ровным голосом:
- Голем знает, что делает...
Геннадий вскинулся:
- Знает? Да будь у него хоть крупица ума!..
Шведов пожал плечами, потом посмотрел на часы:
- Заболтался я с вами. А там в лаборатории ребята без присмотра
остались. Не расстраивайтесь!
Он сверкнул белозубой улыбкой, вышел крупными шагами. Через окно было
видно, как он вскочил в кремовую машину, и та рывком взяла с места.
Геннадий с шумом выдохнул воздух. Он все еще не мог прийти в себя. Да
и все были возбуждены.
- Может быть, робот... взбунтовался?
Это предположила Верочка.
- Чепуха! - сказал Геннадий уверенно. - Он для этого слишком глуп.
Это простой механизм, только электронный, причем далеко не самой высокой
сложности. В нашем институте есть пограндиознее. Но поломка не
исключается...
Бригада наладчиков шаг за шагом проверила основные цепи Мозга. Все
было в порядке! Главный инженер наотрез отказался изменять программу.
- Машина функционирует нормально, - заявил он. - Можете проверить
сами. Она даст вам правильный ответ на любой вопрос. Разумеется в пределах
собственных знаний.
- Но здесь она, очевидно, вышла за пределы собственных знаний.
- Исключено, - ответил кибернетик твердо. - Правда, иногда попадаются
вопросы, которые мозг решить просто не в состоянии. Но он всегда в
подобных случаях дает ответ: "Решить не могу. Мало данных", или: "Решить
не могу. Компетенция человека".
Через неделю собралась комиссия Совета. Предстояло утвердить
кандидатуры, которые прошли через фильтр Мозга. Но в этот раз заседание
несколько отклонилось от традиционной процедуры. На повестке дня стояло
дело Шведова.
Членов комиссии, как и всех остальных, заскок Мозга больше раздражал,
чем тревожил. В самом деле, скорее всего машина попросту ошиблась. Ну и
что, разве люди, которые составляли программу, никогда не ошибаются? Или
неправильные данные. Или не так поданы. Но кто же в здравом уме решится
забраковать Шведова, едва ли не самую яркую личность века!
Председатель комиссии с силой вдавил кнопку на переговорном щите
Мозга. Загорелся зеленый глазок.
- Объясни, - сказал председатель, - на чем основано твое ошибочное
мнение о непригодности Игоря Шведова представлять человечество?
Монотонный голос ответил с какой-то упрямой ноткой:
- Заключение не ошибочное.
Председатель не имел опыта разговора с машинами. Вместо того чтобы
спокойно объяснить роботу его ошибку, он вспылил и сказал излишне громко:
- Заключение в корне неверное! Во всяком случае, у нас сложилось
совсем другое мнение об Игоре Шведове.
Электронный агрегат замолчал на несколько мгновений, потом так же
бесстрастно произнес:
- В таком случае прошу изменить мою программу норм человеческой
этики. Иначе подобные ошибки будут повторяться.
Члены комиссии почувствовали неладное. Председатель спросил
неуверенно:
- При чем здесь нормы этики?
- Кандидат в контактеры должен отвечать всем требованиям, - ответил
робот, - а Игорь Шведов не прошел самого главного экзамена. Он
нетолерантен!
- Нетолерантен... - повторил председатель растерянно. - Вот тебе и
на! Обвинение достаточно серьезное. Ты располагаешь какими-нибудь
сведениями?
- Да, - ответил робот. - Я располагаю данными об Игоре Шведове,
начиная со второй недели его внутриутробной жизни и до настоящего времени.
- В чем выражается нетолерантность Шведова?
- В основном, в мелочах. Но достаточно часто, чтобы вызвать тревогу.
Тем более, что он является кандидатом в контактеры. Шведов нередко
высказывает враждебность к чужому вкусу только потому, что тот расходится
с его собственным. Мне не нравится, значит, плохо - вот критерий
Шведова...
- Но ведь вкусы у него безукоризненные! - крикнул Геннадий.
Робот холодно отчеканил:
- Никакой человек не может подняться выше человечества. Если это не
так, прошу меня перепрограммировать.
