море горожан.
-- Ты богатырь, -- сказал Крутогор решительно, -- но и
меня не в капусте нашли!
-- Аист принес? -- спросил Олег, он безуспешно искал пути,
как спустить натянутую тетиву, никого не задев.
-- Меня нашли в берлоге, -- прогремел Крутогор. Он раздул
грудь. -- Я был прав, когда сказал, что я убью тебя в поединке!
-- Да какого черта, -- сказал Олег раздраженно. -- Бери
хоть весь этот город в жены, хоть всех коров и коз, даже свиней
и собак, мне без разницы! Я только шел мимо, вот и все. И
сейчас пойду.
Суровый молчаливый воин бросил ему меч. Олег невольно
ухватил за рукоять в полете. Крутогор легко спрыгнул с коня,
огромный и быстрый, он счастливо улыбался, глаза смеялись.
Глава 10
Дружинники весело орали, злорадно указывали на
растерянного Олега пальцами. Крутогор повернулся, вскинул руки,
со всех сторон заревели здравицу. Коня поспешно увели, круг
раздался, Крутогор выхватил меч, вскинул над головой обеими
руками, показывая могучую фигуру воина: широк в плечах, узок в
поясе, грудь выпуклая, спина прямая, а ноги длинные и
мускулистые.
Он был красив, настоящий могучий и сильный зверь, Олег с
осторожностью повертел в руке меч, отмечая недобрый блеск,
жажду чужой крови, которой не было в его посохе... Меч тяжелее,
чем ожидал, а когда перевел взгляд на воина, бросившего меч,
увидел в его глазах удивление. Воин на голову выше других,
тяжелее Крутогора, весь как каменная гора мышц, а меч длиннее и
тяжелее обычных мечей. Похоже, он ожидал, что красноголовый
чужак упадет под тяжестью его исполинского меча.
Олег с осторожностью покрутил грозное оружие, лицо
перекосил, словно едва удерживал эту тяжесть, умело вздул жилы
на лбу, а шею напряг, ее видят все в первую очередь. Краем
глаза зацепил лицо хозяина меча, в глазах воина сомнение, этот
чужак в звериной шкуре опоздал прикидываться. Олег видел, как
даже толстые губы неумело сложились трубочкой, словно хотел то
ли свистнуть своему вожаку, то ли как-то предостеречь.
Крутогор пошел по кругу, смеясь, вскидывая руки,
приветствуя дружинников, а бледной как полотно княжне послал
воздушный поцелуй:
-- Я скоро!.. Этот бой не будет долгим.
Однако, судя по его танцующей походке, он собирался
драться красиво и долго, показывая все свое искусство, напрягая
мышцы, чтобы народ княжны и его люди могли полюбоваться статной
фигурой.
"В самом деле зарубит, -- подумал Олег с холодком ужаса.
-- Этот зверь всю жизнь провел в убийствах. Да не зверей, а
людей... А что я?"
Княжна вскрикнула срывающимся голосом:
-- Это... это убийство!.. Пусть он наденет доспехи!
А старый воевода добавил хмуро:
-- И возьмет хотя бы щит.
Крутогор весело захохотал:
-- Почему нет?
По знаку воеводы один из рослых гридней начал поспешно
сдирать с себя доспехи. Олег поморщился:
-- Не надо. Я же сказал, что не ищу воинской славы.
-- Но тебе предстоит...
-- Вижу, -- буркнул он. -- Но что за нелепость полдня
пялить на себя все это железо, а через мгновение опять снимать?
Крутогор вскинул руки:
-- Он не трус!.. Это хорошо. Отважного сразить всегда
почетнее.
Играя плечами, он красивой танцующей походкой стал
приближаться к чужаку, что так и застыл с мечом, опущенным к
земле. Дружинники смеялись, гридни и княжна с боярами хранили
угрюмое молчание. Кто-то из молодых все же не выдержал, жалким
голосом крикнул, чтобы защищался, меч все-таки надо кверху,
сейчас будет удар...
Олег, словно послушавшись, медленно поднял меч обеими
руками. Крутогор остановился напротив, его клинок красиво
двигался из стороны в сторону, глаза смеялись, а щеки
раскраснелись.
"Убийца, -- подумал Олег с отвращением. -- Почуял запах
крови, аж дрожит от предвкушения..."
