собачье... или собачачье дело? А они: антиресно, мол, раньше она носила
желтые!
Медея дернулась, лицо ее побелело и застыло. Остановившимися глазами
смотрела на безмятежного Мрака:
-- Кто... говорит?.. Где?..
-- Да в селах,-- отмахнулся Мрак,-- на постоялых дворах, в
харчевнях... на перекрестках дорог, в рыбацких хижинах, у охотничьих
костров, на переправах...
Она слабым голосом промолвила:
-- До...вольно. Верю. Только ума не приложу... откуда?
-- Челядь,-- буркнул Мрак пренебрежительно.-- О царях знают все. Для
челяди нет царей.
Она в замешательстве порыскала глазами по сторонам, словно искала на
что перевести разговор, с неудовольствием скользнула взглядом по его
палице и двум швыряльным ножам на поясе:
-- С твоими мышцами можно бы завести лучше.
-- Какое есть.
-- Я узнаю марки людей Горного Волка,-- сказала Медея медленно, ее
глаза хищно сузились.
-- Выиграл в кости.
-- У живых? -- спросила Медея с лицемерным удивлением.-- Я узнаю
значок воеводы Горного Волка. А его нашли с разрубленной головой.
Ее глаза насмешливо обшаривали его лицо. Мрак пожал плечами:
-- Да? Не повезло ему... Но, ты сказала, твои девки остались целы?
Глаза Медеи утратили насмешливый блеск:
-- У меня не девки... а свирепые воины. И я думаю, что кому-то просто
повезло застать их спящими. Иначе бы с ними так просто не справиться. В
другой раз этому неизвестному так не повезет.
Мрак пожал плечами:
-- Да, в мире все меняется. Но многое зависит от того, на какой
стороне твои свирепые окажутся.
-- Здесь, в степи, нам ничто не грозит. Наши стрелы бьют метко, а
кони догоняют птиц.
Мрак скользнул взглядом по ее развитой фигуре:
-- Ты ездишь на коне?
Она фыркнула:
-- Где ты видел коня, чтобы не упал? Да не при виде меня, а подо
мною! Я езжу в колеснице, как и надлежит царице. Как-то видела в дальнем
походе молодого носорога... Такой живчик, просто прелесть! Я прямо
влюбилась. Быстрый, сильный, веселый. Вот на нем бы... Фыркнул, унесся,
только и видела.
Когда поляницы покинули шатер, а скатерти с объедками унесли, Медея
обратила к Мраку вопрошающий взор:
-- Как я поняла, ты не случайно решил пройти через мой стан.
-- Точно,-- восхитился Мрак.-- Что значит, царица! Вот так сразу в
точку... А отправился я в свой квест неспроста. Исчез царь, а без царя,
сама понимаешь... Многие живут без царя в голове, так даже проще, но без
царя в стране, как ты знаешь, сразу начались распри. А простым и
простодушным людям, вроде меня, это совсем ни к чему. Ведь когда цари
дерутся, чубы трещат у нас, простых и даже очень простых.
Медея смотрела исподлобья. Этот человек не выглядел простым и
простодушным. Он выглядит очень даже простым и очень даже простодушным.
Настолько простым, что даже жаба выбралась из котомки и сидит на его
плече.
-- У нас, как ты понимаешь,-- ответила она медленно,-- нет желания
искать и спасать царя. Хотя бы потому, что во мне тоже течет кровь древних
царей, и я могу претендовать на престол. И в какой-то мере... претендую.
Мрак смотрел исподлобья:
-- А помешать берешься?
Она пожала плечами:
-- Твой квест настолько безнадежен, что... Нет, мешать не стану. К
сожалению, твоя дорога дальше идет через земли, где свирепствуют
разбойники. В прошлый год их объединил некий Гонта. А он не знает жалости.
Там тебе не пройти.
-- Почему? -- спросил он.
Она усмехнулось:
-- В тебе слишком много от... мужчины. А Гонта... гм... тоже. Вы все,
мужчины, при встрече сразу же ревниво смотрите кто из вас выше ростом, у
кого шире плечи, круче грудь, длиннее руки. Гонта тебя сразу невзлюбит.
-- Только невзлюбит? Это стерплю.
-- Вряд ли только,-- сказала она зловеще.
