все для одной и той же цели: показать скрытое от людских глаз, выявить
истинную ценность человеческих отношений.
- Вы мне не верите, - сказал старик тихо. В его голосе слышалась
горечь. - Да, вы мне не верите. Я это вижу. По вашему ореолу.
Никольский дернулся. Старик смотрел на него с горькой насмешкой.
- Да, - сказал он спокойно. - Я повторил эксперимент, который так
красочно описан в вашем рассказе. И получил тот же самый результат...
- К-к-к-какой результат?
- Ореол. Вы снова не верите... Впрочем, я бы на вашем месте тоже...
Но убедиться нетрудно. Давайте выйдем на улицу.
Он поднялся первым и терпеливо ждал, пока Никольский в полной
растерянности хватался то за плащ, то за шляпу.
- Но это же невозможно! - Никольский наконец опомнился. - У меня
фантастика чисто условная! Символическая!
- Не спорю, - ответил старик несколько грустно. - Кстати, Уэллс тоже
писал условную фантастику. В отличие от Жюля Верна.
Он мог бы добавить, что предсказания Уэллса нередко сбываются с
величайшей и потрясающей точностью, но Никольский знал это не хуже его
самого.
Что-то подсказывало Никольскому: старик говорит правду. В конце
концов, если писатель - инженер человеческих душ, то писатель-фантаст
должен быть главным инженером человечества.
Он, как сомнамбула, вышел за стариком, запер дверь, опустил щеколду
на калитке и пошел рядом, даже не поинтересовавшись, куда это они идут.
От былой неуверенности старика не осталось и следа. Теперь он
выглядел как пират на пенсии, который сереньким таким старичком дремлет на
завалинке и оживает лишь тогда, когда на город налетает шторм или
надвигается неприятель. И что за жизнь без звуков боевой трубы?
Черняк с иронией посматривал на деловитых прохожих. Никольский
смятенно собирал воедино хаотические мысли, пытаясь представить, что же
все-таки наблюдает ясновидящий спутник. И никто ничего не подозревает!
- Всюду эти нимбы, - сказал старик с недоброй усмешкой. - Могу судить
об интеллектуальной мощи характера... О мужестве, трусости, упорстве...
Все это отражено в спектре... Да зачем я все это говорю вам? - Он
засмеялся коротким смешком. - Вы все это знаете лучше меня. Рассказ-то ваш
собственный! А вот и наглядный пример несоответствия. Посмотрите на этого
невзрачного человечишку! Интеллект колоссальнейший, потенциальные
возможности огромны, а рядом с ним - это же просто-напросто питекантроп с
дурацким галстуком в горошек.
Никольский смолчал. Мимо прошли известный специалист по ядерной
энергии и его неизменный партнер по рыбной ловле - егерь Никифорович.
Доктор наук по случаю рыбалки был одет в брезентовые штаны с бахромой на
калошах и потрепанную, заплатанную телогрейку. Нормально одетый егерь
выглядел сказочным принцем рядом со светилом науки.
- Или взгляните вот сюда, - продолжал старик. - Видите парочку возле
киоска? Юноша с женской прической и девочка, стриженная под мальчика? Если
бы вы только видели, какой голубой нимб невинности и платонической любви
светится над этим мальчиком и какое багровое облако чувственной страсти
конденсируется вокруг его избранницы! Бедолага!
- Почему же она бедолага? - решился что-то сказать Никольский. - Мы,
слава богу, живем не в монастыре... В современном обществе...
- Я о нем, - сказал старик коротко.
Они перешли по булыжной мостовой на другую сторону улицы. Там было
меньше пыли и грязи, а комментировать нимбы можно было и оттуда. Благо
узкая улочка ни в коей мере не напоминала сверхавтостраду с
двенадцатирядным движением.
- Куда вы меня ведете? - спросил Никольский. - не в преисподнюю?
- Нет, - ответил загадочный старик, - не в преисподнюю.
