чисто русском жесте, а потом, побаиваясь, что американцы могут не понять,
переводил его на штатовский, задирая к небу средний палец.
Однако палуба оставалась неубранной, что было немыслимо в советскую
эпоху. И моряки бродили между корабельными надстройками пассивные,
забывали приветствовать старших по званию, плевали через борт, что
строжайше запрещено всеми неписаными морскими правилами, как охотнику
нельзя плевать в костер, а программисту в экран компьютера.
Глава 12
А в это время два корабля под звездно-полосатым флагом, огромные, как
покрытые сажей айсберги, пересекали Черное море. Когда на горизонте
показался берег Крыма, с первого спустили десантное судно, показавшееся
ореховой скорлупкой рядом со стальной махиной корпуса.
Загремели цепи. Под скорлупкой забурлила вода, кораблик приподнялся
над водой, пошел от стального гиганта, стремительно набирая скорость. За
ним потянулся белый пенистый след. Десантное судно все приподнималось,
увеличиваясь в размерах, наконец-то, неслось по самым гребешкам волн, едва
касаясь воды, и теперь было видно насколько велико даже это стальное
чудище, укрытое за непробиваемым корпусом из лучших сортов стали,
утыканное ракетами и скорострельными пушками.
Полковник Виллер, командующий операцией по высадке американских
командос на крымский берег, стоял на борту десантного судна, что с
огромной скоростью неслось к вырастающему вдали берегу.
В лазурных полупрозрачных волнах прыгали рыбки, похожие на женские
тела. Его мысли незаметно и плавно перешли на женщин, русских женщин,
которые с готовностью побегут от своих нищих парней и мужей, за
доллар-другой с готовностью раздвинут ноги...
Да, они победители! Сегодня их части высаживаются на землю русских.
Это называется совместной украинско-натовской операцией по отработке
взаимодействия по отражению нападения могучего соседа. Длинно и неверно,
все равно в мире видят, как видят украинцы и русские, что на русский берег
высаживается американская армия. Именно американская, а никакая не
натовская. Всякие франузишки, итальяшки и немцы только бегают сзади и
подают тапочки, одни когда-то разбитые и покоренные военной рукой, а
другие сперва попавшие в зону влияния Штатов после победы над Германией, а
потом завоеванные долларом. Высаживается американская армия! Победившая.
Полузакрыв глаза, он чувствовал ласковое южное солнце, что вызывает
жар в крови. Эти русские женщины будут готовы выполнить любое желание,
любое желание его матросов, ибо женщины предпочитают сильных, а американцы
во всем сильнее жалких русских мужчин...
И как он будет их учить, покорных и послушных, разным американским
свободам, ибо в их дикой России все еще не знают бисексуальности,
зоофилии, гомосексуализма, и как эти русские женщины, скрывая стыд, чтобы
не показаться отсталыми, будут делать в постели и на улице все, что он
скажет, только бы не показаться неразвитыми...
Тяжелая кровь уже скопилась внизу. Он чувствовал жжение в паху,
подумал, что если сегодня же не насытится, то взорвется от переполнивших
его гормонов. Надо будет позвать этого здоровенного негра, как его,
Флетчера. Тот, судя по отзывам старшего офицера, хорош как в парном, так и
в групповом. Сам продерет так, что глаза на лоб полезут, его черное мясо
так же хорошо, как у того дога, которого Виллеру приводили развеселившиеся
друзья перед посадкой на корабль.
Крымский берег надвигался стремительно. Длинная и широкая полоса
чистого оранжевого песка, жаркое небо, уже различимы быстро мелькающие
камешки и мелкие крабы на дне...
Он крепче ухватился за поручни. Десантный корабль, почти не снижая
скорости, вылетел на мелководье. В тот же миг рухнула передняя стена,
превратившись в широкий поддон. Из темного чрева выпрыгнули приземистые
стальные машины, пронеслись в мгновение ока на берег. В сотне шагов за
полосой мокрого песка остановились, прикрывая стальными бортами
высаживающихся.
