вздулись вены. Залешанин сразу решил, что пусть Рагдай и несет, здоровый,
как стадо лосей. К тому же витязь, не чета простому смерду...
-- Быстрее, -- поторопил он.
Рагдай повесил щит за спину, а когда поднял глаза на Залешанина, тот
вздрогнул. Во взгляде витязя были радость и обреченность.
-- Мы опоздали, -- сказал он почти спокойно.
-- Что?
-- Выход, говорю, уже тю-тю. Как и было уговорено.
-- Но как же...
-- А так. Быстрее бы носил задницу по лестницам, могли бы и успеть...
Он прислушался, толкнул дверь. В коридоре было пусто. Залешанин в
страхе и смятении смотрел на Рагдая. Облик толстого воина заколебался,
опал, перед ним был прежний Рагдай. А по взгляду витязя понял, что и к
нему вернулся его прежний смердячий облик.
Это чудо, что удалось пробраться так далеко, найти щит, но тогда были
другие личины, помогала разрыв-трава, а сейчас нет ничего, кроме их меча и
палицы, а пробраться незамеченными к выходу просто немыслимо...
Тем более, когда мелкие отряды прочесывают весь необъятный дворец
сверху донизу!
Глава 34
Сзади нарастал топот, дважды в боковых переходах мелькали факелы.
Хуже того, впереди зазвучали голоса, зазвенело железо. Рагдай измученно
оглядывался. Залешанин дышал тяжело, по лицу бежали мутные струйки, из
груди рвались хрипы. Щит за спиной Рагдая делал его похожим на большую
черепаху с красным панцирем.
-- Это ж сколько мы уже набегали? -- прохрипел Залешанин.
Вместо ответа Рагдай мотнул головой:
-- Туда!
Залешанин послушно метнулся в проход вправо, по бокам мелькали
высеченные в стенах фигуры огромных богов, светильники слабые, все под
размалеванными досками. Темнота, затем внезапно сбоку распахнулась дверь,
оттуда выбежали люди с оружием в руках.
-- Не останавливайся! -- хлестнул сзади вопль Рагдая.
Залешанин послушно взмахнул палицей. Из двери выплеснулось еще с
десяток воинов, палица смахнула с дороги троих, рядом страшно и жутко
засвистал ветер от меча Рагдая. Страшные крики обрывались на всхлипах, по
стенам когда глухо шмякало, когда ударялось со звоном, но на пол сползали
трупы в искореженном железе, а на стенах расплывались багровые пятна.
В дверях осталось трое или четверо, успели закрыться щитами и разом
метнули дротики. Залешанин метнул вперед палицу с такой силой, что едва
сам не улетел следом, троих унесло далеко в темноту, последнего разрубил
до пояса Рагдай.
За дверью никого, Рагдай перебежал огромный зал с множеством дверей,
кивнул на одну, Залешанин не спорил, благородный лучше знает, вбежал, едва
успев подобрать палицу, так и есть: длинный коридор, даже не коридор, а
бесконечная палата, уходящая во тьму, светильники на стенах прилеплены
редко, императоры тоже бараний жир берегут, а между светильниками
угадываются темные ниши...
В этой палате Залешанин начал приотставать, потом вовсе еле тащился,
наконец Рагдай обернулся с тревогой:
-- Что там? Сильно ранен?
-- Хуже, -- простонал Залешанин сквозь зубы. -- Умираю... Погоди, не
могу дальше...
Держась за стену, он отступил в темную нишу. Рагдай, прикрывая его
щитом и всем телом, судорожно оглядывался по сторонам. А смерд без сил
рухнул, плита дрогнула под его широкой задницей. Перекосившись от
нечеловеческого страдания, он медленно, закусив губу и закатывая глаза,
стянул сапог. Мокрая на пятке портянка сбилась, размотал, жалостливо
охнул. Пятку растер до пузыря, тот лопнул, пятка блестела от мутной
сукровицы.
-- Что ты за мужчина, -- сказал Рагдай с отвращением. Он умолк,
прислушался к крикам. -- В детстве не учили портянки накручивать?
-- Портянки, -- простонал Залешанин, бледный, как смерть. -- Портянки
-- это для благородных... А мы, простой люд, в лаптях, да и то по
праздникам. Я сапоги впервые одел, когда уже... словом, когда уже не
учатся.
