между Степью и Европой!
-- Твоя Русь по ту сторону Степи?
-- Да. Вся жизнь Руси -- борьба со Степью. Земледельцев с
кочевниками.
-- Значит, мы вот-вот напоремся на степняков?
-- Да, вступаем в земли половцев. Теснят печенегов, те сейчас
подступили к Киеву. Но дни печенегов сочтены, рассыпятся как между молотом
и наковальней, а русичам придется вести изнурительную борьбу с
половцами... Боюсь, вот-вот увидим их шатры. Еще раньше должны увидеть
несметные стада коней... Впрочем, раньше всего услышим свист летящих
стрел. Половцы сперва стреляют, потом задают вопросы.
Томас приподнял голову, огляделся. На десятки миль степь пуста, не
считая странных оранжевых колец. Примостившись, Томас заметил еще два
таких же блестящих вала на грани видимости.
Олег тоже приподнял голову, поинтересовался:
-- Отдохнул? Тогда влезай в свое железо. Надо идти!
Томас простонал, не вставая, двигаясь по земле как раздавленная
черепаха:
-- На всю жизнь запомню и внукам-правнукам закажу страшиться русских
слов: "Авось", "С гаком", "Надо идти"!
Они прошли не больше двух десятков шагов, как Томас повел носом,
вопросительно оглянулся на калику. Тот кивнул, еще через несколько шагов
запах стал резким; странно подбадривающим, как в жару глоток холодной
воды. Олег внимательно посматривал по сторонам, внезапно упал на руки,
потерся животом о землю, перевернулся и поерзал спиной. Томас вытаращил
глаза, а калика сделал приглашающий жест:
-- Сэр Томас, прошу...
-- Зачем?
-- Мы вошли в землю одного странного племени. Своих отличают только
по запахам.
-- Как собаки? -- спросил Томас недоверчиво.-- А мы причем?
-- Собаки, сэр Томас, обрызгивают деревья и камни на границах своего
участка. Метят их, чтобы чужие знали. Медведь на своих границах обдирает
липу, лось рубит копытами валежины, а эти, как ты правильно сказал,
поступают как собаки...
Томас с отвращением потерся о камни, где еще блестели капельки желтой
жидкости -- хорошо, в доспехах, калике хуже. Двинулись через степь, держа
на северо-запад. За горами, за долами лежит Русь, за ней цивилизованные
королевства, а от Германии уже рукой подать до родимой Британии...
По дороге Олег еще дважды терся о сильно пахнущие камни, а когда
обнаружил в выемке уцелевшие капельки, бережно собрал в баклажку на поясе.
Томас аристократически морщил нос, но терпел: в многотрудном крестовом
походе навидался всякого, бывал на коне и под конем!
Внезапно в десятке шагов прошелестела трава, что-то мелькнуло. Олег
не повел ухом, меч оставался за спиной как и лук с оперенными стрелами,
Томас расслабил мышцы, начал успокаиваться, хотя сердце колотилось
часто-часто, словно уже чуяло смертельную опасность.
Через пару сотен шагов Томас краем глаза заметил слева двигающуюся
темную точку. Вскоре Томас рассмотрел убитого оленя, которого нес в
челюсти какой-то странный зверь. Ноги и голова оленя волочились по земле,
цепляя траву. Однажды ветвистые рога зацепились за жалкий куст, зверь
нетерпеливым движением вскинул оленя кверху, тот взвился с застрявшим в
рогах кустом -- на солнце блеснули бесстыдно оголенные белесые корни.
Зверь выглядел чудовищно сильным, хотя был втрое меньше оленя. Томас
поежился, потащил из ножен меч.
Олег бросил, не сбавляя шага:
-- Это анты. Не обращай внимания, наши чары защитят.
-- Чары?
-- Ну, запах. Помнишь, о камешки терлись? Давай-ка я тебя еще
побрызгаю...
Олег вытряхнул на блестящие доспехи рыцаря крупные капли остро
пахнущей жидкости, стараясь, чтобы проникли в щелочки под доспехи.
-- Что за анты? -- спросил Томас ошарашенно.-- Я не встречал...
-- Анты... просто анты. Мы, русичи, тоже анты. Так нас называют
чужестранцы, ибо мы такие же многочисленные, трудолюбивые.
