-- Ты не понял. Поговорить с ними, пообщаться, понять их мысли,
чувства, стремления... Может быть они лучше нас! Может быть Перо им и надо
отдать по праву? Мы же ничего не знаем. Мы только знаем, что если чужие,
то бей по голове! Сразу, ничего не спрашивая. А упыри, как я знаю от
Боромира, самый древний народ на земле. Их создали даже раньше богов. Не
может быть, чтобы не накопили великой мудрости, что доныне им не ведома
истина, даже Великая Истина...
Таргитай слушал, развесив уши, челюсть отвисла. Мрак махнул рукой,
поднялся, не спорил. Пока что миром правят не те, у кого великая мудрость,
а у кого дубина больше.
-- Спать, -- распорядился он. -- А то вот-вот рассветет.
Таргитай вздрогнул:
-- А?.. Что?
-- Стоя спит, -- сказал Мрак со злым восхищением. -- Ну, Тарх, быть
тебе не простым богом, а великим!.. Лодырей на свете больше, чем... чем
людей.
Олег обхватил Таргитая за плечи, тот все равно не проснулся, увел
причуду небес на сеновал. Сидор сказал, что если оголодают, то можно и
сена пожевать, так что надо попробовать покормить Таргитая. Хоть и бог, а
во сне пожрет все, что не подсунь.
Мрак проводил долгим взглядом их залитые лунным светом фигуры, но
искоса следил и за движением на пороге развалюхи, что когда-то была
сараем. Когда друзья исчезли, слышно было, как шебаршатся, укладываясь, он
поднялся, держал взглядом Лиску, что, незамеченная Олегом и Таргитаем,
сидела сиротливо на пороге.
Она торопливо вытерла слезы, а когда Мрак подошел и сел рядом, у нее
был прежний надменный вид, а нос задорно вздернут. Только на щеках все еще
блестели мокрые дорожки. Ее желтые звериные глаза светились хищно,
свирепо. Мраку чуть улыбнулась уголком губ, ноздри вздрогнули пару раз,
ловя запахи.
-- Не могу спать... -- признался он. -- Аж лапы дергаются... то есть,
руки... так хочется пробежаться по селу, загрызть какую скотину... Чую
коров, телят, а свиней тут целые стада!.. Давно не чуял во рту живой
крови...
-- И я, -- ответила Лиска тихо.
Она отводила взор, но смотрели оба в одну сторону. Лунный серебристый
свет освещал соломенные крыши, сараи, далекие плетни, а еще дальше темнела
стена загадочного леса. Оттуда шли настоящие будоражащие запахи.
Мрак проговорил мечтательно, так непривычно светло для грубого
оборотня:
-- Лес... Деревья... Как пахнет живицей!.. Даже сейчас, ночью. А днем
жуки гудят, сладкий сок сосут, пчел отпихивают... На каждом дереве птицы
верещат, в кустах птичьи гнезда, там яйца на выбор... Эх, как давно я не
рыскал по лесу в волчьей шкуре!
Лиска кивнула, в глазах ее были благодарность и понимание:
-- Ты все понимаешь.
-- Еще бы, -- согласился Мрак. -- Я-то понимаю, я ведь настоящий
волк, а не какая-то там рыжая, что курей крадет. Волк чует запах оленя за
версту, а если стадо свиней прет, то и за две!.. А когда птицы по кустам
начинают гнездиться, я издали скажу, сколько в гнезде яиц будет...
Лиска вскинулась:
-- Подумаешь! А я даже знаю заранее, в каких кустах какие эти, что в
перьях, гнезда начнут вить!
-- Брешешь, -- не поверил Мрак.
-- Могу, -- обиделась Лиска. -- Я ж не тупой волк, что мельче лося
ничего не видит! Я могу разглядеть заячьи уши знаешь за сколько верст?..
-- Ну, зайца... Зайца и лось углядит? А мышь?
Лиска фыркнула:
-- Мышь!.. А ты знаешь, кто по мышам лучший охотник?
Мрак знал, потому и спросил, теперь слушал, как Лиска торопливо,
захлебываясь словами, рассказывает тонкости мышиной охоты, где приемов и
хитростей куда больше, чем в простой гонке за дурными зайцами.
