скрываемая сила, говорит коротко и точно. Кем бы ни был этот
вождь, но он не глуп и не трус.
Склад уже почти подготовили. В спешном порядке
выволакивали ящики, рулоны, пакеты. Когда ввели Головастика,
сотрудников как ветром выдуло оттуда. Дим сразу обшарил
опустевшее помещение вдоль и поперек, попробовал рыть -- пол
оказался из особо прочной стали, стены тоже не поддавались
жвалам, а на гладком как поверхность озера потолке не осталось
даже царапин.
Внезапно дверь открылась. Через порог шагнул Семен
Муравьев, сенешаль и визирь, в руках держал огромный чан. Почти
вываливаясь, над чаном колыхалась капля янтарного цвета, едва
удерживаемая ППН -- пленкой поверхностного натяжения.
Головастик повел сяжками, одним стремительным рывком
оказался перед Семеном. Тот замер, но чан не выронил,
проговорил дрогнувшим голосом:
-- Но-но, зверюка! Не так быстро, мебель поломаешь. Это
все тебе, Глеб не отнимет.
Дубов негодующе фыркнул. Головастик припал широкой пастью
к блистающей капле, от которой шел сладкий запах. Сяжки быстро
пробежали по лицу сенешаля и везиря, тот осторожно опустил чан
на пол. Ксеркс жадно втягивал в себя лакомство, капля
уменьшалась на глазах. Человек осторожно погладил могучего
зверя по лобастой башке, пальцы задержались на швах, ощупывая,
вызнавая, угадывая глубину, расположение ганглиевой сети.
Влад смотрел одобрительно: человек, которого звали
Семеном, дима побаивался, но исследователь в нем оказался
сильнее. Тот, ощутив на себе взгляд, повернулся:
-- Меня зовут Семеном. Я здешний химик. Люблю, когда
хорошо едят... У тебя, великий Воин, аппетит хороший? Желудок в
порядке?
-- Камень переварит, -- сообщил Влад.
-- Тогда пойдем ко мне? У меня есть не только камни.
От него шел запах дружелюбия, любопытства, сдержанного
довольства. Был легкий страх перед димом, но такой страх Влад
одобрял, ибо если дим нечаянно наступит огромной лапой или в
раздражении схватит жвалами, то этот сенешаль, похоже, будет
винить себя, что сротозейничал, не понял предупреждающих
сигналов.
-- Меня зовут Влад, -- сказал он, протягивая руку.
Семен пожал ему пальцы с некоторым удивлением, явно этот
обычай исчез, а Глебу посоветовал:
-- Иди к Аполлону. Он уже наготовил для тебя клизм,
припарок, промываний.
-- Как Кася?
-- Спит без задних ног. Не понимаю, что вы с нею
вытворяли?
Глеб виновато кивнул Владу, заковылял прочь из склада,
иногда вовсе прыгая на одной ноге. Семен широким жестом указал
варвару дорогу, поклонился.
Двери захлопнулись, оставляя дима и Хошу в опустевшем
складе. Влад шел впереди, спину держал прямой, а плечи
разведенными. По молекулам запаха, что просачивались сквозь
щели, мог с точностью определить, кто тайком наблюдает за ним,
в полной уверенности, что его не видят: пол, возраст, вес,
здоровье, реактивность и многое другое. Узнал, что мужчин здесь
большинство, детей почти нет, а женщины странноватые, если не
сказать о них хуже, что трудно для варвара. К своим тридцати
годам он привык, что от женщин при его появлении
распространяется сильный зовущий запах, они раскрывались как
цветы, его сердце в таких случаях стучало чаще, глаза блестели,
а кровь раздувала гениталии. Здесь женщины почему-то смотрели
со страхом!
В пещере Семена Влад ощутил, что за ним подсматривают
по-прежнему. Он не обнаружил наблюдателей, но на всякий случай
двигался замедленно, стараясь не напугать хозяина. Когда за
ними закрылась дверь и они очутились вдвоем в закрытой комнате,
Семен заметно подобрался, напрягся, Влад даже уловил запах
страха, правда -- слабый.
Гость сел на широкую доску, что шла вдоль стола. Двигая
только глазами, рассмотрел длинные ряды полок с водяными шарами
-- мутными и прозрачными, легкие и вязкие, разноцветные...