Томас открыл рот для нового вопроса, так и остался с отвисшей
челюстью. Наперерез им тащил оленя... огромный муравей! Он был похож на
сверкающий под солнцем черный слиток железа -- в блестящем рыцарском
панцире, закованный от кончика усика до последнего коготка. Толстые
челюсти, как стальной капкан из двух зазубренных серпов, выпуклые
немигающие глаза смотрят холодно, враждебно, а железные ноги несут с такой
легкостью, словно тяжелой добычи нет и в помине!
Пронесся в десятке шагов впереди, осталась невидимая струйка
резковатого бодрящего запаха. Томас остолбенело смотрел вслед черному
телу, что умчалось на шести крючковатых лапах... по направлению к
сверкающему валу!
-- Геродотовы муравьи, -- прошептал Томас зачарованно.-- Я думал,
отец истории приврал...
-- Ишь ты, -- удивился Олег, -- неужто ты читал Геродота?
-- Нас разорвут, -- прошептал Томас снова.-- Даже мечи... что против
их доспехов?
-- Авось не разорвут. Или что там сказано у Геродота?
-- Мне наставник пересказывал... Я всего не упомню.
-- Сэр Томас, если бы мы не успели добежать до этого поля, наши
обглоданные кости уже белели бы на опушке! Темный Лес так просто добычу не
выпускает.
Отрезая дорогу, спешила целая вереница огромных муравьев -- размером
с крупных волков, закованных к тому же в прочнейшие доспехи, между
которыми не осталось самой тонкой щели, чтобы воткнуть острие кинжала.
Бежали по-волчьи, один за другим, задний касался длинными гибкими усиками
предыдущего, некоторые на ходу вскидывали сяжки и щупали воздух. На Томаса
и Олега внимания пока что не обращали, но если отступать, то надо
прорываться через их цепь. А Томас помнил, что даже самые крохотные
муравьи в окрестностях его замка безжалостно убивали жуков, превосходящих
по размерам в сотни раз, рвали на части, сволакивали в свой муравейник на
корм прожорливому потомству.
-- Вперед, сэр Томас, -- сказал Олег, но уверенности в его голосе
Томас не услышал. Калика выглядел как никогда ранее напряженным, часто
вздрагивал.-- Пахучая жидкость, которой муравьи метят свои дороги, защитит
нас.
-- А если нет?
-- Лучше гибель от их челюстей, чем от руки врага.
-- Ты прав, -- согласился Томас с тяжелым вздохом.-- Звери невинны, а
враг будет ликовать... Не дадим ему этой радости!
Удивительный вал вырастал с каждым шагом. Томас еще в раннем детстве
видел после дождя на утоптанных дорожках такие кольца из белого песка --
они резко выделялись на темной земле, -- муравьи доставали песок из
глубин, огораживали свои норки крепостными валами, защищая от чего-то или
от кого-то.
Черные звери-рыцари в которых Томас боялся признавать муравьев,
попадались все чаще, только чудом еще не сталкивались с людьми. Вдруг
Томас увидел как неподалеку из темной норки тяжело вылез откормленный
барсук, почесал толстый живот, неторопливо потрусил по полю. На перерез
мчался огромный муравей, впятеро крупнее, чудовищные серпы челюстей
раздвинул в стороны. Барсук выглядел мягким, незащищенным, огромные
челюсти должны были разрубить его пополам сразу без всяких усилий.
Муравей налетел на барсука как черный вихрь, его металлические сяжки
походя коснулись барсука. Тот присел и замер, а муравей, не обращая на
него внимания, умчался. Барсук недовольно хрюкнул, потрусил прежней
дорогой, обнюхивая жалкую поросль, что торчала из сухой земли.
Томас прошептал в страхе:
-- Барсуки... обладают чарами?
-- Вряд ли, -- ответил Олег безучастно.-- Может быть они у антов
вместо птичек или рыбок? Или это священные зверьки, которых муравьиные
боги не велели трогать? Не знаю, сэр Томас.
