевых планшетах на
какой-то миллиметр. Однако на станции слежения никто ничего не заметил.
Один из пилотов вновь прибывшего корабля с тревогой подался вперед,
впиваясь взглядом в экран. Он увидел прямо по курсу размытую глобулу
боевой станции. Их ждало столкновение. Он тут же пробежался пальцами по
пульту управления, закладывая в бортовой компьютер изменение траектории
снижения. Перегрузка вдавила всех в ложемент, и, откидываясь на спину, он
успел только хрипло выдавить:
- Они... нас... опередили...
Ратвен даже не обратил внимания на слова пилота. Он и сам прекрасно
все понял, взглянув на данные приборов. Его душила слепая злоба на самого
себя. Он поставил на карту все, добиваясь поставленной цели, а теперь
представлял собой беспомощную мишень в небесах Топаза, к которому так
стремился.
Пилоты лихорадочно прикидывали, что бы еще сделать в такой опасной
ситуации, стремясь избежать бессмысленной гибели в белом облаке плазмы.
Ратвен в бессильном гневе впился ногтями в подлокотники ложемента, а
второй пассажир что-то беззвучно бормотал, торопливо шевеля губами.
Далеко в глубинах корабля, за сотнями переборок, в трюме стояла
клетка. Один из койотов в ней насторожил уши, затем приоткрыл глаз и
осмотрелся. Он чувствовал не только окружающую его обстановку, но и страх
и тревогу, царившие в рубке. Зверь приподнял острую морду и в мохнатой
глотке у него заклокотало.
На рычание откликнулся другой пленник. Полные разума желтые глаза их
встретились. Эти двое были не просто койотами, они сильно отличались от
всех остальных своих собратьев - плоды долголетнего эксперимента в попытке
соединить разум с природной хитростью, связать мысль с инстинктом.
В течение тысяч лет, с тех пор, как первые кочевые племена проникли
на Американский континент, там уже обитал охотник степей, младший сородич
волка, чьи природные способности произвели огромное впечатление на
