его двигались, будто прислушивался к шорохам в лесу, а в
сторону Ольхи не смотрел Вовсе.
Ольха отвернула лицо. На Ингвара старалась не смотреть,
уловила первые признаки охмеления. А меньше всего хотелось бы
ударить в грязь лицом перед своим тюремщиком. Княгини никогда
не бывают пьяными, как простые сенные девки.
Асмунд хитро посмеивался. Дальше сидел Рудый, он незаметно
утащил с блюда друга половинку поросенка, взамен положил
обглоданный скелет жалкого бекасика. Асмунд не видел еще,
смотрел на Ольху и Ингвара, хитро щурился, чем-то став похожим
на Рудого. Ольха подумала, что как собаки становятся похожи на
людей, так и друзья. Только люди перенимают не у старшего, а у
худшего.
-- А в самом деле, -- сказал Асмунд задумчиво, -- кто бы
это мог быть? Я его раньше не видел в этих хоромах. Ингвар, кто
тот чернявый?
Ольха краем глаза заметила во взгляде Ингвара, который
бросил на развеселившегося Асмунда, нечто напоминающее
благодарность.
-- Чернявый? -- сказал он так поспешно, что едва не
удавился. -- Сын хазарского кагана. Не наследник, конечно.
Наследника берегут, а этот прибыл послом. Вчера прибыл, с
князем еще не виделся. Олег не спешит, да и этот сперва почву
прощупывает, как на болоте, не провалиться бы, узнать все
тропки заранее.
Ольха, делая вид, что ей неинтересно, буркнула что-то,
хотя внутри все верещало от жажды узнать побольше о загадочных
хазарах, о которых доходили в Искоростень лишь смутные слухи,
глазами указала на рослого молодого витязя с золотыми волосами,
что веселился с такими же могучими дружинниками в дальнем конце
палаты:
-- А тот?
-- Варяг, -- ответил Ингвар без промедления. -- Зовут его
Малькольм, он явился к Олегу, наслышавшись о его мудрости. И
остался, хотя вроде бы мудростью Олега попользоваться не
пришлось. А вот тот рядом с ним, справа, любопытный зверь...
Родом багдадский иудей, но прижился в Киеве, дом купил, трех
жен завел, наложниц не меньше десятка, в свои теплые края ездит
все реже, без охотки. Видишь, даже одет как киянин, не
отличишь. Говорят, богатств у него больше, чем у короля какого,
но он начал их потихоньку перетаскивать в Киев. Значит, верит в
князя. Верит, что отныне все пойдет без грабежей, по законам.
Ольха нахмурилась, опять хвала ненавистному захватчику
славянских земель, Ингвар тут же кивнул на могучего витязя за
дальним столом:
-- А знаешь, кто это? Мальфред Могучий, сильнейших из
киевских богатырей. Коня поднимает со всадником в полном
доспехе и носит по двору, в одиночку тараном в ворота бьет, две
подковы разом ломает!
-- Зачем?
-- Что зачем?
-- Зачем по две подковы портит?
Ингвар сказал раздраженно:
-- Силу свою кажет! Сила -- разве это не самое важное Для
мужчины?
Она ответила тихо, не глядя в его сторону:
-- Это не самое главное даже для зверя.
Сама считала, что для мужчины главное -- сила, да и не
только для мужчин, спорила, чтобы спорить, но когда такое
вырвалось, то самой показалось, что сказала истину.
На пороге возникла стройная миниатюрная женщина. Мгновение
оглядывала собравшихся, потом уверенно прошла в палату и села
за два стола от княжеского. У нее были очень темные длинные
волосы, черные ярко очерченные брови. Изогнутые крутыми дугами,
они придавали ее лицу вопрошающее выражение. Она сидела так,
чтобы видеть великого князя. Ольха с удивлением увидела, как
изменилось лицо дотоле невозмутимого Олега, прозванного Вещим.
Перед женщиной поставили блюдо, кубок с золотым ободком, но она
не притрагивалась к еде, пока не встретилась взглядом с
повелителем Новой Руси.
Олег смотрел неотрывно, женщина чуть улыбнулась и кивнула.
