страны хоть и союзнический, но неприятный гарнизон.
В хаотичные мысли, что бродят вроде бы бесцельно и без толку, но в
конце-концов возвращаются с оригинальным решением, ворвался свирепый голос
президента:
- Загнали в угол проклятые!.. Виктор Александрович прав. Когда вот
так припрут, то хватаешься за любую палку. Давайте думать, где можем дать
отпор. Что скажете вы, Виктор Александрович?
Я вздрогнул, снова возвращаясь в кабинет, где члены кабинета трудятся
в мыле, кто за столом Кречета, кто за малыми отдельными столиками. Кое-кто
уже снял галстук и пиджак, жарко. На меня смотрят внимательно, с тем
ожиданием, когда серьезных предложений не ждут, а только передышки, паузы,
когда можно собраться с мыслями, сформулировать свое выступление, пока
этот клоун пляшет и острит...
Я развел руками:
- Это дело профессионалов. Я же могу только посоветовать
использоваться тягу народа к справедливости. Вернее, ее оборотную сторону.
Кречет хмыкнул:
- Что значит, оборотную?
- Даже в самом либеральном обществе, - пояснил я, - богатых не любят.
Это не мы придумали Робин Гуда, Картуша, Зорро. У нас своих Кармалюков и
Довбушей хватало, не считая Пугачевых и Разиных. Не любят не только
богатых, но и вообще тех, кто чем-то выделяется в лучшую сторону. К
примеру, красивых. Раз красивый, значит - идиот. Если сильнее меня - тоже
идиот. Если богаче, то либо папочка вор оставил в наследство, либо сам
наворовал. Даже если тебе вручили миллион долларов за изобретение, то ты
наверняка скрытый наркоман, гомосек, садист, мучитель кошек, а характер
скверный, ни одна женщина не уживется даже за такие деньги... Масса людей
уже не любит США только за то, что там живут богаче. Не вдаваясь в
идеологию. Они тоже попутчики...
Коломиец поморщился:
- Да с такими людьми даже в отхожее место заходить вместе не хочется!
- А что делать, их большинство. Кто-то из нас не любит США за то, что
они губят мировую цивилизацию, таких в России наберется от силы тысячонка.
И то из молодых только те, у которых еще "сердца для чести живы..." А то и
той не будет, это ж надо еще голову иметь, а когда это у молодых были
головы? Зато вот таких, кто не любит за их витамины, за здоровье, за
богатство, за высокую зарплату...
Так, наверное, чувствовала себя огромная толстая жаба, что объявила о
желании жениться на прекрасной Дюймовочке. На меня смотрели с таким
отвращением, словно я весь покрылся мерзкой слизью и бородавками, а потом
отводили взгляды и ерзали им по полу и стенам, вытираясь.
Забайкалов неожиданно пророкотал:
- Вот видите, Виктор Александрович мыслит как политик. Прожженный,
как говорили раньше. Реально мыслящий, как говорят теперь. Он просто
деликатно напоминает нам, что сами мы, пытаясь заставить народ вспомнить о
чести и благородстве, должны... гм... эти качества пока что засунуть, как
говорит наш дорогой Краснохарев в... гм... я имел в виду долгий ящик, а вы
что подумали? По крайней мере, в общении с Америкой... черт, со Штатами!
Как они с нами, так и мы с ними.
Коган сказал с восторгов:
- Двойные стандарты!
- Иди ты, - сказал Коломиец, - как говорит, оказывается, наш дорогой
Краснохарев, в долгий ящик. Человек тем и велик, что стоя говорит одно,
сидя - другое, а лежа - третье. Это не твои циферки! Я всегда такой
представлял дипломатию.
Забайкалов даже не поморщился, непоколебимый как байкальские скалы:
- Ладно-ладно. Давайте определим, что у нас есть... гм... ну, у нас
много чего есть, как здесь, так и там... но что есть такого, что можем
использовать в ближайшее время.
Они переглядывались, я видел по их напряженным лицам и ускользающим
взглядам, что все думают об одном и том же.
О ядерных чемоданчиках.
