дьявола, старался чтобы между ним и собой всегда оказывался кто-то из
рыцарей. Олег заметил, скривился, потом неожиданно поинтересовался
участливо:
-- Святой отец, ваши священные коровы, случайно, не возжигают
благовония?
Священник онемел от неслыханной наглости. Рыцари посматривали
ожидающе. Он пролепетал сдавленным от негодования голосом:
-- Варвар, ты совсем дурак? Или тебе здесь Индия? У нас не бывает
священных коров!
-- А-а-а-а,-- протянул Олег,-- ну, тогда... горит твой храм.
Священник в панике обернулся. Из церкви валил густой жирный дым,
словно там коптились и подгорали мясные туши. Остроконечная крыша лопнула,
оттуда вырвался острый, как клинок, язык пламени. Торжествующе загудело, а
черное воронье снялось с окрестных деревьев, носилось вокруг, оглушительно
каркая и роняя перья.
Томас равнодушно отвернулся. Синие глаза горели холодным огнем, брови
грозно сшиблись на переносице. Макдональд кивнул:
-- Хорошее место для кузницы. Я думаю пригласить еще пару неплохих
оружейников. В замке я уже проверил: мечи старые, смешно думать, что на
что-то годятся, хотя все же годятся. А храм можно построить потом, за
оградой. Все равно церковь никто не тронет, так что нечего ей место
занимать за крепостными стенами!
Глава 5
Томас со злостью прислушался к грохоту в нижнем пиршественном зале:
-- Веселятся, будто самого Сатану отогнали!
-- Если человек в наше время поет,-- заметил калика
глубокомысленно,-- он либо пьян, либо придурок.
Он лежал под стеной на широком ложе. Сапоги в отшельческом рассеянии
не снял, пачкал белое белье с нежнейшими кружевами. Одну могучую длань в
великой задумчивости закинул за голову, другой с треском драл крепкими
когтями волосатую грудь:
-- Что с воза упало, то и пропили...
-- Что упало? -- рыкнул Томас.
-- Две тысячи золотых монет. Столько ты отсыпал от щедрот? Теперь
средь шумного быдла случайно... гм... А в самом деле явился не простой
чертик, не простой...
-- Ну да,-- сказал Томас язвительно,-- так и признаешься, что тебе
простой черт кости переломал!
-- Ну, простого и ребенок задавит. Простой -- это так... дым, пар,
напоминание. Здесь же был кто-то из таких, кто мог бы уйти без драки, ан
нет -- не утерпел! Если бы петух не помог... подумать только!.. то не
знаю, не знаю...
Томас поморщился от воплей, рыцари били железными кружками по столу и
орали похабную песню о старушке, что уехала вместе с чертом. От грохота
вздрагивали даже стены.
-- Сэр калика,-- сказал он измученно,-- ты видишь, я совсем
раздавлен. У меня были все надежды, что либо как-то увяжемся с этой парой,
либо проклятая ведьма из благодарности -- как будто ведьмы знают
благодарность! -- укажет нам туда дорогу. Но что делать сейчас?
Олег с кряхтением поднялся, Томас видел, как он бережно ощупывает
бок. Похоже, калика в самом деле схлестнулся с непростым чертом.
-- А чего,-- вдруг вспомнил Томас,-- вы там о пауках рассуждали?
Калика от двери отмахнулся:
-- Проведал, гад, что я в детстве пауков боялся. Да и сейчас не
больно... Гавкнул врасплох, я вздрогнул, а он тут и саданул меня так, что
я... Словом, ему удалось, а нам нет. Ладно, что с воза упало, того не
вырубишь топором. Пойдем, хорошо бы пошарить в ее колдовской комнате.
Томас бурей вылетел за ним в коридор. В залах и на лестницах
слышались песни. Мужественные рыцари праздновали победу над Сатаной и его
войском.
-- А ты хоть знаешь, где она?
-- А что знать,-- отмахнулся калика,-- у халдеев всегда в самом
высокой башне. Чтоб, значит, до звезд дотянуться.
-- А она разве халдейка?
-- Все мы халдеи.
Четверо рыцарей тут же встали из-за стола. Макдональд кивнул
одобрительно, и они, громыхая железом, довольно твердо пошли за своим
сюзереном.
