Откуда-то донесся сдавленный крик. Рюрик в панике хлопнул по мечу в
ножнах:
-- Кто-то остался?.. Внизу, где Умила?
-- Вроде бы крик не из каюты, -- предположил Олег.
-- Пьяный, -- сказал Рудый уверенно. -- Проспал битву. Такое бывает.
Помню, однажды при Гавгамелах...
Крик донесся снова. Олег покрутил головой, Рюрик и Рудый навалились
животами на борт, до рези в глазах всматривались в темные бушующие волны с
белыми гребешками пены. Рюрик долго вслушивался, предположил нерешительно:
-- Морские наяды заманивают?.. Я слыхал про них.
Рудый передернул плечами, возразил:
-- Голос вроде бы не бабий! Но и не драконий... У дракона должен быть
намного гуще... Вот так примерно.
Он присел, надулся, завыл басом, выпучив глаза и страшно багровея.
Рюрик покачал головой:
-- Ты и драконов морских зрел?.. Угораздило меня таким воеводой...
Рудый ответить не успел, голос донесся снова -- слабый, задыхающийся:
-- Две во... роны... Куды пялитесь...
Оба одновременно посмотрели вниз. В белой пене мелькала, часто
скрываясь из виду, мокрая голова и пальцы, судорожно вцепившиеся в
квадратную дыру для весел. Когда драккар нырял, голова исчезала, даже руки
скрывались в волнах.
Рудый метнулся за веревкой, крича во весь голос:
-- Асмунд, дорогой, продержись чуток!
Он опустил петлю, ее мотало, но руки Асмунда уже расцеплялись --
тяжелые доспехи тянули на дно. Рюрик схватил Рудого за шиворот, опустил
головой вниз. Тот повис с протянутыми руками, дотянулся и ухватил Асмунда
за кольчугу на шее. Рюрик потянул, Рудый взвыл: намокший Асмунд весил как
два матерых медведя. Рудого раздирало надвое. Олег ухватился за Рудого с
другой стороны, вдвоем кое-как перевалили воеводу через качающийся борт.
Асмунд сидел на дощатой палубе в луже воды, мокрый, злой. Его сразу
вывернуло морской водой, он долго кашлял, наконец сказал остервенело:
-- Жилы лопаются, а они токуют, как влюбленные тетерки, о наядах и
драконах! Похож я на морскую деву?
-- Я говорил только о драконах, -- быстро заверил Рудый. -- Малость
смахиваешь. Я сам видел одного. Огромный, страшный! Повадился к нам кур
таскать, а потом его моя бабушка палкой пришибла...
Из нижнего трюма вылезла Гульча. Вид у нее был хмурый, на лбу
блестели бисеринки пота. Она оглядела мужчин, сказала серебряным голосом:
-- Здесь свинарник еще больший, чем на драккаре, но еда лучше. И вина
шесть бочек!
-- Кто что ищет, -- заметил Рудый одобрительно. -- Гульча, выходи за
меня замуж!
-- Сколько же кораблей потопили, -- вздохнул Асмунд. Он тяжело
поднялся, все еще держась за канат. -- Покажи, дочка, где переодеться и
обсушиться. Ты уже обжилась здесь, как я гляжу. Веди туда, где эти...
шесть сосудов.
Он побрел за Гульчей вниз. Рудый бросил вслед саркастически:
-- Это он называет сушиться!
-- Род вылепил человека из хорошей глины, -- успокоил его Олег. --
Слепок прочен -- не измокает, хотя, бывало, пьет с утра до ночи.
-- Слепок?
Судя по вороху вещей, сваленных в захваченном драккаре, викинги
успели пограбить и на берегу, но большей частью сокровища были с кораблей.
В сундучках и скрыньках было тесно от монет: ромейских, арабских,
меровингских. В грубом мешке из шкуры нашлись золотые слитки, серебряные
гривны, жемчуг, яхонты.
Глаза Рудого блестели, он перебирал драгоценности трясущимися руками,
но Асмунд грубо резанул:
-- Сперва надо убрать трупы. Смердят!
-- Когда успели? -- огрызнулся Рудый. -- Еще тепленькие!
-- Хватает и с душком.
Среди цветных тряпок и роскошной одежды в самом деле попадались
трупы, полуразложившиеся, несмотря на холодные дни. Рюрик наткнулся на
отрубленные головы, а Умила подскочила с визгом: села на ящик, доска
прогнулась, в щель хищно высунулась полуобглоданная крысами кисть и
царапнула по полу.
