кто голосовал за нацистов, обязательно был фанатичным антисемитом. И
все же...
Гитлер никогда бы не пришел к власти, если бы не экономическая
депрессия, которая в одно время довела число зарегистрированных
безработных в Германии до 6 млн., ввергла почти все население -
средние классы, крестьянство, а также промышленных рабочих - в
хроническую нищету, породила тревогу и неуверенность. В такой
отчаянной обстановке, когда страна только начала оправляться от
предыдущих ударов - военного разгрома и галопирующей инфляции - Гитлер
использовал всю мощь своей демагогии. Он нападал на победивших
союзников, особенно на французов, за порабощение немецкого народа: на
германский республиканский режим за неумение справиться с кризисом; на
левые партии за раскол нации; на правые партии за их неэффективность;
на плутократов и монополистов за эксплуатацию всех остальных.
Фактически он нападал на всех, хотя самые яростные атаки были
направлены против евреев. Кроме того, он демонстрировал железную волю,
готовность действовать, и действовать решительно, в обществе, которое
не привыкло к неопределенности, порожденной демократией, особенно в
обстановке новой и непривычной формы правления. Все это помогло
Гитлеру прийти к власти, точнее, помогло ему завоевать 37,3 процента
голосов избирателей: это было максимальное количество голосов, которое
он смог получить на свободных выборах в июле 1932 года. Все очевидцы
согласны с тем, что Германия в момент прихода к власти Гитлера не была
охвачена горячкой антисемитизма, не была загипнотизирована мифом о
всемирном еврейском заговоре и не жаждала крови евреев. Хотя самое
популярное издание "Протоколов" разошлось за 12 лет в количестве 100
тыс. экземпляров, - знаменитый антивоенный роман Ремарка "На Западном
фронте без перемен", опубликованный в 1929 году, разошелся за год
тиражом в четверть миллиона, и многие другие прогрессивные романы
также расходились большими тиражами.
Нельзя также полагать, что сама нацистская партия, в которой
состояло сравнительно мало (около миллиона) членов, в целом
формировалась из фанатиков-антисемитов. В 1934 году предприимчивый
американский социолог Теодор Абель объявил, что собирает автобиографии
членов партии, в которых должны быть указаны мотивы их вступления в
ряды нацистов. Шестьсот человек добровольно прислали свои
жизнеописания. Поразительно то, что 60 процентов откликнувшихся вообще
не упомянули антисемитизм в ряду мотивировок. Некоторые даже открыто
отмежевались от этого аспекта политики партии: "Мой пульс бился
сильнее, когда я слышал слова о Родине, единстве и потребности в
верховном вожде. Я чувствовал, что принадлежу к этим людям. Я только
не мог согласиться с их утверждениями о евреях. Меня от этого тошнило
после того, как я вступил в партию". Более того, статистический анализ
показал, что, в то время как антисемитизм фигурировал почти в половине
биографий, написанных представителями средних классов, в том числе
лицами свободных профессий, о нем упоминали менее 30 процентов
промышленных или сельскохозяйственных рабочих[T. Abel. Why Hitler Came
into Power. New York, 1938, p. 164.]. Если настоящая приверженность
антисемитизму была редкостью внутри партии, как следует из этого
опроса, вряд ли она была значительно распространена и среди широких
слоев населения, в партию не вступавших.
Но при всех этих оговорках несомненно, что многие из тех 17
миллионов, которые голосовали за нацистов в 1933 году, должны были
высказаться по крайней мере за некоторые ограничения евреев в
гражданских правах. Кроме того, очевидно, существовало множество
фанатичных антисемитов, например, в национальном студенческом движении
(которое нацисты подчинили себе в 1931 году) или среди 400 тыс. членов
отрядов штурмовиков СА - сотни тысяч людей, которые бы согласились с
тем, что написал один из корреспондентов Абеля:
"История мира потеряла бы всякий смысл, если бы иудаизм с его
разлагающим духом, воплощение всего злого, одержал бы победу над
истиной и добром, воплощенными в идее Адольфа Гитлера. Я верю, что наш
вождь, Адольф Гитлер, дарован немецкому народу самой судьбой как наш
спаситель, несущий свет во тьму"[Ibid., р. 243.].
Таковы были плоды 50-летней кампании, завершившейся 14 годами
усиленной, яростной, неустанной агитации, действовавшей прежде всего
среди молодежи. Это были отравленные плоды, потому что именно фанатизм
меньшинства и равнодушие большинства дали толчок дальнейшему развитию
событий - от первых ограничений к последующему
уничтожению[Исследования В.С. Аллена (W. S. Alien. The Nazi Seizure of
Power: the experience of a single German town, 1930-1935. Chicago,
1965, p. 77-78, 209-212.) доказывают, что различие между нацистскими
фанатиками и основной массой населения было даже большим, чем указано
здесь. В то время как для фанатиков антисемитизм был абсолютно
серьезным делом, большинство населения считало антисемитскую
пропаганду пустой болтовней, абсолютно не связанной с евреями, которых
они знали лично, и, во всяком случае, не могущей привести к серьезным
преследованиям. Исследование Аллена проводилось в одном небольшом
городке в Ганновере, и его результаты не обязательно достоверны для
страны в целом. Уверенно можно сказать одно: антисемитизм сыграл
ограниченную роль в приходе Гитлера к власти, но равнодушие сыграло
огромную роль в наступлении эпохи репрессий.].
В феврале 1933 года Гитлер стал рейхсканцлером, а 1 апреля
начались преследования евреев - с принудительного однодневного бойкота
еврейских магазинов. "Протоколы" были использованы уже для этой первой
антисемитской акции, прежде всего Юлиусом Штрайхером в "Фелькише
беобахтер". "Базельский план"[То есть план, изложенный в "Протоколах".