Ольха решила после колебаний, что гостья все же красива. Хоть и
с черными, как вороново крыло, волосами, хоть и мелковата в
кости, но в ней чувствуется степная резкость. Совсем не похожа
на красну девицу из терема, что сидит как дура у окошка и ждет
когда ее кому-нибудь отдадут.
Она повернулась с вопросом к Асмунду, но тот, догадавшись
что хочет от него древлянка, тут же развернулся к Рудому, они
обнялись и заорали песню. Морщась, она вынужденно, что делать,
обратилась к Ингвару:
-- Кто эта женщина? В ней чувствуется тайна.
-- Тайна?
-- Да. И она самая красивая.
-- Где?
-- Не на меня смотри... Вон та.
Она указала взмахом ресниц. Ингвар еще некоторое время
смотрел на нее, потом скользнул взглядом в указанном
направлении.
-- А, -- сказал он небрежно. -- Эта... Я ее уже видел. Не
однажды. Она миссионерка. -- Что это?
-- Ох, эти дикие люди из леса! Да нет, это не о... словом,
она не из леса. Она послана с миссией. Говорить о мессии. Новую
веру распространяет! Как офеня товар. Только бесплатно.
-- Бесплатно? -- не поверила она.
Ингвар показал зубы в недоброй улыбке:
-- Заметила? На самом деле только кажется, что бесплатно.
Любая вера приносит и деньги, и власть, и все-все... Но потом.
Словом, она здесь убеждает принять ее бога. Правда, Олег
говорит, что это не новая, а как раз старая до нас дохромала.
Вон вы, древляне, свинину вдруг перестали есть! С чего это?
-- Не знаю, -- ответила она искренне. -- Наши волхвы вдруг
начали вводить новые правила. Мне, правда, понравились.
Ингвар нахмурился:
-- А я не верю. Ни ей, ни в ее миссию. И Олег на этот раз,
несмотря на всю мудрость, ошибается. Она разведывает, что и как
у нас, в новом королевстве! А новая или старая вера -- личина.
Я, когда лазутчиков или разведчиков засылаю, тоже велю
наряжаться кощюнниками, купцами или скоморохами. Только до веры
еще не додумался!
Она сказала холодно:
-- Думаю, они засылают к вам не только миссионеров.
Глава 20
Насытилась она быстро, чересчур много незнакомых блюд, не
удержалась, пробовала, но когда счет пошел на десятки... К тому
же Асмунд рядом сжирал как лесной пожар все, что ставили перед
ним, настойчиво советовал Ольхе отведать то одного, то другого,
называл кушанья, объяснял из чего да как.
Да и как удержаться, когда ни одно блюдо не повторилось,
все красиво, подряд не подали, к примеру, два мясных или два
рыбных или два сладких блюда, а чередовали умело, разжигали
аппетит даже у тех, кто пробовал отвалиться от стола, а то и
вовсе встать, выйти на свежий воздух!
На закуску подали белорыбицу, ветчину копченую и печеную,
грузди соленые, груши в меде, гусей копченых, икру осетровую --
Асмунд настойчиво понуждал попробовать эти красные блестящие
шарики, настолько огромные, что Ольха не решалась считать их
рыбьей икрой, колбасы все видов, начиная от тонких, как пальцы,
копчушек, до огромных кровяных с печенью гусей, корюшек
копченых, маринованных угрей, судаков, зайцев копченых, печеных
и жареных, рыжиков соленых, всевозможные сыры, начиная от
простого домашнего из творога со сметаной и до всяких странных
сыров из ягод и яблок, семгу, сиги копченые, языки, масло хоть
сливочное, а хоть из рябчиков или зайцев...
Но не успела перевести дух, как прямо из-под носа увели
копченого зайца, взамен поставили огромную лохань с крепкой
парующей ухой, и Ольха поняла, что пошли первые блюда. За ухой
подали горки зеленого горошка, чтобы почистили зубы, затем
пошла репа с мясом, грибы жареные и тушеные, оленина, мозги
жареные и мозги вареные, мозги со сморчками, отбивные котлеты
из телятину котлеты из зайца, цыплята с подливой, гуси с
грибной подливой, холодное из тетерки, щуки вареные, жареные
караси в сметане, сиги жареные, раки, окуни с яйцами и маслом,
блины, яичница с молоком с зеленым луком, сыр из сметаны,
пирожки, вареники, каши грибные и гречневые, каши из зеленой
ржи и пшеницы, сырники, кровяные колбасы, колбасы из гусиной
печени, колбасы из озерной рыбы, голуби жареные, голуби
разварные, без счета подавали после рябчиков блюда из мелкой
дичи: бекасов, диких голубей, дупелей, жаворонков, куликов,
перепелок, песочников, подорожников, сивков, скворцов, дроздов,
стрепетов, травников, чорнозобок, зуйков, овсянок...