- Продолжай, - сказал председатель.
- Борьба мнений, борьба вкусов всегда останется в развивающемся
обществе. Но только в виде соревнования и уважения чужих точек зрения.
Никакой гений не волен навязывать свои вкусы другим. Он волен их только
пропагандировать. Вот пример: Шведов, что вы сказали двенадцатого декабря
прошлого года Артемьеву?
Шведов пожал плечами. Только электронная машина могла запомнить, что
он делал в тот или иной день год назад.
- Вы, - продолжал греметь робот, - сказали ему: "Или сбрей свою
дурацкую бороду, или я не допущу тебя до экзаменов".
Шведов вскочил. По его лицу пошли красные пятна.
- Но у него в самом деле была дурацкая бороденка! - крикнул он
яростно. - Артемьев это понял и через месяц сам ее сбрил!
- Верно, - подтвердил робот. - Это так и произошло. Но в тот самый
день он предпочел уйти от вас. А разве не вы считали его самым талантливым
из молодых экзотермистов?
- Я и сейчас так считаю, - сказал Шведов.
- Так почему же вы судили о нем не по таланту, а по декоративной
бородке?
И Шведов впервые промолчал.
- Неосознанная уверенность, - продолжал робот, - что только его
взгляды правильные, - основа первобытного хамства. В истории человечества
уже бывало, что индивидуальные заблуждения превращались в коллективные. Вы
знаете, что я напоминаю о шовинизме, расизме, фашизме. "Мы лучше всех, и
все обязаны подчиняться нам и поступать так, как мы желаем". Все помнят,
какие ужасы принесли человечеству эти явления, поэтому мы не должны
проходить мимо даже самых микроскопических проявлений нетолерантности.
В зале стояла мертвая тишина. А звук, размеренный и мощный, падал в
зал.
- Поэтому, исходя из человеческих законов, я отклоняю кандидатуру
Шведова. В Галактическом Совете нам придется иметь дело с самыми
различными мыслящими расами. Их облик, способы мышления, цели бытия могут
показаться, да и наверняка покажутся странными и чуждыми. Но мы обязаны
уважать чужие мнения и не навязывать свои. И подчиняться решениям Совета,
даже если во главе будет стоять, например, мыслящий паук...
- Чепуха, - сказал Геннадий громко, - разумные существа могут быть
только человекоподобными.
- Пусть так. Но что, если у председателя Совета будет, например,
рыжая бороденка? Как у Артемьева?
- Это же совсем другое дело! - крикнул Геннадий.
- Пусть так. Я не утверждаю, что Шведов начнет пропагандировать
нехорошие взгляды. К счастью, эти тяжелые болезни роста человечества
навсегда канули в прошлое. Но Шведов предрасположен к нетолерантности! И
мы не имеем права рисковать. К звездам полетит другой человек!
Теперь я спокойно читаю прогнозы о возможном засилье роботов. А что?
Вполне возможно. Прецедент уже был!
Юрий НИКИТИН
ЧЕЛОВЕК СВОБОДНЫЙ...
Зверев откинулся в кресле, рассматривая нас, сказал потеплевшим
голосом:
- Да-да, теперь я узнал вас. Не сразу, правда... Мы учились в
девятом, а вы, Елена, в седьмом. Верно?
Он перевел взгляд на мою сестру. Она сидела неподвижно, злая и
надутая. Хотя мы пришли к бывшему моему однокласснику с козырным тузом в
кармане, но его просторный кабинет, дисплей на боковом столике и целый ряд
телефонов впечатляли. Зверев был уже профессором, доктором наук, вся
обстановка кричала об уверенном благополучии, в то время как мы выглядели
попрошайками из старого фильма. Ленка вовсе последние годы махнула рукой
на свою внешность, косметикой не пользовалась, тряпками не интересовалась.
На ней была старая юбка и облезлая кофта, которую носила еще ее бабуля.
- Верно, - ответила она хмуро. - Пятнадцать лет назад. Или больше? Вы
за это время добились огромных успехов, не так ли?
