остальные уже плескались по колено в воде, а пещерник и Рудый вообще
усердно ныряли наперегонки, то ли смывали грязь и пот, то ли драли раков.
-- Благословенная вода, -- заявил Рудый. -- Если хочешь найти людей,
ищи ручей -- приведет к реке, а на реке стоят веси, села и городища. Так и
мы придем к городам, где нарядный люд, в каждом доме корчма...
Олег, с наслаждением сдирая крепкими ногтями грязь, ухмыльнулся:
-- Здорово.
-- Соорудим большой плот, -- продолжал Рудый с подъемом, -- побольше
прошлого, на котором я размочил то место, которое называется уже иначе,
чем спина. Асмунд нарубит бревен -- у него топор, я объясню, как
выстругать бревна, женщины сплетут шалаш...
-- А что ты придумал для меня? -- спросил Олег.
Рудый оглядел его критически, стараясь не замечать могучего сложения
пещерника:
-- Надо будет рыбу ловить, а кому лучше справиться, как не святому
отцу, который язык каждой твари знает? Правда, рыбы не болтливы... Асмунд
и князь будут на веслах, так что при деле, все заняты!
Олег нырнул, смывая грязь, медленно выплыл, с сожалением покачал
головой:
-- Жаль, что реки текут в другую сторону. К морю, от которого идем.
Лицо Рудого стало несчастным. Он даже пошевелил пальцами, проверяя
течение:
-- Висла?.. Вот так все меня подводят. А Умила еще уговаривает
жениться. А как насчет других рек? За холмом?
-- Все почему-то текут к морю.
-- Прибитые какие-то, правда?
Два дня ехали вдоль реки, поднимаясь вверх по течению. Кони отощали,
ослабели от долгой дороги. Конь Асмунда сломал ногу, пришлось бросить, а
когда захромали еще две лошади, решено было добыть новых. В ближайшей веси
Рудый выгодно продал всех коней -- в самом деле были хороши, только сильно
исхудали, но купить новых не удалось -- лошаденки были мелкие. Рудый
уверял, что чуть выше по реке у него есть друг, который всегда держит
наготове хороших коней. Асмунд поинтересовался язвительно, каким же таким
очень честным делом занимается его друг, что у него всегда наготове
оседланные кони, но Рудый притворился, что не услышал оскорбительных
намеков.
Они пробирались пешком вдоль реки, когда внезапно Рюрик сказал
натянутым, как тетива на луке, голосом:
-- Корабли!
Несколько раз переправлялись через реки, старались ехать в одиночестве,
перед собой на землю стрелы, подумал горько: всю жизнь прячемся друг от
друга. В любом незнакомце видим врага!
По середине реки навстречу течению мощно двигались, разрезая волны,
два драккара и пузатый коч. На драккарах надувались под ветром простые
квадратные паруса, грозно скалили пасти драконьи морды, за что разбойничьи
корабли викингов еще в старину прозвали драккарами. На коче нос вровень с
бортами, зато парус был огромен, на нем сияло красное солнышко -- так
упрощенно рисовали царя Коло, младшего сына Таргитая.
На бортах драккара как алые маки пламенели щиты. Длинные весла с
плеском врезались в речные волны. Коч шел лишь под парусом, но не
отставал. Косой парус цепко держал ветер, вздувался пузырем. В середине
коча виднелись головы коней, на корме угадывались увязанные тюки товара.
На носу прохаживались двое в вышитых полотняных рубахах, несколько мужиков
лежали на связках шкур, трое с кормы закидывали в реку сеть.
-- Рискнем, -- сказал Рюрик внезапно. -- Это мирные викинги. Иначе
так далеко их бы не пропустили.
Он вышел из зарослей. Асмунд встал рядом, приложил огромные ладони ко
рту, рявкнул страшным, трубным голосом, и на всех трех кораблях сразу
повернулись к ним головы. На головном драккаре человек на носу корабля
что-то крикнул в ответ, махнул рукой. Весла с одного бока застыли, драккар
начал приближаться к берегу.
Рюрик сбежал к воде, вскинул руки, обернув ладонями к кораблям:
-- Слава честным торговцам! Куда путь держите?