В башню вела обычная витая лестница, подниматься можно только по
одному, простой воин сумеет оборонять башню от тысячного войска, пока не
свалится сам от усталости, каменные ступени, стертые посредине, будто по
ним ходили не только легкие женские ноги, пусть и старушечьи. Олег
чувствовал чье-то присутствие, словно за ним присматривал кто-то огромный
и невидимый, а Томас непроизвольно ежился, поглядывал на стены.
Наконец Томас остановился перед металлической дверью. На ней были
намалеваны колдовские символы, хвостатые звезды, странные знаки. Томас
зябко передернул плечами:
-- Проклятая ведьма! Тут еще и заклятия...
-- Да ладно тебе,-- сказал калика равнодушно.
Он коснулся двери, подергал за ручку, хмыкнул, стукнул ребром ладони
повыше рукояти, а потом в низ двери, и та распахнулась.
Томас ахнул:
-- Ты знаешь и христианское... э-э... противохристианское колдовство?
Калика буркнул:
-- Какое, к черту, христианское! Так еще гиксосы своих чертей
вызывали.
Он шагнул через порог, а Томас, чувствуя на спине взгляды рыцарей,
выпрямился и вошел с достоинством подлинного христианина. На всякий случай
он прошептал "Ave Maria" и сложил пальцы крестом.
В тесной комнате стоял старый медный котел на чугунной треноге, на
столе пустыми глазницами зияли три черепа, высушенные кисти рук, крылья
летучих мышей, блестящие камешки, на стенах висели пучки трав, листьев,
ветки омелы и проклятого христианами бедного дерева осины.
-- Ага,-- сказал калика удовлетворенно,-- это от халдеев, это от
халдуев, это от хохлов, а это и вовсе от хеттов... Станьте у стен.
По-благородному станьте, на меня не обращайте внимания.
Томас спросил с надеждой:
-- Ты берешься вызвать демона?
-- А ты против?
-- Как король -- да... но, сэр калика, прошу тебя, не останавливайся
и ни о чем меня не спрашивай! Делай свое богомерзкое дело.
Калика бросил коротко:
-- Тогда проследи, чтобы не приперся тот дурак со святой водой. Хоть
и трус, но дурное рвение может подвигнуть...
Он что-то бурчал еще, все тише и тише, раскладывал травы,
присматривался, начертил на полу пятиконечную звезду, оглядел с
удовлетворением, поправил линию, наконец отступил и еще раз сказал уже
совсем строго:
-- Ни звука, ясно? Не шевелиться.
Томас сказал серу Винстону строго:
-- Никого сюда не пускать! Ни-ко-го!
-- Но, мой лорд,-- осмелился сказать Винстон,-- то, что мы творим, не
слишком ли... э-э... противозаконно установкам Господа нашего...
-- Не слишком,-- ответил Томас твердо.-- Мы шли на священную войну с
неверными сарацинами, воевали, не щадя жизней за Гроб Господень, но когда
было нужно -- заключали с ними перемирие, даже покупали у них еду,
нанимали в проводники! И все это было разрешено святыми отцами Рима!
Винстон просветлел, отступил вниз, вскоре слышно было как он
остановил кого-то на лестнице, там слышались раздраженные голоса, даже
звякнуло железо. Наконец оттуда доносилось только сопение кучки здоровых
мужчин, зажатых в тесном пространстве. Томас поглядывал с нетерпением и
страхом, только бы никто не вмешался, не нарушил, не поломал.
Калика властно поднял обе ладони. Лицо его было торжественное. Все
замерли. Внутри звезды словно бы пронесся ветерок, потом Томас понял, что
это сквозняк из единственного окна.
Калика нахмурился, сказал что-то на незнакомом наречии. Опять в
торжественном страшной тиши все ждали, затаив дыхание. Наконец Томас
прошептал, еще не веря:
-- Ничего...
-- Сам вижу,-- огрызнулся калика.
-- Но ты ж говорил...
-- Ну и что? -- ответил калика еще рассерженнее,-- раз на раз не
приходится. Что-то сорвалось. Не так повернулся, не с тем ударением...
Хоть и воруете друг у друга, но иной раз что-то добавляете, а то и само за
столетия меняется незаметненько для вас самих. Но я знаю, что кто с ничем
пришел, тот от ничего и погибнет...