Крутогор сделал замах. Красивый, долгий, рассчитанный на
то, что противник успеет выставить защиту или уклониться, а меч
можно метнуть в другую сторону, но красноголовый чужак стоял
тупо, и кончик лезвия на лету неуловимо быстро коснулся его
локтя.
В толпе ахнули, дружинники весело заорали. На руке из
длинной царапины выступила кровь. Крутогор ухмыльнулся, и тут
все увидели, как чужак сделал то, чего никто не ожидал: с
внезапно рассерженным лицом молниеносно перебросил тяжелый меч
словно хворостинку в левую руку, тот взвился над головой, все
успели увидеть широкую сверкающую дугу, затем был короткий
лязг, смачный удар, словно мясник рассекал коровью тушу, тут же
красноголовый странник с отвращением опустил залитый красным по
рукоять меч.
В гробовой тишине все смотрели на две половинки того, что
только что было смеющимся молодым и сильным князем. Лезвие меча
рассекло от левого плеча наискось через грудь и вышло справа у
пояса. Красные потоки хлестали бурно, из разреза выпячивались
серые легкие, там шипело, комок мышц пульсировал и разбрызгивал
кровь по вытоптанной земле, из другой половинки выползали
выдавливаемые внутренним давлением окровавленные внутренности,
залитые слизью и желчью.
Олег собрал всю волю в кулак и, стараясь не побледнеть и
дать себе стошнить, сказал громко и четко:
-- Ваш князь убит. Если не хотите лечь рядом глупо и
бесславно, слезайте с коней! Оружие на землю.
Воевода опомнился первым, прокричал хриплым злым голосом,
в котором было щенячье ликование:
-- И побыстрее!.. Эй, лучники!
В окнах второго поверха вместо служанок уже стояли гридни
с колчанами стрел за плечами. Олег услышал скрип натягиваемых
луков. Дружинники медлили, неверящими глазами смотрели на то,
что осталось от их вожака. Гридни выставили копья, к ним
подбегали все новые и новые, окружали, голоса стали громче,
свирепее.
Олег чувствовал на себе взгляды всего княжества. Стиснув
зубы, вытянул меч в сторону дружинников:
-- Считаю до трех!.. Раз... два...
С длинного зазубренного лезвия срывались тягучие капли
крови. Они исчезали в широкой луже, что подступала к подошвам
его сапог, но острие грозно смотрело, казалось, каждому прямо в
лицо.
Мечи, топоры и даже ножи посыпались, как в грозу спелые
груши. Олег помедлил, его рука с отвращением отшвырнула меч, он
отступил, сколько крови в этом разрубленном теле, за спиной
завопили придавленные, когда стена зевак разом отшатнулась,
давая ему дорогу.
Он намеревался исчезнуть как можно незаметнее, уже смутно
догадываясь, что хоть и ученый вроде, а дурак редкостный, кто
же отпустит героя без пира в его честь, и тут же знатные бояре,
пока воевода сгонял пленных в кучу, подхватили под руки, пусть
не совсем белые, подвели к княжне.
От него ждали то ли поклона, то ли еще чего, он не знал,
потому вежливо поклонился:
-- Прости, светлая княжна, я как-то шел мимо... Может
быть, это у вас игра такая, а я влез как медведь.
Ее красивые глаза расширились. Алые щечки заалели ярче,
она вскрикнула удивленно и счастливо:
-- Шел мимо? Не скромничай!.. Уж мы-то знаем, через
сколько гор, лесов и рек приходится пройти герою, прежде чем
одолеть злодея!
Да какие горы, вертелось на языке, злодеи и так на каждом
шагу. Бей хоть вслепую, все равно прибьешь либо злодея, либо
вора. Сказал вслух:
-- Прости, но все вышло случайно. Он же чуть на меня конем
не наехал.
Бруснильда оглянулась, хлопнула в ладони. Звонкий голос
стал властным и сердитым:
-- Где конь Крутогора?.. Привести в дар герою!.. Как и все
доспехи, оружие, его одежду.
Воевода буркнул:
-- По одежке встречают, коли рожа крива. А ему-то зачем?
Мужчина должон быть страшный, лохматый и потный.
