здания Артиллерийского училища, пиротехнической лаборатории и Арсенала. К
тому же Вы делаете открытия и изобретения, которые не идут на ум и более
свободным людям. Признайтесь, Александр Дмитриевич, либо Вы продали душу
врагу рода человеческого, либо умеете раздваиваться. Правда, тут и
раздвоение не поможет. Вы наверняка один в десяти лицах?"
Но и при такой загруженности Засядько ухитрялся выкраивать время,
чтобы просматривать новинки литературы. Он выработал привычку скорочтения,
и друзья часто удивлялись его феноменальной способности: генерал читал с
такой же скоростью, с какой человек перелистывает страницы.
Однажды Внуков застал Засядько, углубившегося в "Литературные
листки". На приветствие помощника генерал лишь небрежно кивнул, не
отрываясь от чтения.
-- Беллетристика? -- спросил Внуков скептически.
-- Да, но какая! -- ответил Засядько рассеянно.-- Любопытнейшая
повесть... Тут есть и воздушные дилижансы, и машины для делания стихов, и
воздушные десанты...
-- Чушь какая-то,-- отозвался Внуков неодобрительно.-- Услыхали бы
господин Кукольник или господин Пушкин про машину для делания стихов!
Затравили бы автора эпиграммами.
-- Нет, ты послушай,-- оборвал помощника Засядько и стал читать
вслух: -- "Правда, что в физических законах мы гораздо выше древних, и
если науки будут продолжаться беспрерывно в таком же множестве и с таким
же рвением, то любопытно знать, что будет с родом человеческим через
тысячу лет". Каково?
Внуков пожал плечами.
-- Ничего не будет. Все останется по-прежнему. А почему что-то должно
измениться?
-- Эх, ты... В мир пришла наука, и автор это хорошо понимает. А это
силища, которая будет расти год от года. Послушай еще отрывок. Герои
перенеслись в будущее на тысячу лет, и им объясняют: "От того, что наши
предки без всякой предусмотрительности истребляли леса и не радели о
воспитании и сохранении дерев, они наконец сделались редкостью и
драгоценностью!" Кстати, в этом будущем даже монеты чеканят не из золота и
серебра, которого много, а "из дубового и березового дерева".
-- Впрямь чушь! -- воскликнул Внуков.-- Да у нас лесов-лесов...
Господи! Да их хоть миллион лет руби да жги, все равно еще больше
останется. О каком сохранении деревьев может быть речь?
-- Гм... А вот послушай еще... "Все, что вы здесь видите на столе...
есть произведение моря. По чрезвычайному народонаселению на земном шаре и
по истреблению лесов все почти животные и птицы, которые прежде в таком
множестве употреблялись в пищу, перевелись. Но зато море представляет нам
неисчерпаемый магазин для продовольствия. После изобретения подводных
судов и усовершенствования водолазного искусства дно морское есть
плодоносная нива, посеянная несчетным множеством питательных растений, а
воды снабжают нас в изобилии рыбами, водоземными животными и раковинами".
Возмущенный Внуков поднялся. Подводные суда! Дно морское --
плодоносная нива! Чрезвычайное народонаселение на земном шаре! Господи, и
эту чушь пишет здравомыслящий человек. Да в своем ли он уме?
Засядько перелистал страницы, отыскал заглавие. Это была повесть
"Правдоподобные небылицы, или странствование по свету в двадцать девятом
веке". Автор Фаддей Булгарин.
-- В двадцать девятом веке,-- сказал Засядько довольно.-- Ишь ты!
Далеко заглядывает. Путешествие во времени, воздушный транспорт...
-- Это приятель Греча, который у вас часто бывает,-- сказал Внуков
недружелюбно.-- Он сотрудничает в рылеевской "Полярной звезде" и дружит с
Грибоедовым. Намекните кому-нибудь из них, пусть захватят с собой
Булгарина.
-- А что,-- сказал Засядько, оживившись,-- буду рад познакомиться с
автором, который пытается заглянуть в будущее.