- Прим. ред.], объявил он, был близок к осуществлению, но "в 10 часов
утра в субботу 1 апреля германский народ начал решительные действия
против мировых преступников - евреев! Национал-социалисты! Поразите
всемирных врагов!"[См.: Streiher. "Volkischer Beobachter". No 31, Marz
1933.].
Бойкот был пробным шаром: поскольку никто не протестовал,
правительство стало вводить антисемитские законы. Вскоре евреи были
отстранены от государственной службы, свободные профессии были для них
также запрещены, и в сентябре 1935 года нюрнбергские законы
окончательно поставили их вне общества. В непрерывной пропагандистской
кампании, которая сопровождала эти меры, "Протоколы" и миф о всемирном
еврейском заговоре играли весомую роль. "Фелькише беобахтер"
напоминала о них беспрестанно, а еженедельник Штрайхера "Дер штюрмер"
печатал то выдержки из "Протоколов", то душераздирающие истории о
германских девушках, изнасилованных евреями, о ритуальных убийствах
немецких детей. Усилия "Дер штюрмер" были особенно важны, поскольку
эта гнусная газета имела тираж почти в полмиллиона - один из самых
больших в Германии, - а также вывешивалась на специальных стендах в
городах и деревнях по всей стране; особенно зловещим было ее
использование в школах.
Сами "Протоколы" рекламировались официально. Новое партийное
издание было снабжено настойчивым призывом к каждому гражданину:
"Каждый германец обязан изучить ужасающие откровения Сионских
мудрецов и сравнить их с безграничной нищетой нашего народа; сделать
необходимые выводы и проследить, чтобы эта книга попала в руки каждому
германцу... Мы, германские расисты, должны быть благодарны Провидению,
которое осветило наш путь именно в то мгновение, когда все, казалось,
было потеряно. Тяжелая борьба ожидает нас. Наша первая задача - дать
противоядие душе германского народа и пробудить в ней понимание
благородства арийской расы. С Богом - за воскрешение Германии!"[Die
Geheimnisse der Weisen von Zion. Munich, Parteiverlag 1933, S. 3, 21.]
"Протоколы" хорошо продавались - и в отличие от другой
"священной" книги Третьего рейха "Майн кампф", - их не только
покупали, но и читали. Многие читатели становились фанатичными
поклонниками "Протоколов"[F. Bauer. Antinazistische Prozesse und
politisches BewuBtsein. - In: Antisemitismus: zur Pathologie der
burgerlichen Gesellschaft. Frankfurt am Main, 1965, S. 177.]. Менее
чем за два года после прихода Гитлера к власти интеллектуальный и
нравственный уровень в Германии упал так низко, что министр
просвещения смог объявить "Протоколы" одной из главных книг для чтения
в школах.
Подобный ход событий коснулся не только евреев. В царской России
миф о всемирном еврейском заговоре использовался для дискредитации
демократического строя; теперь, в Третьем рейхе, его использовали не
только для дискредитации возможных противников диктатуры, но и для
оправдания всей системы террора. В 1935 году Рейнхард Гейдрих, главный
помощник Генриха Гиммлера, писал, что все оппозиционные организации
разгромлены. В то же время он утверждал, что иудейско-масонский
всемирный заговор все еще прилагает усилия, чтобы подорвать, отравить
и разрушить германский народ:
"История последних тысячелетий учит нас умению распознавать
врага. Мы видим, что сегодня впервые ухватили врага за самые корни.
Удивительно ли, что он защищается все яростней?" Гейдрих признал, что
предполагаемая активность великих заговорщиков почти не заметна, что
ее крайне трудно обнаружить: "Когда после захвата власти исчезла
открытая оппозиция и началась глубинная духовная борьба, многие члены
СС оказались безоружными в этой борьбе, поскольку не сумели распознать
всепроникающую природу противника". Тем не менее он настаивал: "Мы,
воины, должны признать: потребуются годы ожесточенной борьбы, чтобы
поразить врага повсюду, уничтожить его и обезопасить кровь и дух
Германии от новых поползновений врага"[Цит. по: Н. Buchheim. Die SS -
Das Herrschaftsinstrument, Befehl und Gehorsam. Band. I Anatomic des
SS-Staates. Olten und Freiburg im Breisgau. 1965, S. 114-115.].
На практике это означало, что всякий, кого режим по тем или иным
причинам захочет преследовать или уничтожить, может быть объявлен
наемником неувядающего еврейского всемирного заговора. Это означало
также, что отрицать существование всемирного заговора может только
враг режима, которого также надлежит преследовать и уничтожать. Так
антисемитский миф, выдуманный несколькими эксцентричными
священнослужителями и направленный против Французской революции, в
1930-е годы стал средством, при помощи которого тоталитарное
правительство укрепляло свою власть над великой европейской нацией.
Миф о всемирном еврейском заговоре был также способом заставить
немецкий народ принять внешнюю политику правительства. Эта политика
была нацелена на войну, но такую цель ни одно современное европейское
правительство - даже Гитлер - не могло ставить, открыто. Поэтому с
1933 года внешняя политика Германии изображалась прежде всего как
защита против вражеской блокады, организованной евреями. Особенно
Советский Союз изображался таким, каким его всегда представлял себе
Гитлер, страной недочеловеков, управляемых евреями, Геббельс
разражался филиппиками на эту тему во время ежегодных партийных
съездов в Нюрнберге. В 1935 году он объявил, что большевизм - это
сатанинский заговор, который мог созреть лишь в мозгу кочевника, а
нацистская Германия - это скала, о которую бессильно разобьется
азиатско-еврейский поток. На следующий год он назвал большевизм