-- Замри, -- велел Рагдай люто, но с сочувствием.
Залешанин скрипел зубами, обмирал, но витязь молниеносно и даже
красиво намотал портянку, начиная от середины ступни, закончил почти под
коленом. Сапог оделся легко, как будто нога была облита коровьим маслом.
Залешанин, не веря себе, встал, покачался с пятки на носок, выдохнул
счастливо:
-- Ну, ты просто чародей!..
Рагдай сунул ему в зубы кулак. Залешанин услышал нарастающий топот
сапог. Бежать поздно, пальцы стиснули на рукоятях меча и палицы... В свете
факелов показались бегущие воины. Огромные, закованные в железо так, что
пол вздрагивал под их весом, их было не меньше двух дюжин. Залешанин уже
начал поднимать палицу для удара, но они, ослепленные своими же факелами,
грозно бежали мимо их ниши. Прорези в шлемах позволяли смотреть только
перед собой, а боковое зрение упиралось в край железа. Они были похожи на
коней с шорами на глазах, и Залешанин с трудом остановил палицу над
головой, а когда те промчались мимо, он недоумевающим взором проводил их
широкие железные спины:
-- Эт чо они?.. Не восхотели драться?
-- Им твоя портянка чутье навек отбила, -- откликнулся Рагдай. --
Теперь тут мертвая зона. Хорошо, не поле. Век бы даже чертополох не рос.
-- Ты чо? -- обиделся Залешанин. -- Я хоть и смерд...
-- А ты не знаешь, от кого пошло слово "смердеть"?
Со всех сторон раздавались крики. Дворец был слишком огромен, с
множеством поверхов, лестниц, переходов, пристроек. Его строили и
расширяли из века в век, потому он вырос до таких ужасающих Залешанина
размеров, немыслимых для славянских теремов из дерева, пусть даже самого
крепкого, чей век недолог, ибо древесина уступает камню по крепости.
Их искали, бегали по просторным залам, обыскивали ниши и укромные
места, звенели оружием, и как бы ни прятаться, отыщут, даже если
схорониться в ореховой скорлупе. Рагдай повел носом:
-- Колдуны...
-- Чуешь?
-- Запахи магических трав... Меня начинали учить когда-то. Теперь нам
не скрыться.
Залешанин стиснул палицу:
-- Ты как хошь, а мне надоело прятаться!
Рагдай быстро осмотрелся по сторонам:
-- А придется. Возьми щит. Я сейчас побегу в левое крыло, там подниму
шум. Они сбегутся...
-- А я?
-- Ты со щитом попытайся пробраться к выходу.
Залешанин воскликнул:
-- Как будто я знаю, где выход?
Лицо Рагдая было отчаянным.
-- Я тоже потерял направление... Но здесь нас возьмут как цыплят. Нам
остается либо погибнуть, отбиваясь, на месте, либо на бегу, прорываясь!
-- Тогда почему не вместе?
Рагдай пожал плечами:
-- Так остается кро-о-о-о-охотная возможность, что как-то по счастью
или по дурости, но выберешься. И добежишь до Русского квартала. А там
Зверодрал тебя спрячет, поможет довезти щит до Киева.
Крики стали ближе. Снизу по дальней лестнице бегом поднимался отряд
воинов. Рагдай сунул щит Залешанину, перевел дух и быстро выскользнул из
ниши. Уже на середине коридора, отвлекая внимание от схоронившегося
Залешанина, он дико заорал, бросился прочь. Воины закричали еще громче,
гурьбой понеслись вдогонку.
Залешанин, чувствуя, как на сердце ложится горечь, сжал зубы и тоже,
подражая Рагдаю, перебросил щит Олега за спину. Ремень больно врезался в
плечо, щит не по руке простому человеку, но надо помнить о друге, который
отдает жизнь за друга, дает ему хоть крохотную, но все же возможность
вырваться живым.
Нет, сказал себе горько. Он дает мне возможность принести щит во
славу Новой Руси! Черт бы ее побрал, какое дело до нее простому смерду...