Марина в сопровождении двух девушек из столовой принесла еще кофе,
бутерброды. Кречет движением головы велел один из подносов отнести за
дальний столик, кивнул силовым министрам.
Пока они вчетвером отправились обсуждать что-то секретное или
нехорошее, остальные занялись бутербродами, коричневая струя ударила в
чашку Краснохарева, на то он и премьер, остальные растаскивали бутерброды,
только Коломиец, прихватил двуручную ватрушку, с бесцеремонностью человека
искусства отправился за силовиками..
Издали я видел как Сказбуш раскрыл на коленях ноутбук. Из всех высших
чинов он первый освоил этот инструмент, превратив в оружие, у Когана
ноутбук той же модели, но хард побольше, Сказбуш еще обвинил в том, что в
скрытых директориях министра финансов хранятся порнушные геймы.
Яузов и Сказбуш едва отбивались от Коломийца, тот, ястреб на словах,
превращался в зайчика, когда дело подходило к конкретике, но сейчас,
похоже, из зайчика снова стал ястребом, но уже не на стороне Сказбуша.
Одним глазом я, не утерпев, заглянул на экран сказбушевского
ноут-бука. Ядерных чемоданчиков, судя по данным, создана целая серия. По
заказу КГБ. Весили от девятнадцати до сорока килограммов. Один такой
чемоданчик может взорвать Нью-Йорк или Лос-Анджелес. В США тоже созданы
такие же, только эти бомбы назывались рюкзачным вариантом. Штатовцы
заявляли, что предназначены взрывать большие мосты, плотины, дамбы.
- Они же не взорвали у нас! - сказал Коломиец возмущенно.
- Они и так нас давят как тараканов, - огрызнулся Кречет. - Еще
чуть-чуть, и вся Россия с ее лесами, нефтью, золотом, всеми подземными
потрохами - не зараженными их атомными взрывами! - будет ихняя. А нам их
проклятую страну жалеть нечего. Как говорит наш Виктор Александрович,
слабый имеет право на выбор оружия. А когда слабого собьют на землю и
добивают ногами - может схватиться за палку, нож или пистолет, что попадет
под руку.
Посчитав, что меня приглашают к разговору, я приблизился к их столу,
сказал успокаивающе:
- Это всего лишь философское течение. У терроризма богатая история.
Конечно, это чисто русское изобретение. Как квас или лапти. А
теоретическое обоснование князя Кропоткина, Бакунина - все это сделало
террор мощным орудием русских народовольцев. А потом и партии эсеров.
Конечно, применять его можно с известными оговорками...
Коломиец отшатнулся в ужасе:
- Даже применять? Как можно!..
- Идет война, - напомнил Кречет.
- Но... вы же слышали, что подсчитывает наш Илья Парфенович? Мол,
если вдруг какими-то маньяками будет взорвана мощная бомба прямо перед
Белым Домом, то какие, мол, вызовет последствия... Это недопустимо!
- Почему?
- Могут погибнуть мирные люди!
Он сказал твердо, убежденно, как некую аксиому, что не может быть
пересмотрена, и вообще двигаться по тропе цивилизации можно, только
отталкиваясь от этой придуманной Штатами истине.
Кречет побагровел, кулак сжался, но бывший генерал сдержал себя,
только прорычал хмуро:
- Что делать. Воюют не только армии или подготовленные десантники.
Воюют ученые, изобретая новые виды оружия, воюют финансисты, воюют
газетчики и писатели, даже музыканты, что создают новые марши, воюют,
воюют, воюют... В том числе и так называемые мирные граждане воюют своим
рублем... то бишь, долларом. Они оплачивают продвижение НАТО к нашим
границам, они голосуют за жесткий курс правительства, так что эти "мирные
граждане" тоже воюющая сторона. Извини, но по твоей логике надо стрелять
только в офицеров, а в солдат нельзя, ибо они лишь выполняют приказы...
- Да и в офицеров нельзя, - вставил я. - Они даже дышат только по
Уставу и приказам. Как и генералы.
Он посмотрел на меня:
- А в кого же? Сразу в президента?