Гонта, повторил он задумчиво. Да, имя вожака разбойников гремит на
кордонах Куявии. Знают о нем и в самом стольном граде. В любой корчме его
славят, пьют за его здравие, кощюнники о нем слагают песни, женщины грезят
им по ночам, а молодые ребята стараются быть на него похожими.
Поговаривали, что он из знатного рода, но сам Гонта это отрицал,
говорил, что рожден самой дикой степью на стыке с горами, и что не знает
другой колыбели, как пещеры, обрывы, горные ручьи, заросли кустарника.
Он с такими же оборванцами нападал на обозы, грабил, не делая
различия между куявами, артанцами или славами. Рано узнал все виды оружия,
научился владеть ими всеми, от артан позаимствовал умение стрелять из лука
на полном скаку, будь то вперед, назад или в сторону, у куявов добыл
лучшие мечи и топоры, от славов научился чуять врага издали.
Когда эти земли как-то захватили артане, он с отрядом сел на коней и
вихрем проносился из конца в конец, всякий раз исчезая в лесах или среди
скал. А за спиной оставались сожженные веси, посаженные на колья артане,
сотни изрубленных и покалеченных. Он проносился как ураган, сама смерть не
опустошала бы так земли, как он со своими верными ему людьми. За его
голову объявили награду, потом удвоили, затем удесятерили, но и тогда не
нашлось ни смельчака, ни предателя.
Если и награбил он огромные богатства, как говорили, то либо все
раздавал, либо припрятал так надежно, что не знали даже дружки. Они все
щеголяли в лохмотьях, выказывая презрение к роскоши, но мечи и ножи у них
были самые лучшие, на рукоятях обычно горели драгоценные камни. Сам же
Гонта с детства имел страсть к стрельбе из лука, и с возрастом выказывал
умение поистине удивительное. Не было птицы, которую не сшиб бы на лету,
не было зайца, которого не догнала бы его стрела. Он сам сделал себе
особенный лук, который за ним возили на запасном коне. Этот лук не могли
натянуть трое мужчин, а Гонта с ним управлялся, говорят, играючи...
Разбойников всегда хватало в лесах, но в корчмах и гулянках пели
только про Гонту. Только он был тем разбойником, который добычей делится
не только со своими дружками, но и щедро раздает бедным, золотом оделяет
кощюнников.
-- Бог не выдаст,-- сказал Мрак наконец,-- свинья не съест. По
крайней мере, до первого снега.
-- При чем тут снег? -- удивилась она.-- Ладно, раз уж ты так
непривычно для мужчин благородно поступил с Марой, то я велю дать тебе
хорошего коня.
-- Мне его на плечах нести? -- спросил Мрак насмешливо.
Она призналась вынуждено:
-- Да, в лесу конь лишь помеха. А в степи твоего Додона нет, это я
даю слово. Тебе искать либо в лесу, хотя здесь леса наберется с десяток
деревьев, как только ухитряются устраивать царскую охоту, а вот горы... Но
и там конь бесполезен.
-- Спасибо, Медея,-- сказал он, поднимаясь.-- Спасибо, за прием и
ласку.
-- Тебе спасибо,-- сказала она неожиданно.
-- За что? -- удивился он.
-- За жабу.
-- Она твоя родня? -- ахнул Мрак. Посмотрел на царицу внимательно,--
хотя, если присмотреться...
Она холодно посмотрела ему в глаза:
-- Ты знаешь, о чем я. Мое мнение о мужчинах чуть улучшилось. Не
каждый из вас позаботится даже о человеке, а ты лечишь раненую жабу.
-- Так то человек,-- ответил Мрак с пренебрежением,-- а это моя
замечательная жабушка!
Когда он отодвинул полог, Медея тихонько окликнула. Мрак обернулся.
Жаба задвигалась, недовольно заскрипела. Похоже, не хотела в родню царицу
амазонок.
Медея сказала негромко:
-- Если еще когда-либо встретимся... в горах опасностей много...
особенно по ту сторону ущелья, то для друзей я -- Меда.
Горы медленно двигались навстречу. Среди них выделялась одна с
раздвоенной вершиной, там даже виднелся еще один рог, словно гора грозила
небу трезубцем. На ней не было снега, только три острые скалы, зато, если
присмотреться, глаза Мрака различали трещины и впадины. И она была по ту
сторону ущелья, что главное.