Очистили драккар, отворачивая носы, выбросили тряпье, затхлую одежду.
Гульча обильно поливала палубу морской водой. Она первая заметила, что
дождь и ветер утихли, встревожилась:
-- Как же теперь?
-- Хорошо, -- сказал Рудый с облегчением. -- А то мой желудок даже не
в горле, а где-то между ушей.
Олег встревоженно оглянулся на оставленное судно, оно еще виднелось
за высокими волнами:
-- Подолгу здесь бывает затишье?
Рюрик ответил хмуро:
-- По неделе. Бывает, больше. Потому тут обычно ходят на веслах, а
парус как баловство -- на всякий случай.
Они с тревогой посматривали на далекий парус оставленного драккара.
Одни там викинги или уцелели и рыбаки -- все равно резню уже прекратили,
вот-вот сядут на весла! Без приказа, лишь обменявшись взглядами, они
разбежались по драккару. Рюрик первым начал вырубывать хищно задранный нос
боевого корабля своим мечом, потом подобранным на палубе топором. Рудый
бегом принес две тугие связки канатов. Из трюма поднялся потревоженный
грохотом Асмунд, с ходу ринулся со своим исполинским топором на помощь
князю. Стоял треск, грохот, Рюрик рубил сильными частыми ударами. Асмунд
обрушивал острое железо с придыханием, перерубая брусья с двух-трех
ударов.
В страшной спешке они наскоро связали плот. Рудый вколотил колья для
весел, и с натугой перевалили стянутые вместе брусья через борт. Шумно
плеснуло, плот на миг ушел под воду. Рудый спрыгнул на мокрый настил,
подтянул ближе за канат. Асмунд подал ему пару весел. Олег послал Гульчу
за княгиней, наконец все сгрудились на плоту.
Брусья сразу осели, едва-едва выступая над водой, между ними злорадно
захлюпала вода. Волны вскидывали плот как щепочку -- десяток толстых
брусьев да широкие доски, спешно сорванные Рудым с палубы и набитые
сверху. Под тяжестью плот осел, волны начали перекатываться через край,
ноги сразу оказались в ледяной воде. Олег и Асмунд вбили штыри, протянули
веревку, и Умила судорожно вцепилась в нее одной рукой, другой прижимала
Игоря. Она сидела прямо на мокрых бревнах, Игоря держала на коленях, не
давая ступить в воду.
Рюрик перерубил канат, волны сразу швырнули плот от драккара в
открытое море. Рюрик и Асмунд сели на весла. Рудый мигом вырубил в бревнах
канавки для упора ногами. Он, как и все, двигался на четвереньках, держась
за веревку: плот немилосердно швыряло.
Олег напряженно всматривался в белеющий парус:
-- Гребите, гребите... Они двигаются в нашу сторону!
Умила всхлипнула, ее руки помимо воли еще крепче прижимали к себе
сына. Рюрик покосился на бледное лицо жены, закусил губы и налег на весло
с такой яростью, что Асмунд взмолился:
-- Легче! А то на месте будем крутиться!
Вскоре его, взмокшего и усталого, сменил Рудый. Рюрик греб, как
одержимый, засохшая корка крови на ране треснула, потекла алая струйка.
Олег все всматривался в дальние волны, щурил глаза, наконец выговорил с
облегчением:
-- Они плывут к драккару...
-- Надеются нас захватить? -- сказала Гульча злорадно.
-- Нас не видно за волнами, -- добавил Олег. -- Паруса нет, плот
плоский... Гребите, гребите! Я вижу берег.
Рюрик чуть расслабил натруженную спину, оглянулся, увидел между
высокими волнами мелькнувшие на миг скалы. Олег сказал предостерегающе:
-- Еще далеко... Гребите. Многое может случиться.
Рюрик дышал тяжело, по красному лицу бежали крупные капли пота. Олег
тронул его за плечо:
-- Дай сменю.
Рюрик отрицательно тряхнул головой, воздух со свистом выходил через
стиснутые зубы. Олег взял его за плечи, вытащил и пересадил. Асмунд бросил
на пещерника испытующий взгляд: сможет ли грести тяжелым веслом, торопливо
поплевал на ободранные ладони, пользуясь короткой передышкой.