Я ухмыльнулся:
- А президент... особенно в такой демократичнейшей стране, как Штаты,
всего лишь слуга народа. Избран им, выполнять его волю. Так что народ и
должен отвечать за все.
Это были страшные слова. Я сам ощутил как пахнуло холодком смерти.
Кречет сказал задумчиво, словно все еще колеблясь:
- Американцы поднимают крик, если кому-то из соотечественников
прищемят пальчик хоть на другом конце света... Это называется ущемлением
американских интересов! Мол, они - высшая раса, их не тронь, а вот
остальных... Но завтра начнется такое, что потеря этого батальона
покажется всей Америке сущим пустячком.
- Что начнется?
- Самое страшное. Для американца самое страшное.
Он смолчал, но все чувствовали, что речь не идет о потере чести или
потере лица, что страшнее смерти для гордого араба, чеченца или
русского-мусульманина.
На лице Когана был жадный интерес. Как Кречет собирается ударить по
карману среднего американца?
Забайкалов сказал осторожно:
- С санкциями по поводу лейтенанта Олейника... давайте не спешить...
Я прощупываю мнение официальных лиц в Европе... Гм... Все они,
естественно, осуждают нас за такой зверский инцидент. Обещают даже
применить некоторые санкции... Но с другой стороны, что тоже характерно,
все указывают на свою позицию. Мол, смотрите какие мы осторожные,
умненькие и предусмотрительные! Ни одного француза, ни одного итальянца
или испанца, ни одного немца... Русские не правы, что так грубо, чисто
по-русски, но и американцы перегнули, спеша пройти маршем по Красной
площади, чего так хотелось, но не удалось Гитлеру!
Коган спросил настороженно:
- А что за санкции?
- Ну, скажем, посоветуют Памеле Андерсон не посещать Россию. Или даже
рок-звезде Аналфаку порекомендуют ограничиться одним-двумя концертами в
Москве.
Коган подумал, кивнул:
- Пожалуй, эти санкции вытерпим. Правда, божественная Памела... Ну да
ладно, пусть наш Степан Викторович вместо Памелы смотрит на Хвостомаху.
- А это кто? - полюбопытствовал Черногоров.
- Наша собственная... гм... И тоже депутат парламента. Или она уже в
правительстве? Полагаю, Филин Сычевич прав. Надо затягивать, а потом все
затихнет. Или же не до того будет.
Слова были сказаны настолько трезво и жутковато, что в кабинете
словно пролетела смерть в белом саване. Первый Краснознаменный, хоть и под
андреевским стягом... или уже снова под красным, сейчас как раз проходит
Средиземное. Затем войдет в Красное, и всем станет ясно, куда направляется
ударный флот русских.
Кречет подвигался в кресле, всаживаясь поудобнее, как в танковое
сидение перед атакой. Кожа на скулах натянулась, желваки выступили
рифлеными кастетами и застыли.
- Пора, - рыкнул он, - Как сказал один классик, промедление смерти
подобно. Филин Сычевич, звони нашим друзьям на Востоке. Да, насчет
повышения цен на нефть. Это будет такой контрудар, что крымское дело
покажется щелчком по носу.
- Только бы арабы с этим не затянули! А то будет нам промедление...
- Вряд ли. Они народ гордый. Помнят прошлое унижение.
- Когда мы их подставили?
Кречет сказал, защищаясь:
- То были не мы.
- Мы, - вздохнул Забайкалов. - Даже когда сталинские лагеря строили,
когда революцию, когда крепостное право, со Швецией еще дрались... Даже
христианство принимали мы, никто силой не навязывал!
* ЧАСТЬ 2 *
Глава 16
Я ползал по Интернету, заглядывал в отделы новостей, машинально
забрел в Game World, порылся в скринах, и только когда начал один
скачивать на заставку, опомнился, Мир никогда так близко не стоял на грани
всеобщей войны, а я забочусь с какой картинкой будет открываться
компьютер...
Кречет был прав: уже на второй день кричащие заголовки о злодеянии
века измельчились, а кое-где исчезли вовсе. Хорошо заниматься спасением