Время от времени он давал характеристики наиболее интересным, по его
мнению, прохожим, которые в изобилии сновали вокруг. Никольский, несмотря
на потрясение, невольно поражался верно схваченным портретам. Бесценная
вещь - сразу видеть, с кем имеешь дело!
- Как видите, - сказал старик, - я не стал ждать ста лет, чтобы
начинать осуществлять ваши идеи.
- И много вы осуществили? - спросил Никольский. Несмотря на все
старания держать себя в руках, голос дрогнул.
- Всего две. Остальные не по силам, да и не по средствам. Так что не
пробовал. Ну всякие там полеты в свернутом пространстве, роботы, контакты
с иными цивилизациями... Хотя не могу поручиться, что в свое время не
осуществятся и другие ваши идеи.
- А вторая? Вы осуществили две мои идеи?
- У вас есть рассказ "Полноценный", - напомнил старик.
- Что в нем? А-а! Один из самых ранних рассказов. Причем на
тривиальную тему. Избавление ото сна, человек получает двадцать четыре
часа в сутки для занятий любимым делом: все счастливы, все поют...
- В некотором роде так, - согласился старик, - я просто-напросто
повторил всю описанную вами методику. Представьте себе - получилось! И что
самое примечательное - я ничуть не удивился. Все правильно: так, мол, и
написано, именно так и сделал доктор Хорунжий. Я не первый. Не сразу
удалось втемяшить себе мысль, что никакого доктора Хорунжего не было, что
рассказ - вымысел, что я первый, кто проделал это на самом деле.
- Наивность? - пробормотал Никольский.
- Нет! - Старик живо обернулся к нему и даже забежал вперед, чтобы
видеть лицо Никольского. - Нет! Наивность тут ни при чем, хотя, сознаюсь я
бываю непрактичен в некоторых житейских вопросах. Все дело в необычайной
жизненности рассказа. Главное в этом. Признайтесь, судьба вымышленных
Ромео и Джульетты волнует нас больше, чем недавний трагический случай на
Бурбонском острове. Помните газетную заметку? Извержение вулкана,
жертвы... А если бы эту заметку написал Шекспир?
- Лондон, Беккер-стрит, 109, мистеру Шерлоку Холмсу, - сказал
невольно Никольский. - До сих пор идут письма по этому адресу...
- Вот-вот! Все дело в достоверности. Одни пишут знаменитому сыщику
письма, другие требуют предать суду Синюю Бороду, а я повторил опыты из
ваших рассказов.
- Но ведь они противоречат современной науке!
- Так то современной...
Некоторое время они брели молча. Потом старик мягко коснулся рукава
Никольского:
- Все дело в том, что вы не столько писатель...
Увидев, как протестующе дернулся Никольский, старик цепко схватил его
за рукав и умоляюще заглянул в лицо:
- Пожалуйста, выслушайте меня, возмущаться будете потом! Иначе я и
сам собьюсь. И слушайте внимательно. Вы талантливый футуролог, хотя сами
об этом не подозреваете. Да, в первую очередь футуролог, хотя ваших
талантов хватило и на литературную сторону дела...
- С детства не терплю математики, - признался Никольский, - а
футурология, как я слышал, сплошной лес из социологических исследований,
графиков, уравнений, подсчетов...
- Стоп! - сказал старик. Теперь он обрывал его бесцеремонно, а
Никольский безвольно подчинялся бурному натиску. - У футурологии много
методов заглядывать в будущее. Вы слышали, вероятно лишь о самых
распространенных. Много сейчас машин? В будущем будет еще больше. Крупные
они? В грядущем станут еще крупнее. Это метод экстраполяции, самый
простейший и, следовательно, самый распространенный метод. Между нами
говоря, ерундовый метод. Годный лишь на ближайшее будущее. Есть еще метод
постройки моделей. А вы пользуетесь самым трудным и наименее изученным
методом - интуитивным. Что в тот момент происходит в вашем мозгу, вы и
сами не в состоянии проследить. А налицо великолепный результат!
Они подошли к маленькому, невзрачному домику. Старик остановился,
похлопал себя по отвислым карманам, потом близоруко нагнулся, разыскивая
замочную скважину.