Глава 37
Крепостные,-- сказал Булгарин, глядя в окно на марширующих во дворе
солдат.-- В Европе их называют рабами. Так и говорят: рабство в Америке и
в России. Злые языки, верно?
Он обернулся, испытующе посмотрел на Засядько. Тот поморщился,
покачал головой: его карие глаза блеснул и погасли. Издатель журнала
смотрел выжидающе. Александр сказал без охоты:
-- Не будем играть в прятки. Знаю, почему спрашиваете. Тайное "Южное
общество", верно?
Булгарин смутился. Видно было, что колеблется. Наконец спросил
уклончиво:
-- И как вы находите этих молодых офицеров? Горячие головы...
-- Горячие. Вы связываете с ними какие-то надежды? Возможно,
отделение Польши? Могу порадовать, в их планах это предусмотрено.
Булгарин встрепенулся:
-- Откуда вы знаете?
Некрасивое лицо его пошло пятнами, он разволновался, шагнул к
генералу.
-- В мои руки,-- ответил Засядько невозмутимо,-- попал только что
принятый ими документ, естественно, случайно, в котором намечено отделение
Польши и предоставление ей тех же свобод, которые будут введены в России.
Так что я могу поздравить вас как поляка. Ведь вы польский шляхтич?
-- Как и вы -- украинский!
-- Я давно уже русский офицер...-- Засядько какое-то мгновение
подумал и добавил: -- Этих принципов придерживается "Южное общество",
созданное на Украине. Оно гораздо более демократичное, чем "Северное". Те
вообще собираются сохранить монархию. Но и те и другие -- остервенелые
военные... да-да, это говорю я, генерал артиллерии, но ведь я не призываю
решать все проблемы стрельбой из пушек? А они требуют... в их программе
действий, когда захватят власть -- завоевание Кавказа, завоевание
Бессарабии, завоевание среднеазиатских стран, завоевания, завоевания...
Что много крови прольется, это не пугает меня, она все время льется, но я
не верю, что штыками и пушками можно что-то сделать доброе или хотя бы
полезное!
-- Они честные люди,-- сказал Булгарин, ощетинившись.
-- Э, батенька... У меня денщик -- честнейший парняга. Но спросите у
него, что надо сделать, чтобы всем в мире стало жить хорошо? Такое
предложит... А эти молодые и честные недалеко от него ушли. Уступи им
власть -- весь мир утонет в крови! Нет уж, я вижу путь лишь в просвещении
и улучшении нравов. И принятии новых законов. Как все люди равны перед
богом, так же должны быть равны и перед законом. Чтобы во всем мире могли
сказать: "Есть еще судьи в России!"
Булгарин горько усмехнулся. Могущественнейший прусский король как-то
на охоте потоптал посевы на краю поля одного мельника. Мельник подал на
него в суд. Суд рассмотрел дело, выслушал свидетелей и присудил короля к
крупному штрафу. Как король не пытался отвертеться, но штраф с него
взыскали, а короля принудили признать свою вину. С того дня по всему миру
пошло крылатое: "Есть еще судьи в Берлине!"... Но надо быть безумцем,
чтобы подать в суд на российского императора!
-- Да-да,-- сказал Засядько, читая его мысли по глазам,-- Россия
останется страной бесправия до тех пор, пока самый последний простолюдин
не сможет подавать в суд на первое лицо страны... и побеждать в суде,
ежели прав! А ты можешь мне сказать, что так будет при этих черных
полковниках, что рвутся к власти? И что диктатор России, такой титул у них
предусмотрен для Пестеля, не ввергнет Россию в еще большее рабство? Только
еще более страшное -- военное? И вся Россия не станет страной военных
лагерей?
Булгарин молчал, понурившись. Наконец сказал потускневшим голосом:
-- Нет, этого сказать не могу. Но сердцем я с ними.
Засядько пожал плечами, улыбнулся. Единственный раз за всю жизнь он
позволил сердцу взять верх над разумом. Но то был особый случай. А
управление государством сродни управлению артиллерийскому делу: меньше
чувств -- больше точных расчетов.