Он повторил заклинание еще и еще, всякий раз чуть меняя интонацию, и
вдруг в середине звезды на мгновение вспыхнул свет. Калика сам посветлел
лицом, кивнул довольно, пошел бубнить дальше, свет мерцал, усиливался,
наконец там вспыхнул оранжевый огонь, брызнул искрами, повалил дым. И в
столбе дыма поднялся во весь немалый рост багровый зверь. Он раскрыл
пасть, пахнуло смрадом, рыкнул, раскинул в стороны огромные руки, почти
упираясь в противоположные стены. В правой лапе держал боевой молот
размером с наковальню.
-- Сгинь,-- велел калика.
Демон моментально исчез, как пропал и дым, только сизая струйка
поползла под ноги Томасу. Тот не дрогнул, только спросил напряженно:
-- Зачем прогнал?
-- Это Черный Слуга,-- объяснил калика.-- Только для боев. Даже
разговаривать не умеет.
Томас покосился на замерших у двери рыцарей. На их лицах можно было
бы писать как на беленых стенах домов простолюдинов.
-- Какой же он черный? -- только и нашелся что спросить.
-- А хрен его знает, почему так зовут...
Взвился синий дым, в его облаке предстал живой, как ртуть, оранжевый
демон, весь блестящий и переливающийся. Калика спросил подозрительно:
-- Как зовут?
-- Тхожей, господин.
-- Сгинь, -- велел калика, и демон исчез с радостным воплем.-- Ишь,
никто работать на человека не хочет. Да и то, кто лучше человека
сделает?.. Томас, не горячись. Это демон, что умеет становиться быстрым
как молния... ну, не как молния, но все же быстрым конем. Но ты знаешь,
куда нам скакать?
По взмаху ладони появился крохотный демон, размером с котенка, только
стоял как суслик на задних лапах. Калика протянул руку, демон послушно
запрыгнул на ладонь. Между крохотных рожек проскакивали голубые искорки.
Калика бросил:
-- Как зовут, козявка?
-- Асмодей, господин!
-- Асмодей? -- не поверил калика.-- Слышал о тебе, но думал, что ты
побольше... Что ж, ты умеешь побольше других олухов.
Демон пропищал тонким быстрым голоском:
-- Да, я умею многое! Но ограничения есть: бессмертия не даю, теорему
Ферма не решаю, на небеса не вхож...
-- Погоди, -- прервал Томас.-- Какая теорема? Я что тебе, иудей? Или
какой-то еще засушенный книжник? Я король, и мне изволится...
Демон перевел взгляд крохотных, как бусинки, глаз с калики на Томаса:
-- Король?.. Да еще свеженький? Понятно. Золота, замки, войско. Дам
войско, дабы побить соседа...
-- Мне не то надо,-- прорычал Томас.
-- Не то? -- удивился демон.-- Ага, тогда бессмертие? Всякий,
дорвавшись до власти, хочет, чтобы никогда не кончалась. Бессмертие,
правда, дать никто не волен, зато какие-то гарантии неуязвимости на некий
срок и на определенных условиях...
-- К черту бессмертие,-- рявкнул Томас.-- Мне нужна женщина.
Демон подпрыгнул, щекоча крохотными ножками ладонь Олега:
-- Это просто! Проще пареной репы. Могу любого цвета, возраста и
положения. Даже монашенку... Монашенки особенно...
Томас рыкнул:
-- Мне нужна моя женщина! Она сейчас в преисподней...
-- А где ей еще быть? -- удивился демон.-- Все женщины там... Одни
уже, другие потом, но все будут там. Могу посодействовать с Еленой
Прекрасной, Сафо, Умилой, Авдотьей Рязаночкой... гм, нет, с Авдотьей не
получится, зато Гвеньевера, Моргана, Далила...
-- Нет,-- отрезал Томас.-- Мне нужна моя единственная. Ее зовут
Ярослава. Ее недавно уволок один такой обгорелый.
Демон скорбно покачал крохотной рогатой головкой:
-- Это будет трудно.
-- Трудно? -- не поверил Томас.-- Труднее, чем Елену Прекрасную?
-- Всяк знает, где Елена,-- объяснил демон.-- Всяк знает, где Сафо, и
на какой козе к ней подъехать. А где искать женщину не столь именитую?