Олег взялся за весло. Асмунд начал медленно наращивать темп. Рудый
сел перед ними, покрикивая: "Правым загребай, левым шибче, а то пройдем
мимо". Он поглядывал на пещерника, тот все еще оставался сух, а от Асмунда
валил пар, как от коня после бешеной скачки.
-- Чему только не обучишься в пещерах, -- пробормотал Рудый. --
Удалиться мне туда, что ли?.. Только нагрешить надо, а то боги не примут:
каяться ведь пока не в чем.
Асмунд хрюкнул от возмущения, едва не выронил весло. Олег
посоветовал:
-- Распоряжаться легко, лучше сядь к Асмунду. Посмотрим, умеешь ли
грести?
-- Ну, несмелому взяться негде...
Асмунд с готовностью подвинулся. Рудый со вздохом сел рядом, буркнул:
-- Держись, святой... пещерник!
Вдвоем с Асмундом гребли мощно, слаженно, весло в глубину не
зарывалось. Олег приналег, его спина пошла буграми, плот не поплыл --
полетел, прыгая с волны на волну. Рюрик лег на край, изодранные в кровь
ладони опустил в холодную воду.
-- Викинги пересели в свой драккар, -- сообщил он. -- Теперь пойдут
быстрее!
-- Зато у них не все гребцы, -- возразила Гульча. -- Половину
перебили!
Рюрик хмыкнул, удивленно покрутил головой:
-- Самая необычная моя битва... Дрались втроем против целого корабля!
И почти одолели.
Гульча пошла пятнами от возмущения, уже набрала полную грудь воздуха,
отчего ее крепенькая грудь едва не прорвала рубашку из толстой шерсти, но
ощутила на себе насмешливый взгляд пещерника. Он сердито качнул головой:
не порть детям радость, они ж совсем маленькие, и радости у них тоже
маленькие, детские, драчливенькие!
Умила приподнялась, держась за канаты, прибитые к бревнам. Волны
плескались через плот, княгиня дрожала от холода и страха, не отпуская
маленького Игоря:
-- Они гонятся за нами!
Рюрик вскочил, плот качнуло, и будущий объединитель восточных славян,
родоначальник древа великих князей и царей едва не сорвался в бушующие
волны. Всмотрелся, крикнул яростно:
-- Они не могут видеть нас! В чем дело?
Лицо его побелело. Олег сразу подумал о Семи Тайных, с трудом отогнал
страшную мысль:
-- Асмунд, Рудый, гребите!.. Скорее всего викинги нас не видят. Они
хотят напасть на побережье.
Плот шел споро, холодные волны перекатывались через бревна. Умила
тряслась от холода, губы у нее стали синие, как сливы, распухли. Гульча
зябко ежилась, села к Олегу и ухватилась за край весла. Ее пальцы не
обхватили толстую рукоять, она сердито косилась на огромные кисти
пещерника -- весло в них выглядело прутиком.
Рудый оскалил зубы, пот с него катился градом:
-- Асмунд, их двое. Теперя пропадем.
-- Дурачье, -- ответила Гульча с достоинством. -- Святой отец вас
перегребет одной рукой. Я просто хочу согреться.
-- Погреться можно возле меня, -- возразил Рудый.
От него валил пар, он дышал, как загнанная лошадь. Вместе с Асмундом,
походившем на свежесваренного рака, разом откидывались на спину, едва не
падая, выкатывая глаза, с тем же усилием заносили лопасть для нового
гребка.
Внезапно на драккаре, что теперь был виден во всех деталях, забегали
крохотные фигурки. Там засверкали блики солнца на мечах и топорах. Умила
выкрикнула отчаянно:
-- Нас заметили! В самом деле заметили!
Олег хрипло бросил Асмунду:
-- Прибавь, если можешь... Жилы порвут, но догонят!
Рудый зло просипел с искривленным от нечеловеческих усилий лицом:
-- Лося бьют в осень, а дурня -- всегда... Как же я не догадался
порубить весла!..
-- Бьют не лежачего, а ленивого, -- буркнул Асмунд. -- А теперь тем
рогом чешись, которым достанешь.
Гребли, ничего не видя из-за серой пелены пота, что застилала глаза.
Сердце Олега вырывалось из груди, в легких стоял хрип. Звенел оружием
Рюрик, готовясь к бою.
Внезапно рукоять весла, за которую держались Асмунд и Рудый,
подпрыгнула, ударила Асмунда в грудь. Рудый извернулся, но весло швырнуло