Последним выехал бронетранспортер. Виллер, сидя наверху в окружении
бравых коммандос, жадно подался вперед. Вот она, проклятая Россия -
последний заслон на пути США к мировому господству!
Оставляя глубокие следы на мокром песке, коммандос пробежали вперед.
Виллер слышал тяжелое, но ровное дыхание этих могучих тренированных
парней, выращенных на свежем мясе, напичканных витаминами, лабреджастами и
стимулирующими бурный рост мышц гормонами.
Каждый нес на себе помимо бронежилета, автоматическую винтовку с
запасным боекомплектом, за спиной в ранце медпакеты и сухой паек, на поясе
плотно сидят гранаты, фляга и штык-нож. На шлемах десантников микрофоны и
наушники, можно разговаривать с каждым в отдельности, можно отдавать
приказы сразу всем, никаких зеленых свистков, как у русских.
С первого взгляда даже не заметишь, что и ботинки с противоминными
прокладками, и униформа нашпигована чипами, что за мили засекают
затаившегося тушканчика, позволяют видеть сквозь дым и туман, и что каждый
десантник несет на себе электронного оборудования на сто тысяч долларов.
Все окупается тем страшным впечатлением, которое производят эти жутковатые
неуязвимые машины убийства. Даже неустрашимые фанатики-террористы
понимают, что выстоять против одинокого коммандос немыслимо целой группе
их грязных экстремистов.
Виллер любовался своими натренированными атлетами, как дурак
любовался бы какими-то дурацкими картинами или древними храмами.
Взрывая золотой песок, подбежал Эйзен, молодой и подтянутый капитан,
выходец из хорошей семьи, отец владеет фабрикой по производству крема от
морщин. Виллер с удовольствием смотрел на круглое румяное лицо, веселое
настолько, что даже песок на три метра вокруг блестит ярче.
- Дожил бы, - крикнул Эйзен счастливо, - до этого дня мой дед!
- А что?
- Он спал и видел, как наши танки пойдут по проклятой России. И вот
сейчас я иду!
Виллер усмехнулся, ему нравился наивный энтузиазм молодого капитана:
- Сейчас это считается Украиной.
- Неважно! Вчера эти земли еще были советскими. И вот сейчас вбиваем
пыль... как сказал великий Киплинг: "Пыль, пыль, пыль из-под шагающих
сапог! Мы идем по Африке..."
Виллер поднял голову. Яркое крымское солнце нещадно жгло, напоминая,
что и здесь может быть как в Африке. По крайней мере, с водой так же
скверно, хотя море вроде бы с трех сторон.
- Советская земля, - напомнил он, - теперь она зовется русской...
совсем рядом. Вон там, за той рощей начинается поле, посреди которого
проходит граница между украинской зоной и русской.
- Разве Крым не украинский?
- Русские не стали за Крым спорить, - объяснил Виллер, - они просто
арендуют часть этого полуострова под свои военные базы. Понятно,
арендовать дешевле, чем кормить это вот все пространство, где нет ни
черта, и куда деньги пойдут как в бочку без дна. Так что можем дойти до
рощи, дальше не стоит.
- Почему?
- По роще проходит граница с русскими. Хотя у них не пограничники, а
одна пьяная и голодная рвань, но... тем более не стоит. Еще вши
переползут!
Эйзен с готовностью рассмеялся:
- Да, вшей у нас вывели еще в начале века. Мы против них
беззащитны!.. Да, сэр, только до рощи. Ну, разве что немного переведем дух
в тени.
Эйзен повернулся, скомандовал:
- Рота, ша-а-агом марш!
Сам побежал едва ли не вприпрыжку, пристроился во главе серозеленых
фигур, в своих боевых комбинезонах похожих не то на пришельцев из космоса,
не то на мутантов из параллельного мира.
Виллер обернулся к десантному кораблю. Механик высунулся по пояс,
наблюдал с широкой и завидующей улыбкой. Виллер, усмехнулся, бросил в
микрофон:
- Джонсон, не завидуй. Ты и сам тут можешь поймать... славяночку.
Из наушников донесся хрипловатый голос:
- Так берег же хохлы очистили от гражданских! Для маневров.
- Ну, ты же знаешь местных. Обязательно прорвутся! У нас доллары, а у
них только их задницы.
Механик заулыбался во всю пасть, а Виллер, отключив связь, неспешно
пошел в сторону далекой рощи.
Коммандос шагали уверенно и сильно, чувствуя себя в самом деле
отважными первопроходцами и завоевателями дикой Африки. Сердца бились
сильно и часто, горячая кровь стучала в виски, а ноздри раздувались в
предчувствии добычи.
Самые дикие мечты сбываются. Вот они, самые сильные и натренированные
в мире, идут по страшной земле Советов. И хотя уже не земля Советов, но
как-то приятнее считать, что это та самая страшная земля варваров! От
этого ощущения адреналин вливается в жилы не по капле, а бурными реками,
грудь раздувается от восторга. Они топчут сапогами русскую землю, а сами
русские только бессильно сжимают кулаки, скрипят нечищеными зубами да
сопят в тряпочку!
Американский образ жизни победил, а эти со своими дурацкими идеалами,
со своими предрассудками чести и верности слову, уже лижут задницу их
стране, выпрашивают кредиты. Свои жалкие рубли переводят в доллары, здесь
уже по-американски научились бить в спину, бить лежачего, бить ниже пояса,
топтать слабого, здесь все их девушки и даже жены раздвинут ноги перед
ними с готовностью, с покорностью перед победителями!
Рядом с Эйзеном шагал Гарри, огромный негр, толстогубый и со
скошенной назад нижней челюстью. Его считали страшилищем даже шлюхи
островов Полинезии, но здесь оттянется на русских девках, а их русские
парни пусть кусают локти, ждут когда поиметые им девки принесут им на
выпивку его доллары!
С другого бока Эйзена грохотали ботинки сержанта Форбса. Этот вообще
шел, растянув рот в улыбке так, что едва не задевал за края горизонта.
Перед глазами проплывали картинки того, что он со своим взводом недавно
вытворял в Малайзии. Та миниатюрная азиаточка смогла вместить такое, что и
в сайтах Интернета не поверили бы, сказали бы, что подправили
компьютерными штучками! А когда начали на спор, то ее загибали так и эдак,
что-то да повредили, и хотя отец ее оказался одним из высших чинов, но
когда дело касается американской армии, страна за них горой, все сошло,
еще и самого папу поимели, а теперь впереди Россия, ранее недоступная, их
некогда гордые женщины, теперь уже не гордые, теперь все эти дворянки и
прочие признают хозяином того, у кого шуршат зеленые...
Сержант Волков на миг оторвался от стереотрубы:
- Товарищ лейтенант, взгляните!
Олейник нехотя выбрался наверх, хмуро и недружелюбно смотрел на
развеселившегося солдата. Тому проще, потерпит еще три месяца, а там домой
к родителям под крылышко. Ни тебе забот как прожить без жалованья, без
жилья...
- Что там?
- Американцы уже в роще!
Олейник раздраженно прильнул к трубе. Волков сочувствующе сопел, все
знали, что офицерам гарнизона жалованье задержали за три месяца, а
обещанные им квартиры продали коммерсантам не то из Грузии, не то вовсе
Чечне.
Вместо зелени колыхалась серая муть, пока не догадался протереть
окуляры, убрать пот и пыль с сержантовой рожи. Наконец проступили на
удивление рослые деревья, толстенькие и с растопыренными ветвями, зелень
почти свежая, несмотря на удушающую жару.
- Берите ниже, - подсказал Волков. - Еще ниже...
Он суетился рядом, даже пробовал пальцем надавить на край трубы,
пригнуть, словно шестеренки уже и не шестеренки. Олейник покрутил винт,
стволы поползли вниз, вот и чахлая трава, шаг вправо, шаг влево... ага,
вот они!
Фигуры командос проступили с пугающей четкостью. Он видел по их