Он бежал и карабкался, досадуя, что Медея хоть и намекнула, что надо
идти в горы да еще на ту сторону ущелья, но не сказала, что гор здесь до
бесовой матери.
Какая жалость, подумал он со злостью, что хоть и сидел рядом с
сильнейшим из чародеев, но чар не набрался. Разве что застольных. А то бы,
скажем, превратился в волка, пробежал бы верст десять, снова бы в
человека, а дальше на своих двоих... И все, что на нем, тоже превращалось
бы, к примеру, в грязь на шерсти или добавочную шерсть... Так нет же, не
научился! А побежишь волком, останешься без штанов.
Он грянулся оземь, превратился в волка. Рыча от бессильной злости,
неумело сложил на портки пояс и оружие, браслеты, кое-как завязал в узел,
до чего же лапы неумелее рук, взял в пасть и понесся легкими волчьими
прыжками. Если кто и увидит волка с узлом в пасти, ну подумает, что зверь
украл ребенка, как случается нередко. Эка невидаль. На бегу мелькнула
мысль, что проще бы сперва вязать узел, а потом задом о землю. Но хорошая
мысля приходит опосля, кто-то умен сразу, а вот он -- потом...
Лишь к полудню начал уставать, голод заставил в первую очередь
вычленять запахи дичи. Наткнувшись на ручеек, он запрятал узел в кусты,
сбегал в чащу, почти сразу наткнулся на гнездо с яйцами. Птаха так орала и
напрыгивала, пока пил яйца, что изловчился и достал в прыжке. Тонкие кости
захрустели в пасти, кровь была теплой и соленой, но сил прибавилось сразу,
а усталость отступила.
Для овладения волшбой требуется тишина, уединение, уход от галдящего
суетного мира. Потому люди, желающие овладеть чародейством, уходят в горы,
селятся в дальних пещерах, ищут редкие травы, волшебные камешки,
усиливающие мощь.
Иные -- находят. Кто-то возвращается в город, вызывая удивление и
страх возросшей мощью: пора получать выгоду от потраченных усилий, другие
ищут дальше. Самые удачливые бывали в глубинах гор у таинственных
рудокопов, что не выносят света дня, выходят только по ночам. Они называют
себя Первым Народом, но горцы считают, что те просто одичавшие старатели.
Так вознамерились отыскать сокровища, что положили на это все жизнь. А
отыскав, не могут остановиться, ищут и находят новые, прячут, любуются
втайне от людей. Эти, Первые, тоже знают чародейство, но только свое,
горное. Они могут ходить сквозь скалы, видят вглубь земли на сажень, а
сокровища чуят за три.
С кем повезет встретиться? Лучше бы ни с кем, кто спутался с иными
силами, кроме крепости рук.
Глава 21
Здесь же, в чаще, он уловил еще один знакомый запах. Совсем недавно
здесь прошли люди. Четверо. Он побежал по следу, вскоре ноздри защекотал
запах дыма.
Мрак уже осторожнее обогнул заросли, выглянул из-под веток. В трех
полетах стрелы вовсю полыхал костер, а вокруг огня сидели шестеро. Все в
лохмотьях, загорелые, у двоих на поясах широкие ножи, трое с топорами,
лишь один отложил в сторону короткий меч, насаживал на вертел молодого
кабанчика. Связка хвороста лежала под рукой.
Мрак попятился, выронил из пасти узел. Через пару минут, уже
человеком в одежде и с жабой на плече, тем же неслышным шагом вышел из
чащи на поляну.
-- Мир вам!
Мужчины подскочили, хватаясь за оружие. Кабанчик выскользнул из рук в
огонь, а человек тоже подхватил меч. Мрак сделал еще шаг, развел руки:
-- Я с миром. И я один. Если бы хотел повредить, то перебил бы
стрелами. Вы чересчур беспечны, не поставив охрану.
Они расступились, окружая его полукольцом. Лица их были угрюмые,
разозленные.
Мрак подошел к костру, длинной палкой выкатил кабанчика. Не спеша
водрузил концы вертела на рогатины, в то время как разбойники настороженно
рассаживались. Один исчез, слышно было как громко ломился через заросли,