С драккара смотрели с любопытством, но трое лучников быстро согнули
луки, а ряд воинов подошли к борту, держа дротики наготове.
-- В дальние страны! -- крикнул с драккара воин, который стоял на
носу. -- Если река позволит... А не позволит -- волоком перетащим!
Рюрик крикнул:
-- Если возьмете нас, мы заплатим!
Воин спросил заинтересованно:
-- Откуда у таких оборванцев деньги?
-- Мы не всегда были оборванцами, -- ответил Рудый надменно.
Воин изучающе окинул взглядом его поджарую фигуру, искоса оглядел
остальных -- Рудый выпятил грудь и закинул чуб за ухо. Воин взмахнул
рукой:
-- Меня зовут Сигурд. На втором драккаре недостает людей. Двоих
оставили на берегу, еще трое ранены. Если понадобится, сядете на весла.
Второй драккар тоже приблизился к берегу. Как и первый, он был с
плоским дном, сильно изогнутыми бортами. При отливе такой драккар плотно
садится на дно -- за это время можно разгрузить или загрузить -- прилив
поднимет снова. Такие корабли могли появиться только у фризов с их
мелководьями. Здесь хороши тем, что могли приставать сразу к берегу.
Рюрик внимательно изучал обводы кораблей. Знающий человек поймет
многое, даже если хозяева смолчат или соврут. Когда драккар зашел на
мелководье, Рюрик помог забраться Умиле и Гульче, передал жене Игоря.
Асмунд и Рудый вскарабкались так лихо, что викинги нахмурились и
переглянулись. Асмунд разглядывал их одежду, оружие, пояса -- опытному
человеку это говорит о многом.
Мимо проплыл коч. Олег видел бородатые ухмыляющиеся лица. Викинги
бритые, с длинными чубами, как у Рудого, их не спутаешь с бородатыми
ушкуйниками из Новгорода, что на коче. Клянут викингов за разбои, но сами
переплюнут по жестокости берсерков, по жадности к чужому добру --
степняков, по удали -- скифов, в пьянстве и похоти обойдут ромеев, а уж
когда есть возможность увильнуть от работы, то сама лень уйдет
опозоренной. Правда, когда беда подступает с ножом к горлу, ушкуйники, как
и все славяне, работают жестоко, до седьмого пота, до развязывания пупков.
Рюрик с женщинами и Асмунд оставались на корме драккара, Рудый пошел
к ярлу на нос корабля. Олег видел, как они обменялись короткими репликами.
Рудый шепнул ярлу что-то на ухо, на жестоком лице викинга появилась
широкая ухмылка. Он оглянулся на Рюрика со спутниками, что-то шепнул
Рудому. Оба захохотали.
Рюрик и Асмунд, устроив женщин, сели на весла, стараясь быть
полезными. Викинги с угрюмым одобрением посматривали на бугристые мышцы
князя и его воеводы. Сами все как на подбор были крепкие, с обветренными
лицами, темные от загара, привыкшие спать на земле, камнях, деревянном
помосте драккара. Ярл отличался от своей команды лишь еще большей
твердостью во взгляде, шириной плеч и доспехами, которые не снимал даже на
середине реки.
Они плыли двое суток, останавливаясь на ночь. Несколько раз встречали
суда и целые караваны людей и кочей. Викинги держались мирно, хотя
частенько у них бывал перевес.
На третий день, едва отчалили от берега, рулевой заорал:
-- Клянусь Одином... Голову ставлю на кон, если впереди не драккар
ярла Локхида!
Вскоре из-за поворота выплыли два тяжело груженых корабля. Передний
был украшен головой василиска, по воде очень быстро шлепали тридцать пар
длинных весел -- плыли по течению. Олег на таком корабле в прошлый раз
добрался из Бирки в Швеции до Новгорода за пять неполных дней. Драккар
почти летел, едва касаясь воды, парус был собран и привязан к рее.
Внезапно парус упал, вокруг Олега забегали. Полотнище скатали,
связали. Гребцы сменили ритм, драккар Сигурда устремился к берегу --
дальнему. Олег оглянулся на хмурые лица Рюрика и Асмунда, они тоже поняли
смысл приготовлений. Викинги во время боя всегда убирают паруса, а
сражаются только вблизи побережья на мелководье. Драккары Сигурда и
Локхида, не сговариваясь, повернули к берегу, ближний чересчур крутой, а
тот удобно пологий, с широкой отмелью...
