есть и твоя запись. Тебе отмерено... чудно, этот смертный волхв угадал,
что до первого снега... Увы, ты его уже не узришь. Правда, можешь
погибнуть и раньше, но это будет случайная смерть. Хотя до своего срока
если кто и дотягивает, то на такого сбегаются смотреть даже боги.
Мрак скривился, пережидал новый приступ, а Таргитай спросил жалобно:
-- И ничего-ничего нельзя?
Числобог покачал головой:
-- Даже тебе, молодой бог. Молодой, но сильномогучий. Книга Бытия
главнее богов, главнее всего на свете. Она и есть само Бытие... Но ты,
получеловек, можешь прожить и оставшиеся дни... достойно. А вот тебе,
молодой бог, эта дорога заказана. Все, кончилось детство.
-- Почему? -- спросил Таргитай жалобно. -- Почему мне нельзя идти с
друзьями?
-- Потому что опять мечтаешь жить за чьей-то широкой спиной. Чтоб
принимали решения, вели, направляли, добивались, обламывая ногти и
разбивая в кровь сердца и души, страдали и мучились, а ты лишь помогал...
Таргитай вскрикнул, защищаясь:
-- Но разве я плохой помощник? Ты ж сам говоришь... ну, и все
говорите, что я... ну... я бог...
Последнюю фразу он выдавливал долго, а конечное слово почти
прошептал, опустив глаза и залившись румянцем.
Числобог развел руками:
-- Ну вот ты и сказал. Сам сказал! Ты -- бог. Так что же набиваешься
в помощники? Конечно, легше быть хвостиком двух львов... но тебе самому
пора им стать. Львом, я глаголю!
Таргитай опустил голову и поднял плечи. Вид у него был настолько не
львовый, что даже Олегу захотелось прижать голову несчастного друга к
своей груди и гладить по золотым волосам.
Таргитай прошептал несчастливо:
-- Как я не хочу сидеть в вирии... Тут везде хрусталь, всюду солнце,
всегда пир... А я так люблю рассветы и закаты, запах земли и травы, люблю
трогать березы, заглядывать в дупла, заходить в села и веси, петь и
плясать с простыми девками, не богинями вовсе и не царскими дочерьми...
как вот восхотелось Мраку.
Числобог удивился:
-- А кто тебя заставляет сидеть в вирии, как пес на цепи?
Таргитай смотрел с раскрытым ртом. Числобог засмеялся:
-- Тем и сильны могучие боги, что ходят по земле. Но уже не со
смертными.
Он развел длани, Олег думал, что тот признается в своем бессилии
помочь Мраку, но этот жест взвихрил воздух, в вихре потускнели сверкающие
серебряные волосы и борода, только глаза еще горели сквозь тускнеющие
стены нестерпимым блеском.
Мрак что-то показал знаками исчезающему богу. Стенки вихря стали на
миг тоньше, оттуда высунулись костлявые руки, потянулись, Мрак ногой
пихнул Яйцо. Загрохотав, оно подкатилось к вихрю, все пятеро видели как
костлявые пальцы Числобога ухватили массивное Яйцо, с натугой потащили в
вихрь, стенки помутнели, там завертелось с бешеной скоростью, послышался
шелест, свист, и на высокой комариной ноте вихрь исчез.
Глава 2
Все пятеро потерянно и одиноко смотрели вслед исчезнувшему Числобогу.
Хоть и не надо думать, куда пристроить Яйцо, но они пятеро так и остались
посреди сверкающей равнины этого блистающего враждебного людям мира.
Вдалеке вспыхивают золотые искорки, там чертоги других богов, терема с
ушедшими из жизни пращурами. Там диковины богов, там райские птицы...
Таргитай сказал с великой тоской:
-- Это что же... опять мир спасать? Я думал, отлежусь, отосплюсь,
отъемся да намечтаюсь без помех и всласть! Что за жизнь?
Олег покосился на замерших женщин:
-- Боюсь, что другой нет вовсе.
-- Как это?
-- Я дурак еще больший! Как не понял, что этот нелепый мир все время
надо спасать! Но сейчас все же проще. Он уцелеет, даже если мы пальцем не
шелохнем...
Мрак буркнул, не открывая глаз:
-- Фу, а я уж хотел было обуваться.