Ольха по большей части и птиц таких не знала, в лесу не
водятся, как и рыбу прежде едала лишь ту, что живет в их
крохотной речушке. А в могучем Днепре, что все равно похож на
окиян, чего только не водится!
Еще она помнила уже смутно, что ела жареных рябчиков, кашу
из раков, снова сыры, суп из свежих грибов, пирожки из мозгов,
молодую морковь, репу, земляные груши, горки земляники и
малины, жаркое из откормленных кур, набитых печенкой вперемешку
с зеленью, разварную говядину, заливное из зайца, компот из
разностей, жареные мозги с подливой, жареную баранью грудинку,
разварную рыбу с пряными корешками, сбитые сливки, пироги со
свежей земляникой, жареного глухаря, судака разварного, щуку с
хреном, ряпушку печеную с хвощом, блины гречневые, куличи,
бабы, жаркое из медвежатины, кисель со взбитыми сливками,
вареный окорок молодого вепря, телятину жареную с яичницей,
курицу с черносливом, воловий рубец с оболянкою, кулебяку с
рыбою, крапиву с яйцами, сморчки с мозгами, линя с подливой,
блины гречневые, карпа жареного, карасей в сметане, кисель из
крыжовника, окрошку, щуку с грибами, сладкий пирог из свежих
ягод, окуней вареных с подливой, рябчиков с ягодами, суп из
гуся, оладьи с вареньем и сметаной, ерши жареные, телячью
печенку с земляникой...
Были десятки других восхитительных блюд, названия которых
даже не пыталась запомнить, только провожала вытаращенными
глазами то диковинную рыбу с нежнейшим мясом и совершенно без
костей, Асмунд обозвал ее стерлядью, назвал даже дальнюю
страну, откуда привозят еще живой, то отодвигала Асмунду и
Рудому очередного поросенка с хреном, испеченного как-то иначе
или наполненного не рябчиками, а жареными дроздами, то снова
дивилась невиданным блюдам и вслушивалась в диковинные
названия: капуста, морковь, гречневая каша, окрошка, котлеты,
осетрина...
Оглушенная великолепием палаты, богатством одежд,
диковинными блюдами, она все же замечала и повышенный интерес к
себе. Не только как к пленной женщине, хотя уже ловила
похотливые взгляды, но как к пленной княгине. Она это
чувствовала, отец не зря учил княжескому ремеслу. Князь всегда
должен уметь видеть и слышать больше других, подмечать мелочи.
Поэтому, даже не отрываясь от еды, она чувствовала на себе
пристальный взгляд человека с черными глазами. И даже
рассмотрела, на него не глядя, что у него черная курчавая
бородка, черные, как Воронове крыло, волосы и смуглое лицо.
Густые брови срослись па переносице, глаза блистают остро,
недобро. Хазарский посол, вспомнила она. Он пил и ел как вое,
смеялся шуткам, провозглашал здравицу в честь великого князя,
создателя Новой Руси, но пьет и ест, как она заметила, меньше
других, не пьянеет, а его черные, как спелый терн, глаза время
от времени обшаривают лица всех сидящих, ничего и никого не
Пропуская.
Любопытно, подумала она невольно, кто-нибудь видит это?
Или замечает только она, с детства воспитанная в княжеской
науке все видеть и все примечать?
Когда Ольха, попросив позволения отлучиться, встала из-за
стола, хазарин был занят разговором, не видел как она вставала,
однако когда возвращалась со двора, в коридоре ее окликнул
негромкий голос. Ольха повернула голову, хазарин манил из
раскрытой двери небольшой комнаты.
Ольха горько усмехнулась. Еще, когда только встала из-за
стола, как почти сразу поднялись трое пирующих у двери. Она не