Желтая стена вырастала, Томас обратил внимание на раскидистые деревья
с толстыми стволами. Ближайшие торчали из самого блестящего вала, средние
содрогались от тяжелых ударов -- сверху часто скатывались огромные
золотистые глыбы. Лишь третий ряд деревьев оставался цел. В безлесной
степи росли только здесь, вокруг золотистого вала. Томас заподозрил, что
муравьи нарочно принесли из дальнего Леса отборные желуди.
Олег начал сворачивать, иначе уперлись бы прямо в невыносимо
блестящую на солнце стену. На верху вала время от времени появлялись
черные рыцари, в жвалах блестели крупные валуны. Некоторые хмуро
посматривали на странных существ, поводили длинными металлическими
сяжками, другие просто разжимали челюсти, а валуны катились, подпрыгивая
на неровностях. Иные застревали, блестя особенно ярко: свежие, умытые
подземной водой.
Одна глыба неслась, подпрыгивая, пока не докатилась до молодого
дубка, мимо которого шли Томас и Олег. Дубок вздрогнул от удара, брызнул
соком из ссадины.
Солнце медленно опускалось к виднокраю, верхушка вала горела
нестерпимым красно-оранжевым светом. Томас обеспокоенно вертел шеей,
пытался ускорить шаг. Сказал в страхе:
-- Уйти не успеваем?..
-- Заночуем здесь, -- согласился Олег.
-- Среди этих чудовищ?
-- Предпочитаешь вернуться?.. До Леса ближе, а владения этого племени
тянутся еще на три-четыре дня пути.
Томас нервно оглянулся на огромный вал, мимо которого шли, отпрыгнул
от катящейся прямо на него глыбы:
-- Ладно, пойдем дальше. Надо идти, как говорят на Руси. Авось
образуется!
Олег сосредоточенно молчал. Они шли до тех пор, пока солнце не
скрылось за виднокраем, а по степи легли сумерки. Не сговариваясь на ходу
начали подбирать сухие ветки, а когда набрали полные охапки, устроились на
привал. Олег наконец-то воспользовался луком: священные или несвященные
зверьки, но странники муравьиному богу не клялись в верности. В знак
почитания оставят в жертву лапки и косточки. А если попадется птица, то
перья.
Когда разгорелся костер, Томас закатал в глину убитого варана и двух
худых уток, что осмелились пролететь над головами, сунул между углей,
присыпал горячей золой:
-- Теперь мы защищены!.. Огонь -- это огонь. Никакой зверь не
сунется. Даже муравьи. Все-таки не люди... Или люди?
-- Кто знает, -- ответил Олег, пожимая плечами.-- Всякое говорят.
Знаю лишь, что боги создали их намного раньше нас, людей. Миллионы лет
муравьи жили, но в чем-то провинились, или не угодили... Другие волхвы
говорят, что не исполнили какого-то великого предначертания богов... Не
знаю. Я занимался другим.
-- А есть волхвы, кто занимается ими?
-- Есть, и не один. Это странный народ, очень древний и таинственный.
У них свой мир, свои ритуалы, обычаи. Пока им следуешь, тебе беда не
грозит... Кстати, чары выветриваются, поднови!
Томас нехотя побрызгался, вытряхивая последние капли. Олег втер остро
пахнущую жидкость в обнаженные руки, смочил волосы. Запах антов приятно
смешивался с ароматом жареного мяса, что поднимался от костра.
Небо медленно темнело, как и земля, лишь далекие валы по-прежнему
блистали крупнозернистой белизной. Томас всякий раз напрягался, когда за
спиной раздавалось шуршание, мелькали тени. Его ладонь непроизвольно
хлопала по рукояти меча. Анты бежали по проторенным дорожкам, а Олег, как
заметил Томас, выбрал местечко, удаленное от протоптанных тропок. Анты
тащили в челюстях сухие стволы деревьев, несли зверей и даже птиц, у
других челюсти были пустыми, зато животы едва не волочили по земле. Олег
услужливо объяснил, что так анты переносят мед и воду.
Сам он взял походный котел, заметил, откуда бегут анты с раздутыми
брюшками, и вскоре вернулся с полным котелком холодной ключевой воды.
Костер освещал небольшую площадку, дальше была тьма, в которой страшно
шуршало и двигались сгустки мрака. Томас завизжал, когда внезапно из