Олег сказал горячо, чувствуя поддержку:
-- Зачем одежка с мертвяка? Да и железо теперь разве что в
кузницу. На подковы или еще что...
Один из старых бояр наклонился к ее уху, пошептал,
указывая глазами то на Олега, то на лужу крови, что осталась
после того, как уволокли сраженного. Княжна милостиво кивнула:
-- Да-да. Ты прав. Объяви, что на три дня все
освобождаются от работ и мыта. Везде пляски и песни, скачки и
состязания! Княжество избавлено от смертельной угрозы, завтра с
утра пир! Для простого люда выставить столы на площадь, из
подвалов выкатить бочки с вином! А на столы трое суток подавать
из княжеских запасов!
Со стен города гремели трубы, созывая народ на праздник.
Не простые из дерева, разбитого молнией, здесь эти трубы
называют трембитами, не из рогов, а из блестящей меди,
звонкоголосые и радостные.
"Я прошел, -- подумал Олег, -- огонь и воду, как говорил
Мрак. А сейчас, похоже, настал черед медных труб. А это
потруднее, потому что как-то рука не поднимается... ну...
Отказаться -- это же плюнуть этим добрым радостным людям в суп
и уйти по своим делам, которых они не понимают. И не поймут".
Это для него так важно научиться чародейству или хотя бы
колдовству, а для них смертельная обида, если откажется стать у
них князем! Кому нужны какие-то знания, умения, когда уже бери
и пользуй!
Его усадили в кресло на помосте рядом с креслом княжны,
двое бояр стояли за спиной, положив дряблые ладони на его
широкие плечи. Не удержат, конечно, но как-то неловко вскочить,
обидеть старых людей...
Княжну отвел в сторонку воевода, быстро и торопливо
нашептывал что-то, указывал в сторону гор и часто чиркал
пальцем по горлу. Еще один боярин, с недовольным и обрюзгшим
лицом, зашел к княжне с другой стороны, пошептал на ухо. В
сторону Олега не смотрел, но тот чувствовал, что говорят о нем.
Княжна досадливо отмахивалась, боярин настаивал, подозвал еще
двоих, втроем убеждали, доказывали, наконец княжна с
неудовольствием сказала:
-- Хорошо, хорошо!.. Это можно спросить... Но,
предупреждаю, каков бы ни был ответ, это ни в коей мере не
повлияет на мой выбор!
Боярин развел руками, а она подошла к Олегу, нежно
заглянула в его напряженное лицо:
-- Витязь, тебя что-то тревожит?
-- Да так, -- промямлил он. -- Ничего серьезного.
"Да разве это серьезно, -- подумал несчастливо, -- что
опять надо удирать от женитьбы, от женщин. Пора бы уже и
наловчиться. Могло бы войти в привычку..."
-- Тогда скажу... Наш золотой сокол никогда не
ошибается!.. Он не случайно, облетев не только наш город и
узрев с высоты все княжество, все же направил полет к тебе...
-- Он всего лишь птица.
-- Птица чародеев, -- возразила она. -- Он чувствует самых
сильных и отважных...
"Дура птица, -- подумал он с отвращением. -- Уж меня-то
отважным назовет только слепой". Но вслух ответил:
-- Народу было много. Мог сбиться.
-- Нет, -- живо возразила она. -- Сокол выбрал правильно.
Но почему, когда уже готов был сесть тебе на плечо... вдруг
отпрянул?
-- Спугнули, -- предположил он. -- Как сейчас помню, мой
сосед хотел почесаться, вскинул руку... ну и спугнул.
Она сказала презрительно:
-- Так можно спугнуть муху, но не сокола. Нет, он трижды
тебя выбирал и отпрядывал трижды...
Олег почувствовал, что забрезжила надежда как-то
отбояриться от боярства и даже княжения:
-- Издали он решил, что я такой и есть, сверху ж не все
видно, а слетел ниже, увидел правду... ну, его и долбануло, как
оглоблей. Он еще герой, другая бы птица, попроще, вообще бы
лапы кверху!
-- Какую правду? -- спросила непонимающе, ее серые глаза
впились в него с такой настойчивостью, что в самом деле могла
бы рассмотреть в нем того, кто ширял над ночными облаками. --
Разве ты... это не ты?
-- Мы все не такие, какими нас видят, -- сказал он