Он пробирался от колонны к колонне, перебегал от ниши к нише,
прятался за портьерами, статуями, пристраивался в хвост бегущим воинам,
так миновал не одно открытое место, а когда те сворачивали в глубину
дворца, он пристраивался к тем, кто направлялся бегом к внешней стороне.
Начальник дворцовой охраны, ипаспист Лундиг, был быстр, несмотря на
свои раздутые долгими упражнениями мышцы и грузную тушу бывшего борца.
Собрав десятка два крепких воинов, а в охране дворца служили самые
отборные воины империи, он мгновенно оказался на нижнем поверхе, на
перекрестке широких переходов ко всем четырем выходам из дворца.
Всюду раздавался лязг, грохот, грубые голоса. Стражи ловили и вязали
всех, кого узнавали недостаточно быстро, или же подозревали, что это
оборотни. История с Рулафом и Свеном уже облетела все караулы, даже
обросла жуткими подробностями.
Лундиг зло кривил губы. Эти крики и суматоха на руку только тем двоим
безумцам. Похоже, они замыслили поднять руку на священную особу
императора, но сбились с пути. В этих бесчисленных коридорах с переходами,
закоулками и нишами, бывало, терялись и сами обитатели дворца. Конечно,
самые отборные отряды блокировали переходы к покоям божественного
базилевса, туда же притащили и сонных колдунов, чтобы искали оборотней
даже среди телохранителей.
-- Все к западным дверям второго портала! Он будет прорываться там.
Этериоты послушно побежали, гремя доспехами и тяжело громыхая
подкованными сапогами. Приставленный к отряду сановник бросил нервно:
-- Почему именно туда? Выходов из дворца две сотни!
-- Ты видел, как он держал меч?
-- Ну... видел. И что?
Начальник стражи скривил губы в презрительной усмешке:
-- Он умелый воин. Судя по длине меча -- очень силен, левша, а то и
оберукий. Воюет не первый год, по стойке было видно. Так что он пойдет
именно через те ворота из всех двухсот!
Он сам направился в ту сторону быстро, но без спешки. Сановник
заспешил следом, рискнул спросить:
-- А как же... второй?
Начальник стражи раздраженно отмахнулся. Лицо перекривилось:
-- Деревенщина!.. Вор!
-- Его уже схватили?
-- Как же, -- ответил начальник стражи со злобным смехом. -- Ни один
маг не скажет, куда он кинется!.. Ни ума, ни воинской выучки... Дурень,
остолоп, деревенщина сиволапая!.. Это же самый опасный противник.
Последние слова были такими неожиданными, что сановник с разбегу
ударился о дверной косяк:
-- Деревенщина и... опасный?
-- Ну да. Я мысли профессионала знаю на год вперед, я сам --
профессионал. Нас всех учат одинаково, в какой бы стране нам ни
показывали, как владеть мечом, прыгать с башен, скакать на коне. Да и
вообще, годы и годы постоянных войн, схваток -- заставляют мыслить
одинаково. Я знаю, куда побежит, как замахнется, где будет искать убежище,
если бы вдруг сумел вырваться... Потому что сам бы... Но откуда мне знать,
куда кинется деревенщина? Ни один маг не скажет. Он же сам ни хрена не
знает!
Рагдай спрыгнул с карниза, пробежал по узкому коридору, шмыгнул в
неприметную дверь, быстро подтащил тяжеленный сундук, подпер на всякий
случай, вылез в окно, долго пробирался, как муха по стене, на высоте
пятого поверха, страшно взглянуть вниз на каменные плиты, а ромеев там как
муравьев, счастье его, что наверх смотрят раз в жизни, когда их смалят...
Оттуда влез в другое окно, этот коридор ведет в другую половину дворца.
Вздохнул с облегчением, погони не слышно, уже с легким сердцем
пробежал к воротам. Внезапно ноги стали чугунными... С обеих сторон вышли
самые дюжие воины, каких только доводилось видеть. Их было две дюжины, а
из-за ворот все выходили новые.
Рагдай оглянулся, но назад дорогу перекрыли точно такие же: в руках
мечи и топоры, стена щитов, щетина копий. Похоже, его воспринимают
всерьез.
Вперед выдвинулся высокий грузный воин в позолоченном доспехе. Из-под
шлема торчала седеющая борода, глаза сверкали через узкую прорезь личины.