Он засмеялся:
- Ну, смотря, что называть успехами. В науке не так уж заметен
прогресс! Когда ученый делает открытие, он не сам поднимается, он
поднимает все человечество! А это не так легко, народу на свете сейчас уже
больше, чем муравьев в тропическом лесу.
Потом, вспоминая все, что говорил Зверев, я находил глубокий смысл.
Почти откровение. А, может быть, глубокий только для меня, а другие давно
знали, для них это прописные истины, но в те минуты я был переполнен
своими убийственными доводами, стремился их поскорее высказать, и, как
всегда в таких случаях, не только не пытался вникнуть в слова противника,
то есть, Зверева, а вовсе их не слышал.
Елена спросила раздельно, глядя прямо в глаза Звереву:
- А как обстоит дело в области парапсихологии? Большие успехи?
Зверев опять засмеялся. В кабинет вошла секретарша, внесла на подносе
три чашечки черного кофе, сахарницу, серебряные ложечки.
- Попьем? - предложил он деловито. - Люблю крепкий... Помню, вы оба
еще в школе были помешаны на парапсихологии. Или тогда в моде были снежный
человек, Несси, деревья-людоеды, бермудский треугольник? Нет, бермудский
треугольник и чудо-знахари пришли позже. А тогда разгоралась заря
тибетской медицины, йоги и, конечно же, парапсихологии. А для нас все та
же знакомая жажда чуда и вера в чудеса. Конечно же, никаких успехов в
парапсихологии нет и быть не может.
- Потому, что не может быть никогда? - съязвила она.
- Совершенно верно, - ответил он, явно принимая вызов. - Есть законы
природы, которые неуязвимы. За тысячи лет набралась тысяча томов по
оккультизму, эзотерическим знаниям, телепатии, парапсихологии, телекинезу
и прочим чудесам. И что же? Результат все тот же - нуль. А прочем, другого
и быть не может.
Я покосился на сестру. Выбросит ли она на стол козырный туз. Нет, еще
тянет.
- Хотя, - сказал Зверев, посматривая на нас с насмешливой симпатией,
- очень хорошо понимаю адептов мистического! У меня тоже бывают минуты
упадка, слабости. А оккультизм обещает р-р-раз и в дамки! Не надо ни
многолетней учебы, ни каторжной работы - сразу властелин мира! Верно? Ведь
достаточно только читать мысли, и ты уже получаешь явное преимущество над
всем человечеством! А если научиться двигать двухпудовики? Ведь две
урановые половинки весят меньше!.. Словом, слабые находят лазейки. Одни
покупают лотерейные билетики, чтобы без труда загрести все крупные
выигрыши, другие уходят в мистику - там обещано еще больше...
Мы прихлебывали горячий кофе, внимательно рассматривали розовощекого
довольного собой Зверева. Козырь уже явно накалялся в кармане у Ленки,
прожигая подкладку.
- Я наслышан о наших московских кудесниках, - продолжал Зверев,
раскрасневшись от кофе и чувства превосходства. - Впечатляет! Взглядом
поднимают двухпудовые гири, сгибают кочерги, сплющивают чайники... Но как
только попытаешься проверить, кудесники оказываются: не в настроении,
звезды стоят не так, штаны тоже мешают... А для нас вовсе не надо двигать
гирями. Мы подвесим на шелковой ниточке кусочек фольги. Сдвинь ее мыслью,
и луч солнца, отразившись от минизеркальца, скакнет на десятки делений,
которые нанесем на стене! Но увы, всякий раз звезды стоят не так!
Он рассмеялся, распинаясь про жуликов и проходимцев в парапсихологии,
но мы могли бы ответить, что в науке их не меньше. Но мы молчали, потому,
что козырь был все-таки у нас. Не просто козырь, а туз!
Лена сказала с горячим презрением, которым она вся сочилась:
- Наука! Бездушная, бесчеловечная... У науки и ее рыцарей нет ни
чести, ни достоинства, ни гордости...
Зверев хохотнул, его круглые как у хомячка щечки заколыхались:
- Шарлатан в тюрбане и мантии выглядит гораздо эффектнее ученого! К