-- ... только ежели Перо перейдет к гномам, они нас, я говорю про
людей, с лица земли сотрут, ежели к горынычам -- по стенам размажут, к
дивам -- огнем сожгут, а к упырям...
-- Не надо, -- прервал Таргитай, он побледнел. -- И про навьев не
надо. Чистое небо, что это мы всем дорогу перешли? Меж собой и то не
ладим, а уж на нас, на людев, так все кидается!.. Где они бока отлеживали,
когда мы и за них махались?
-- А это как раз и понятно, -- сказал Олег с горечью. -- После войны
появляется много героев... Как еще не говорят, что это именно они спасли!
-- Скажут, -- бросил Мрак с насмешливой уверенностью.
-- Скажут, -- тоскливо подтвердил Олег. -- Но спасти мало, надо еще и
отстоять на него право. Кто жаждет править? Упыри, боги, великаны... Ну,
боги не в счет, хоть и самые сильные. Для них лишь бы на жертвенные камни
кровь текла. Но упыри, лешие?.. Надо побывать там, посмотреть. Я не смогу
подчиниться силе, но мне не трудно признать власть более мудрых. Более
того, подчинюсь с охотой!
Оборотень скривился, будто перед ним тупым ножом скребли сковороду.
Но смолчал, хотя было видно, что уж он-то не согнет шею ни перед сильным,
ни перед красивым, а уж перед умным -- что он, совсем спятил?
Таргитай прошептал убито:
-- А то, что мир спасли, не зачтется?
-- Нам?
-- Человекам, -- поправился Таргитай несчастно.
Мрак горько рассмеялся:
-- Не сердись, дружище, но ты, хоть и бог, но все же дурак!
Таргитай спросил жалобно:
-- Дурак, потому что твой дружище, или я твой дружище, потому что
дурак?
Несмотря на тяжесть пережитого, Лиска прыснула. Мрак бросил на нее
недобрый взор:
-- Ишь, почивать на прошлых заслугах!.. Это тебе не в твоих песнях.
Жизнь благодарности не ведает. Как и пузо, что не помнит, как до отвала
кормил на прошлой неделе! Все равно сейчас аж на ребры кидается, есть
просит. Да где там просит -- требует. Лишь тот достоин жизни и свободы,
кто каждый день за них идет на бой! Заново.
Таргитай сидел на расколотой глыбе мрамора, жалобный и несчастный.
Плечи опустил, как под дождем лопух, золотые волосы свалялись в жидкие
пряди. Руки бессильно свисали с колен, будто дохлые гадюки.
Мрак с недоброй улыбкой толкнул Олега:
-- Скис наш-то бог, а?
-- Мрак, -- сказал Олег тихо, -- Для него самого это боговство, как
снег на голову. Не ему бы... Дай привыкнуть.
-- Ему?
-- Да и нам непросто.
Мрак громыхнул:
-- А мне и вовсе ни к чему.
Олег съежился. Может Мрак имел в виду что-то другое, но он, волхв,
все время помнит слова Числобога о первом снеге.
-- Надо спускаться, -- сказал он, отводя глаза. -- Здесь слишком
мертво.
-- Не могу, -- проворчал Мрак. -- Вам с Таргитаем что... Хоть Меч
Богов перековал на орало, зато дуда при нем, тебе тоже только губами
шлепать и руками махать, а мне лучше без портков, чем без секиры! Я без
нее более голый, чем без... эх, волхву ли понять?
Олег развел руками:
-- Может, пойму. Я тоже привык к Волшебному Посоху. По крайней мере,
от собак отбивался.
-- Но что-то можешь без него?
Лицо волхва дрогнуло:
-- Ты же знаешь...
-- Что?
-- Ну, землю тряхнуть, за Край выглянуть... А остальное... Я ж
говорил, мне бы забиться куда-нибудь в нору, поучиться. А еще лучше, пойти
к знающему колдуну. Пусть научит. Ладно, ты лежи, отдыхай. Мы с Таргитаем
пошарим. Если что найдем стоящее...
Мрак, морщась, лег удобнее. Его всегда темное лицо сейчас посерело,
надбровные дуги выпятились еще больше, а глаза вовсе спрятались в темные
пещеры.
-- В хате бога войны да не найти?
Олег исчез, только слышен был грохот, лязг, звон, треск разбиваемых
сундуков, украшений, даже колонн, если попадались на пути
целеустремленного волхва.