Половина гребцов оставили весла, поднялись на палубу, разобрав
оружие. Вокруг поспешно расхватывали мечи, топоры, нахлобучивали шлемы.
Кольчуга была лишь у Сигурда, остальные остались даже без рубах. Мускулы
уже напряглись под влажной от пота кожей, в глазах засветилась ярость.
Один из гребцов вцепился зубами в край щита, зарычал, глаза налились
кровью. У другого пена потекла изо рта, дрожал от жажды убийства. Едва
корабли начали приближаться к берегу, он прыгнул через борт, окунулся с
головой, вынырнул, рыча от бессильного бешенства -- вода доходила до
подбородка, драться трудно.
Днище корабля заскрипело, корабль дернулся и встал недвижимо. Викинги
посыпались в воду, как горох, прикрываясь щитами -- навстречу густо летели
стрелы. Воды было чуть выше колена, и они понеслись навстречу таким же
обезумевшим от ярости, ревущим, воющим, лающим, истекающим пеной от
бешенства.
Олег ухватил Рюрика и Асмунда за локти:
-- Сидеть! Это не наша схватка.
Викинги сшиблись по колено в воде. С обеих сторон летели стрелы,
камни. Викинги Локхида сумели чуть потеснить людей Сигурда, трое упали под
градом камней, вода окрасилась кровью. На чужом корабле вооружение у
викингов оказалось получше, сами выглядели злее, свирепее, к тому же их на
одном драккаре было столько же, как на двух Сигурда. Второй драккар
Локхида шел с товарами, людей там, если не считать рулевого, не было
видно.
Затем бой пошел на равных. Река покраснела между кораблями. Сражались
по колено в воде, падали, захлебывались своей и чужой кровью, топили
врага, вцепившись в горло, тонули сами. Корабли стояли совершенно пустые,
все воины яростно рубились, стараясь склонить чашу весов в свою сторону.
Внезапно ярл с чужого драккара что-то крикнул своим. Пятерка воинов
могучего сложения вышла из сечи, и бегом, взбивая волны, все разом
бросились к драккару Сигурда. Асмунд довольно хмыкнул, вытащил из чехла на
перевязи огромный топор. Голос воеводы был смиренным до издевки:
-- Святой пещерник, а защищаться можно?
Рюрик обнажил меч, а Рудый без всякой охоты -- не видел выгоды --
вытащил из ножен саблю. Гульча с длинным ножом присела возле Умилы, ее
глаза дико блестели.
Сигурд увидел предательский маневр врага, предостерегающе закричал
своим. Трое викингов тоже вышли из сечи и стали отступать к своим
кораблям. Остальные бойцы заколебались, не видя хитрого маневра врага.
Люди Локхида с торжествующим ревом начали теснить противника.
Асмунд с хрустом обрушил топор на шлем викинга, который карабкался с
его стороны. Ударил обухом, но железный шлем смялся, как яичная скорлупа.
Рюрик и Рудый сбросили еще двоих. С кормы забралось двое мокрых и
озверелых, с ревом понеслись по драккару. Асмунд взревел еще страшнее,
ринулся навстречу. Грянуло, словно столкнулись две наковальни. Один от
удара вылетел за борт, второго воевода сразу перехватил за широкое
запястье с зажатым мечом. Викинг схватил Асмунда за руку с топором.
Несколько мгновений качались, прожигая друг друга взглядами, затем Асмунд
налился кровью, глаза выпучились. Олег решил, что русич сдается, однако
викинг вдруг вскрикнул, колени подломились. Асмунд со страшной силой
дернул его вниз, викинг грохнулся на дощатую палубу, его пальцы сомкнулись
вокруг сломанной кисти. Асмунд безжалостно ударил врага сапогом по голове,
перешагнул, с победным ревом вскинув над головой топор.
Последний викинг, пятый, попал под меч Рюрика. Рудый держался в
сторонке, наблюдал с кривой усмешкой, драться не хотелось, он же вовремя
заметил и крикнул предостерегающе:
-- Ребята, слева!