Глава 5
Олег дернулся, но проще вырваться из-под обрушившейся скалы, чем
из-под ладони, что зажала ему рот. Он замычал, знаками показал, что все
понял, молчит, как сушеный гриб на морозе. В темноте жутко горели желтые
глаза оборотня. Мрак приложил палец другой руки к губам, медленно отнял
ладонь:
-- Пора.
Олег шевельнул губами, Мрак с его чутким волчьим слухом уловил, что
спрашивает волхв, кивнул:
-- Буди Тарха. А я оседлаю коней.
-- Коней?
-- Я уже сторговался тут с одним. Или ты понесешь нас в вихре?
-- Если бы знать куда, -- ответил Олег шепотом, -- а...
Он замялся, глаза трусливо ускользали то вправо, то влево, а то и
вовсе начинали ковырять дырку в земляном полу. Мрак качнул головой:
-- И тебе не стыдно их будить так рано?
-- Стыдно, -- ответил Олег с облегчением.
-- Вот и пусть спят.
На дворе уже был бледный рассвет, а далеко на востоке чуть окрасился
алым край земли. Небо постепенно светлело, звезды почти все втянулись
обратно в небесную твердь, как улиткины рожки, но луна еще бледно смотрела
над темными вершинами далекого леса.
Олег поднял Таргитая, вытащил наружу и держал обеими руками, дударь
все еще не может проснуться, Мрак вывел коней. У седла одного висели в
широких ремнях огромная дубина и секира на длинной рукояти. Мрак на
вопросительный взгляд волхва пожал плечами: мол, сторговал задешево, а
секиру не бросать же, такой прелестью можно разбить не одну голову.
-- А ножи? -- спросил Олег шепотом.
-- И ножи пригодятся, -- огрызнулся Мрак. -- Лучше тебя выброшу, чем
оружие.
-- Мрак...
-- А чо?.. Мужчина при оружии -- вдвойне мужчина. А если еще и не
шибко грамотный, так и вовсе герой.
Сонный Таргитай клевал носом, но истинный борец за справедливость не
может смолчать, когда обижают человека:
-- Грамотные тоже люди.
-- Люди все разные, -- ответил Мрак. -- Есть воины, ими движим мир,
есть волхвы, эти похуже, но тоже люди, есть совсем лодыри... но их тоже
зачем-то создал Род, если их в самом деле создал он, а не... гм... ну, а
есть и вовсе... тьфу, боги, которые на трех свиней корма не разделят...
Он швырнул ему, как Таргитаю почудилось, свежесодранную волчью шкуру:
-- На. Рубаха у тебя, конечно, с петухами, но в лесу останешься
голым.
Таргитай с готовностью, хоть и с жалостью сбросил порванную одежку,
больно красивая, но в волчовке, понятно, любой сучок скорее обломится, что
порвет волчачью кожу.
Мрак вспрыгнул на коня, Олег уже трусливо вертелся возле ворот.
Таргитай взобрался на своего коника, и прохладный утренний воздух сразу
превратился в холодный встречный ветер. В ушах засвистело, захлопало,
волосы трепало, а кожа на лице от холода сразу огрубела и растеряла ночную
мягкость.
Копыта дробно стучали по утоптанной дороге. По обе стороны тянулась
распаханная земля, потом пошла степь. Утренний воздух был колючим,
наполненным сыростью, но зверье уже носилось в густой траве, а насекомая
мелочь жадно слизывала росу, пока та не исчезла под лучами солнца.
Конь Олега скакал в сторонке, волосы трепетали, как жаркое пламя, но
лицо волхва было мертвенно бледным, нос заострился, скулы торчали остро,
натягивая сухую кожу. Зеленые глаза мертво смотрели вдаль, друзей не
замечал.
Мрак пустил коня вскачь рядом, бросил с преувеличенной беспечностью:
-- Не грусти! Я говорил с ними. Кора найдет себе хорошего человека,
она просто создана для семьи. А Лиска уже душой там, в чаще. Она бы с нами
тосковала по лесу, по своему племени.
-- Ты прав, -- ответил Олег нехотя, но глаза все так же смотрели
только вперед.
-- Разве ты хотел бы сделать их несчастными?
Олег наконец оглянулся на село, где остались Кора и Лиска, вздохнул:
-- Ты прав. Друзья приходят и уходят, а враги остаются. А то и
плодятся как тараканы.
Сзади донесся довольный вопль певца:
-- Тараканы? Тараканы -- к деньгам! Это хорошо, что тараканы. А то
скоро есть будет не на что.