Кора заботливо подтыкивала Мраку под бок его же волчовку. Шерсть
слиплась от крови, но глаза девушки неотрывно следили за Лиской, эта
рыжеволосая тоже пошла в ту же сторону, что и Олег, якобы ищет оружие или
снадобья...
Мрак прогудел сочувствующе:
-- Девка, тут ты промахнулась.
-- В чем? -- насторожилась Кора.
-- Олегу не до тебя.
Она вспыхнула:
-- Понимаю! Эта рыжая... эта рыжая мелочь, мелочь с желтыми, как
спина старой лягушки, глазами...
Мрак предостерегающе поднял ладонь:
-- Погоди. Не кляни, дело не в ней.
Она смотрела дикими злыми глазами:
-- А что, есть еще одна?
Он вздохнул, не понимая, как объяснить, что они только что спасали
мир, а теперь надо еще, оказывается, спасать и людей. Не спасти сейчас, то
завтра, может быть, Лиску и саму Кору возьмет какой-нибудь зеленый с
бородавками на спине, а то и на пузе. В жены или наложницы, чтобы ему яйца
высиживали или икру метали.
-- Он из тех, -- пояснил он неуклюже, -- кому важнее сперва дело
сделать... Ну, а девки -- потом. Всегда потом. Но, как видим, за каждым
делом тут же находится еще что-то...
Она заговорила горячо:
-- Ты не понимаешь!.. Я пошла за Олегом вовсе не потому, что он такой
необыкновенный, не потому, что за него готова броситься в огонь... Но я
жила в таком захолустье, где уже давно было расписано, за кого мне идти,
что делать, когда рожать... Но когда пришли вы трое, наш Город
переменился. Однако я видела, что когда уйдете... а вы уже уходили, все
вернется в прежнее болото. И я решилась убежать за вами... не понимаешь?..
не потому, что хотела быть с кем-то из вас, а потому, что не хотела
оставаться медленно стареть и умирать в полумертвом городе, что уже
умирал, вы это видели!..
Мрак слушал сочувствующе, даже кивал, хотя и такое простое движение
давалось с трудом, в глазах темнело.
Из внутренних покоев выдвинулся Олег, яркий, как алый мак со своими
волосами, вызывающе дикий и грязный в этом сверкающем хрустальном мире. К
груди прижимал целую охапку мечей, копий, тускло блестели лезвия топоров и
секир.
Кора отпрянула, когда он с лязгом высыпал груду булата перед Мраком:
-- Выбирай!
Глаза Мрака вспыхнули восторгом и сдержанным неодобрением. Оружие,
сразу видно, лучшее из лучшего, иного и не могло быть в доме бога воинских
дружин, но чересчур богато украшенное, многовато золота, зачем-то
драгоценные камешки, да так искусно вделаны, что не сразу и собьешь к
лешему...
-- Вот это по руке, -- решил он. -- Без причуд. Только ручка
коротковата.
Олег с сомнением смотрел на простой незатейливый молот. Ковали в
древности, заметно, тогда не знали тонкой ковки, но от молота чем-то веет
недобрым, что-то слышал в детстве и об этой короткой ручке, молот делал
странный горный народ, который никогда не зрит свет, им кто-то мешал,
потому ручка получилась короче...
-- Может, вот это?
Он разгреб кучу оружия, в его руках очутилась секира из простого
булата. Ручка тоже из дерева, поверхность отполировали чьи-то шершавые
ладони.
Мрак вздохнул:
-- Ты прав. Это баб можно менять, но не оружие. Беру.
-- А я возьму это, -- решил Олег, -- все-таки похож на посох.
Он повертел в руках дротик, толстый и с резным древком. Наконечник не
слишком острый, а по дороге и вовсе затупит о дорожные камни, ведь
служителю Истины не подобает якшаться с оружием.
Готовясь к спуску, он рассовывал по карманам горстями золотые монеты,
драгоценные камни. На женщин смотреть избегал, но они поняли как указ,
навешали на себя сколько смогли золотых цепей, ожерелий, монист, к ушам
подвесили целые ящики из золота, даже на головы водрузили такое, на что
можно было бы купить половину киммерийского царства.
Мрак покачал головой:
-- Я не слезу. Руки трясутся. Тарх, ты не можешь спустить нас вниз
как-нибудь иначе?
Тарх сказал жалобно:
