Глава 28
Этот день был настолько удачен, что одолели почти половину оставшегося
пути. Если ничто не помешает, завтра днем копыта наших коней уже простучат
по земле принцессы...
На ночлег расположились уже привычно, а я, наскоро поужинав,
расположился чуть в сторонке под деревом. Ветви нависают как крыша, уютно,
надежно, в десятке шагов дремлют у костра стражи, непривычно тихо даже в
шатре герцога, чем-то похожего на Геракла: тот тоже был сыном двух отцов.
Я лежал с закрытыми глазами, делал вид, что сплю, но сердце колотилось
мощно, кровь горячими потоками переливается по всему огромному телу,
разнося чертовы гормоны, накапливая их уже не только внизу, но даже в ушах,
в кончиках пальцев, выбрасывая через поры кожи в воздух, так что вокруг
меня стоит незримое облако, от которого прядают ушами кони, беспокойно
ворочаются в подземных норах звери, а летучие мыши так и вовсе
принюхиваются шумно как лоси на водопое..
Тихонько шелестнуло. Звук был настолько тих, словно муравей сдвинул
песчинку, но по моим оголенным нервам это стукнуло как палкой по голове. Я
напрягся, весь превратился в слух, чувствуя как растет трава и журчит вода
в дереве, к стволу которого придубился.
В призрачном лунном свете мелькнула такая же призрачная тень. Я лежал
неподвижно, узкая щель из-под приспущенных век сузила экран, зато я видел
все с неправдоподобной резкостью, разве что не в цвете, что-то там с
палочками и колбочками в глазу, а когда тень приблизилась, я едва не
выдохнул в шумным облегчением: всего лишь человек, согнутый мужичонка, хоть
и налитый силой, а когда лунный отблеск упал на лицо, я успел увидеть худое
скулатое лицо с плотно сжатыми челюстями.
В правой руке холодно блеснуло. Я разглядел длинный узкий нож с
лезвием из мифрильской стали, что как воск режет мечи из сыродутного
железа.
Он приблизился, протянул руку, чтобы отодвинуть с моего лица ветку. Я
чувствовал его смрадное дыхание. Едва его пальцы коснулись ветки, я даже
услышал скрип кожи по шероховатой коре, как одна моя рука метнулась
перехватить его руку с ножом, а другая ухватила его за горло.
Оглушительно захрустело: громко и сухо в правой руке, сочно и влажно в
левой, которой горло, ломая хрящи, превращая в студень... Между сжатыми
пальцами сквозь поры брызнули тоненькие струйки теплого и липкого.
Шпион слабо подергался и опустился на землю. Кисть повисла как будто
кости в запястье превратились в туман, а сам неизвестный стал просто
мешком, наполненным пока еще теплой плотью.
Дыхание мое замедлилось, сердце стало биться реже, я едва чувствовал
его толчки. Рот перекосила зевота, а глаза стали разом слипаться. Слегка
удивленный, ведь только что убил человека, я успел подумать, что в самом
деле в драке есть нечто эротическое, а когда убийство, это уже все, конец,
последний рычащий от наслаждения выдох, после чего отворачиваешься к стене
и спишь с осознанием, что свои мужские инстинкты потешил...
Яркий свет ударил сквозь опущенные веки. Я недовольно зарычал, раскрыл
глаза. Надо мной нависали встревоженные лица воеводы и двух воинов. Воевода
озабоченно покачал головой:
- Опять?.. Рановато... Не хотелось бы, чтобы тебя зарезали до того,
как минуем перевал.
- Спасибо на теплом слове, - ответил я зло и красивым рывком вскочил
на ноги.
Перевязь с мечом висела тут же на суку, дерево чуть присело под
тяжестью оружия, я перебросил широкий ремень через плечо, дерево с
облегчением распрямилось, а воины за спиной воеводы выпрямились и стукнули
в мягкую землю рукоятями копий.
- Надо идти быстрее, - рассудил воевода. - Ежели зарежут уже после
того, как минуем Долину Темных Камней, то, считай, половина беды миновало,
а если зарежут на виду первой сторожевой заставы земель барона Пампароса,
то можно перевести дух, там уже наши верные союзники и соседи!..
Он рассуждал правильно, основательно, с крестьянским простодушием
государственника, но я пришел из мира где высшей ценностью объявили любую
человеческую жизнь, не только принцесью, и по спине пробежали мурашки от
обреченности телохранителя, который не должен как все нормальные люди
бежать или прятаться от стрел и разящих лезвий, а обязан принимать на свою
широкую грудь, закрывая ту, которую...
Я метнул в ее сторону рассерженный взгляд. Принцесса как
почувствовала, обернулась, еще не успев принять надменное выражение
коронованной особы. На меня взглянули чистые невинные глаза обиженного
ребенка, брови вскинуты в горестном удивлении, в глазах укоризна и странное
ожидание.
К полудню дорога в самом деле вывела на перевал. Облака неслись над
головой совсем низко, концом копья достать, воздух стал холоднее, резче, а
холодный ветер дул прямо в лицо. С запада синеву неба подминали тяжелые
угольно черные тучи. Облака над нами быстро темнели, словно на них падала
зловещая тень, Пока мы с воеводой дождались остальных, небо цвета василька
словно бы опустилось, прижимая облака к земле. Над нами теперь был низкий
свод из черных клубящихся туч, а когда те опустились еще ниже, мы ощутили
себя как между молотом и наковальней.
Ветер пробирался во все щели, я поймал себя на том, что начинаю
прижимать гордо раздвинутые локти к бокам, удерживая тепло. От холода
челюсти начали подрагивать. Я стиснул зубы, что со стороны выглядело как
непреклонная решимость героя дойти и победить, выпрямился и начал
всматриваться в далекую долину внизу, в надежде узреть хотя бы какой-нибудь
жалкий шалашик.
Коня герцога тащили за узду двое пеших. Рыжая лошадка принцессы шла
сама, но на морде висели клочья пены, бока в мыле, хвост болтался как у
тряпочного воздушного змея. Сама принцесса с бледным как осыпанным мукой
лицом, под тремя толстыми пуховыми платками, посмотрела в нашу сторону с
вымученной улыбкой:
- Похоже, самую трудную часть прошли?
- Да, - ответил воевода ласково, - теперь осталось треть пути. Даже
четверть... И уже без всяких горных перевалов.
В небе глухо громыхнуло. Далеко на западе в темном массиве туч
вспыхивали короткие молнии. Грохот доносился оттуда, все настойчивее и
мощнее.
- Гроза, - определил воевода. - Не успеем спуститься...
Принцесса зябко поежилась. В этих накидках она походила на толстую
морскую спинку, но все равно тряслась и с ужасом смотрела на небо.
- Что скажет наш проводник? - спросила она враждебно.
- А что от меня ждете? - поинтересовался я. - Отогнать заклинаниями
тучу?
Она фыркнула:
- Но вы, как варвар, должны знать... ну, как избегать! Я думаю, вы
чаще попадали в грозу, чем мы.
Я как можно равнодушнее пожал плечами. Мол, герои такие мелочи не
замечают. Не мог же посоветовать раскрыть зонтик или - еще проще! -
забежать в любой магазинчик, лучше - ювелирный, и переждать дождик.
- Я знаю как убить дракона, - ответил я, - Знаю как... размазать по
стенам повелителя подземелий, но чтоб я когда обращал внимание на такие
мелочи?
Ее глаза впились в мое лицо, я чувствовал как она прощупывает каждую
брехливую жилку, пытается найти хоть маленькую ложь, но я смотрел честно, и
она с отвращением отшатнулась, ибо я говорил чистейшую правду, и в самом
деле немало истребил драконов, добыл сокровищ, я возводил на троны толпы
изгнанных королевских сынков, захватывал королевства, а еще пару дисков с
подобными квестами взял на Горбушке за день до того, как нам объявили о
закрытии..,
Гроза догнала нас на полпути с перевала. Мир померк, земля затряслась
под ударами грома, а от вспыхивающих молний мир стал похож на молодую
зебру, Холодная вода обрушилась косыми плотными струями, тут же застучал
мелкий град, укрупнился.
Я стиснул зубы, надо же держать каменную невозмутимость варвара, мы же
солнцу и ветру навстречу, по лицу стекала вода, затуманивая взор, а град
лупил по голове как черт по коробке.
Со всех сторон слышались крики и металлический стук кусочков льда по
металлу. Воевода ехал рядом невозмутимый, как и я, только на его голове
блестел шлем, градины отскакивали и от железных пластин на плечах, панциря
на груди, даже забрало опустил, чтобы губы не отшибло, только усы торчат
победно как у молодого кота.
От шума льющейся воды гремело в ушах, а когда гром разламывал небо над
самой головой, кони приседали до земли. Сухая вода во мгновение ока
потемнела, трещины заполнились сразу же, мутные потоки понесли сок, сухие
листья, щепки. Кони с трудом ломились через встречный ветер, стену падающей
воды, люди что-то орали, я видел раскрытые рты, но слышал только ужасающий
треск, грохот, тяжелые удары, и нескончаемый шум ливня.
Когда лицо воеводы вдруг начало светлеть, я не сразу понял, что
случилось. Там же на западе разрасталась искрящаяся синева неба, там был
яркий солнечный свет, темная туча спешно двигалась на восток, по земле под
ней бежала удивительно точная тень, но за ней неотступно следовал яркий
оранжевый свет.
Солнечные лучи обрушились сверху блистающие как градины, невесомые, а
по голове все еще стучали кусочки льда, нас полоскало ледяными струями, но
мы засмеялись, начали оглядываться, хохотать над жалким зрелищем
Полоса ливня кончилась внезапно, черная тень быстро двигалась на
восток, в небе гремело и грохотало, но стали слышны голоса, смех,
облегченные вопли... или вздохи облегчения... черт, опять могут не так
понять, словом, радостные проклятия и конское ржание. По земле с шумом и
плеском несся мутный поток. Коней захлестывало до колен.
Воевода вскинул руку:
- Пусть вода сбежит! Я не хочу, чтобы хоть одна лошадь сломала ногу в
трещинах.
Принцесса звонко стучала зубами. Герцог вспылил:
- Что кони?.. Если мы сейчас же не обсушимся у костров, половина из
нас умрет от простуды!
Несмотря на яркое солнце, холодный ветер пробирал до костей. Воевода
нехотя пустил коня вперед, мой жеребец невозмутимо пошел рядом. По обе
стороны поднимались каменные стены, но постепенно отодвигались одна от
другой, уменьшались, горы и нагромождение камней оставались позади, а
впереди зеленая долина, там и ветра меньше, деревья, которые можно сжечь в
жарком костре...
Скалы наконец разошлись так далеко, что их перестали замечать.
Открылся солнечный мир, голубое радостное небо, зеленая трава...
Снова ледяной ветер пронизал нас до костей: всего в двух десятках
шагов загородили дорогу массивные воины с зеленой кожей, бритоголовые,
головы сидят прямо на широких плечах, отчего у всех вид угрюмый и
угрожающий. В правой руке копье с широким зазубренный лезвием, левая
прикрывает грудь и живот изогнутым щитом, на ногах шипастые сапоги.
Их ряды тянулись от горизонта и до горизонта, а в глубину шли как
волны, постепенно уменьшаясь, пока не слились в сплошное зеленое поле.
Впереди на массивном жеребце, тоже с темнозеленой кожей, сидел широкий
немолодой воин. На голове тускло поблескивал рогатый шлем, разнесенные в
сторону плечи укрыты железом. Сам воин выглядит шире жеребца, зеленую грудь
укрывает круглая пластина размером со щит степняка, на руках железные
поножи с торчащими шипами. Такие же поножи прикрывают ноги от щиколотки до
коленей, шипы выглядят жутко, широкие бедра обтянуты стальной кольчужной
сетью.
Справа у седла висел огромный топор со зловеще изогнутым лезвием. Щит
слева, но с такой массивной грудью этот ветеран способен выдержать удар
тарана или камень, брошенный из катапульты.
- Я вижу, - сказал он тяжелый громыхающим голосом, - ваш путь и далек,
и долог...
- И нельзя повернуть назад, -согласился я хриплым задыхающимся голосом
человека, что выдержал грозу и кое-как спустился с жутковатого перевала в
долину.
Орки за спиной своего зеленокожего воеводы стояли плотной стеной,
выставив копья. За тремя рядами копейщиков виднелись топорометатели, я их
отличал по красным как у панков гребням, а еще дальше находились компактные