При каждом конском скоке в его неплотно привязанной суме звякало и
постукивало. Так, пустячки: золотишко из дворца Перуна, камешки... Но
дурень прав, при их простодырости все это уйдет, как вода сквозь пальцы.
И все же Олег чувствовал, что без стыда может смотреть только перед
собой, там цель, там великая цель, там обязанности для мужчин. На Мрака не
оглядывался, да не увидит тот в его глазах стыд, что сбежал все же
трусливо, не решившись на разговор, схоронившись за спиной бесцеремонного
оборотня.
Не замедляя галопа, пронеслись через лесок. Дорогу перегородила река,
широкая и страшноватая, но волчье чутье вывело на мель, а затем и на брод.
Правда, в одном месте все же пришлось плыть рядом с конями, но на берег
выбрались хоть и мокрые с головы до ног, но солнышко уже выглянуло над
лесом, от одежды пошел пар.
Еще когда мчались через первую деревню, несчастный Таргитай взвыл:
-- Мрак!.. Мы ж еще не ели!
-- А вчера? -- удивился Мрак. Ветер срывал его слова и уносил, отчего
они показались Таргитаю совсем уж злыми и равнодушными.
-- Олег, -- воззвал он. -- Скажи ему, что лучше каждый день есть!
Олег молчал, взглядом подгонял деревья, что неслись навстречу,
зелеными тенями проскакивали по бокам и смыкались сзади, отгораживая их от
двух женщин, о которых надо заботиться, потому что женщины, потому что
слабее, потому что долг всякого мужчины заботиться о женщинах, своих или
чужих, ибо мужчины для того и существуют, чтобы беречь и защищать женщин,
через которых великий Род осуществляет свой замысел!
Похоже, и Мраку трудно оставить их вот так, хотя он успел шепнуть,
что обе будут больше счастливы без них, чем с ними, но все же
оглядывается, нюхает воздух, спешит убраться подальше, отгородиться лесом
и рекой... Понимает, что несмотря на доводы рассудка, кто-нибудь из них, а
то и как раз вопреки этим доводам...
В небе заливался жаворонок, потом озадаченно умолк посреди витиеватой
трели. Мрак и Олег не заметили, но Таргитай, чуткий к песням, сразу
вскинул голову.
По синему-синему небу медленно тянулся оранжевый след, словно ползла
крохотная золотая гусеница, роняя шерстинки. Эту шерсть раздувало ветром,
ибо след вначале был тонкий, как острие сосновой иглы, а потом ширился все
больше и больше, теряя блеск, пока шерсть не рассеивалась без остатка.
Таргитай сказал встревожено:
-- Только бы жаворонка не заклевала...
Олег очнулся от дум, посмотрел дико:
-- Какого... жаворонка?
Таргитай ткнул пальцем в небо:
-- Жар-птица пролетела... А там жаворонок пел. Как думаешь, не
клюнула?
-- В небе места много, -- проворчал Олег рассерженно, -- разойдутся.
Мрак тоже на скаку задрал голову:
-- Ого! Да это Огненный Змей!
Олег покачал головой:
-- Точно видишь? Я бы сказал, что просто падающая звезда.
-- А почему не вниз, а через все небо к западу?
Олег долго думал, а Мрак ехидно посоветовал:
-- А ты ответь, как все волхвы: мол, неисповедимы пути богов!
Олег буркнул:
-- Все исповедимо. Рано или поздно, но исповедимо.
Он покачивался в седле в такт скачки нахмуренный, злой, словно эта
падающая звезда, двигаясь не так, как представлялось верным, задела его
лично, оскорбила, наплевала с высоты, вытерла свои звездные ноги. Мрак
сочувствующе покачал головой, но смолчал. Трудную дорогу уготовил себе
молодой волхв. Молодой, но из-за того, что постоянно морщит лоб, хмурится,
о чем-то напряженно размышляет, уже даже ему, Мраку, чудится, что волхв
старше его по меньшей мере вдвое.
Ехали до обеда, уже шагом, потом скакали вдоль реки, наконец Мрак
проворчал:
-- Вон там дороги сходятся... Убей меня бог... тьфу!.. если там не
корчма.
Только с его волчьим зрением можно было разглядеть перекресток, когда
Олег с Таргитаем и эту дорогу видели не дальше, чем на версту, дальше все
расплывалось в жарком мареве. А когда ветерок поднимал и гнал пыль