- И вы стали писать фантастику, - бормотал он невнятно, тыкая ключом
в дырочку. - Естественная подсознательная реакция. Доказать расчетами
невозможно, а поведать миру необходимо. Как быть? И вот, к счастью, есть
еще такая отрасль литературы, как фантастика...
Он распахнул отчаянно завизжавшую дверь, сделал гостеприимный жест:
дескать, проходите, чем богаты, тем и рады, потом спохватился и шмыгнул
первым. Никольский слышал, как он убирает с дороги что-то тяжелое.
Донельзя потрясенный всем услышанным, он машинально прошел в квартиру
этого алхимика ХХ века и сел на пыльный стул. Комнат было две. Первая
представляла помесь мастерской с лабораторией, вторая - библиотеку. Книг
было великое множество. И отечественных, и зарубежных авторов на
нескольких языках.
- Фантастика... - сказал Черняк очень мягко, перехватив взгляд
Никольского. - Моя сила, моя слабость... Ни одна библиотека города не
имеет столько наименований. С материальной стороны приобрести столько книг
вовсе не трудно. А вот собрать все...
На его сухих губах блуждала слабая улыбка, даже глаза прикрыл на
мгновение от удовольствия. Видимо, вспоминал выгодный обмен или крах
коллекционера-соперника.
Но Никольский жаждал испить чашу до дна. Он спросил:
- И как вы теперь, когда... не спите?
- Не жалуюсь, - ответил старик коротко. - Вам обязан. Но иногда
бессонными ночами подумываю, что было бы полезнее, если бы вы сочиняли
нормальные космические боевики в стиле лошадиной оперы. Ну там похищение
мутантами блондинок на звездолете, железные диктаторы, галактические
вампиры, кибернетика и ниндзя... Захватывающе, лихо! Читатель в диком
восторге, хотя и знает, что все это бред собачий и ничего подобного не
будет. Вы меня понимаете? Есть вероятность, что вы можете наткнуться на
опасную идею. И кто-то, а я не думаю, что только на меня ваши рассказы так
подействовали, так вот, кто-то может попытаться осуществить.
Никольский почувствовал, что его охватывает озноб. Все, что говорил
старик, было чудовищно, но вместе с тем реально.
- Над чем вы работаете сейчас? - вдруг снова спросил старик.
Никольский сжался. А вдруг и в самом деле?..
- Проблема возрастания мощи, - ответил он послушно, словно школьник в
кабинете директора. - Я занимаюсь проблемой возрастания мощи отдельного
человека. Для сравнения можно представить, например, древнего грека,
который обиделся на весь мир и решил ему отомстить. Что он в максимуме
способен сделать? Зарубить мечом или топором несколько человек, прежде чем
горожане опомнятся и зарубят его самого. А вот пулеметчик начала века уже
мог отправить в рай или ад несколько десятков царей природы. Теперь
обратите внимание на самолет с атомной бомбой. Разгневанный пилот способен
ввергнуть в небытие целый город. А трехступенчатая термоядерная ракета
порядка трех-четырех беватон? Она сотрет с Земли целый континент. А вот
недавно в печать просочились сведения о вольфрамовой бомбе. Одна штучка
способна превратить земной шар в обугленную головешку. И так далее. Все
это этапы того, что может натворить один человек.
На лице старика застыл ужас. Он порывался что-то сказать, но
превозмог себя и кивнул Никольскому, чтобы тот продолжал.
- Таких людей, - продолжал Никольский монотонно, - будет становиться
все больше. Я имею в виду вообще людей, распоряжающихся большими
мощностями. Не обязательно, чтобы это были военные. Число людей,
потребляющих колоссальные мощности, неуклонно увеличивается. Сначала это
были одни физики, потом стали подавать заявки геологи и химики, биологи и
даже метеорологи. В моем рассказе все это уже наступило. Действие
происходит в наше время. Практически каждый получил возможность взорвать
земной шар благодаря одному нехитрому изобретению...
- Несчастный! - крикнул старик. - И вы описали?