Так что, дорогой мой, никаких особенных надежд я не связываю с этими
молодыми офицерами. В чем-то будет лучше, если им еще повезет, а в чем-то
наверняка хуже...
-- Вы пессимист, Александр Дмитриевич. А по мне хоть монархия, хоть
республика, хоть черти с рогами -- лишь бы Польша была свободна! Премного
благодарен вам, Александр Дмитриевич, за утешительную новость. Теперь ночь
спать не придется, в облаках витать буду.
-- Только и остается, что витать в облаках,-- заметил Засядько
горько.-- Не очень верю в успех. Слишком много среди этих заговорщиков...
поэтов. Спорят и пишут бумаги, когда нужно действовать. Не секрет, что еще
в тысяча восемьсот шестнадцатом году они основали "Союз спасения", который
просуществовал два года, а потом переродился в "Союз благоденствия". Еще
через год переформировался в две организации: "Южное общество" и "Северное
общество". И вот уже, который год болтают, пишут бумаги, спорят...
-- Откуда вы все знаете? -- ужаснулся Булгарин.
-- "Южное Общество" находится как раз в Малороссии, на моей родине.
Именно во 2-й армии, генералом которой я являюсь. Там я проходил службу,
там остались мои помощники, туда я должен явиться в случае объявления
войны. Мне известен каждый шаг в моей армии... А вот откуда вы знаете?
Булгарин в замешательстве опустил голову.
-- Можете не сочинять ответ,-- сказал Засядько спокойно.-- Я знаю,
что ваши лучшие друзья -- Рылеев, Грибоедов и прочие заговорщики. Они
печатаются в вашем журнале, вы сотрудничаете в "Полярной звезде". Читал.
Но не слишком ли много людей знает об их собраниях? К тому же постоянные
споры, разногласия, раскол... Чудо, что государь император еще их терпит!
Ему время от времени докладывают о них, но он лишь отмахивается. А
Милорадович, его на днях назначили генерал-губернатором столицы, вообще
велел: "Оставьте их в покое! Пусть спорят, сочиняют и читают друг другу
свои дрянные стихи".
-- Вы не собираетесь примкнуть? -- спросил Булгарин осторожно.
-- Нет! -- ответил Засядько резко.-- Ни в коем случае. У них свои
заботы, у меня свои...
Через несколько минут, когда Булгарин взглянул на часы и стал
поспешно прощаться, Засядько будто между прочим заметил:
-- Под моим началом -- артиллерийская бригада и карабинерский полк.
За мной они пойдут в огонь и воду.
Он многозначительно посмотрел на озадаченного Булгарина и добавил
строго:
-- Но это я так: к слову. Для осведомленности.
Уже на улице Булгарин ломал голову: что хотел сказать этим отважный
генерал? Да, у него одного достаточно сил, чтобы захватить власть и
сместить императора.
Но на чьей стороне он окажется?
В воскресенье он с Олей поехал в театр. Весь Петербург давно ожидал
приезда знаменитого тенора Андароччи, о его необыкновенном голосе говорили
с восторгом уже с прошлого сезона. Все знаменитости Франции и Италии, так
уж повелось, сразу же приезжали в Петербург и Москву, именно в богатой
России они делали наибольшие сборы.
В Петербурге переняли дурную моду приходить в театр после первого
акта, а то и после первого действия, но на этот раз зал был полон еще
перед началом.
Оля с восторгом рассматривала зал в лорнет. Зрение у нее было совсем
не дворянское, орлица позавидует, но ей нравилась изящная вещица, изделие
французских умельцев-ювелиров. Александр подарил, чтобы у нее было время
для нужной паузы в разговоре, когда нужно спешно собраться с мыслями. У
мужчин для этого служат табакерки с нюхательным табаком, трубки для
курения, когда вроде бы занят набиванием табака или возжиганием, а на
самом деле лихорадочно шаришь в пустой голове в поисках удачного ответа.
Ложи блистали расшитыми золотом камзолами и мундирами. Вельможи и
сановники, генералы и родовитые князья, знатнейшие дамы, графини,
баронессы, княгини, все в роскошнейших платьях, невообразимые прически,