Многие растворы были в плотно закупоренных флягах.
Влад бросил понимающий взгляд на хозяина. Яды везде,
похоже, хранят одинаково.
-- Сейчас перекусим, чем боги... гм... боги Леса послали,
-- говорил Семен чересчур бодрым тоном. Он торопливо вытаскивал
из больших корзин и швырял на стол ломти мяса, сушеные соки,
выборки из сочных ягод. Запах страха испарился. -- Извини,
Влад... Ничего, что я упрощенно? Я не знаю твоих титулов. У
меня их тоже как у сороконожки сегментов: доктор
химико-технических наук, почетный член Лондонской и Харьковской
академий наук, лауреат премии Дмитрия Лысенкова... и так далее.
Если все звания перечислить, голодным останешься, остальные
гости -- менее знатные -- все пожрут, а ты оботрешься своим
титулом.
-- Не оботремся, Семен, -- рявкнул Влад. Он молниеносно
выхватил нож, ощутил толчок страха со стороны хозяина, быстро
нарезал мясо. -- Благодарствую!
Семен перевел дух, взял ломоть, посыпал солью, оранжевой
пылью, мазнул желтой пастой. Влад откусил, прожевал, со
следующим куском повторил все движения Семена. Прожевал,
вскинул на Семена глаза:
-- Сам делал?
-- Сам, -- признался Семен сокрушенно. -- Что делать,
поесть люблю.
-- Хорошо, -- одобрил Влад. -- Женщины так умеют?
-- Есть? Еще как!
-- Нет, готовить.
-- Куда им, -- ответил Семен пренебрежительно. Взглянув в
суровое лицо, добавил торопливо: -- Наши обычаи могут
показаться странными. Женщины готовят, когда хотят. Но даже
когда есть желание, то умеют... не очень. Кася, сам знаешь,
принцесса, а с них какой спрос? Другие женщины готовят еще
хуже.
Влад с удовольствием сжевал третий кусок, намазав специями
еще гуще, буркнул:
-- У нас тоже. Мужчины готовят намного лучше. Если хотят,
конечно.
Семен вздохнул, чувствуя, как покидают последние остатки
напряжения:
-- Ты меня понимаешь. Мужчина должен есть хорошо, верно?
Влад окинул его одобрительным взглядом:
-- Ты отличаешься... от остальных.
Глава 5
Ковальский, как было объявлено на следующий день, в
тяжелом состоянии, но выкарабкается непременно -- на
операционный стол попал вовремя. Глебу зафиксировали кость,
накачали болеутоляющим другого состава, так что походный вождь
уже с утра прыгал по Станции, ругался с механиками, разбирал на
части два оставшихся орнитоптера, выискивал дефект, который
привел к катастрофе.
Влад выпустил, несмотря на протесты, дима на охоту. Тот
совершил несколько кругов вокруг Станции, запоминая дорогу,
сунулся в дверь, проверив память и перепугав до полусмерти двух
женщин, затем умчался в Лес. Техники спешно устанавливали на
входной двери сигнализацию: открытой держать нельзя -- бактерий
набьется столько, что не уничтожить, а закрытая сама должна
раздвигаться в момент касания ее сяжками огромного ксеркса.
Влад неспешно прогуливался по коридору, который опоясывал
Станцию. Нож и арбалет оставил, дабы никого не пугать.
Недоумевал, почему шарахаются, к тому же смотрят ему на плечо,
где сидит, сладко позевывая, сонный Хоша. Двери в лаборатории
часто оставались настежь, варвар останавливался у порога,
наблюдал, шел дальше. Двигался хаотично, как броуновская
частица. Соколов как-то обронил многозначительно, что в этих
прогулках какая-то система.
К нему привыкли уже к середине дня, перестали вздрагивать,
видя огромную фигуру, закованную в прочный эпителий, почти что
кутикулу. В присутствии Влада старались не делать опытов с
мощными разрядами, взрывами, хлопками.
Обеспокоенный Соколов вызвал Глеба:
-- Пора его одарить и отправить восвояси. Если еще не
отобрали подарки, то хотя бы зафиксируйте на месте.
-- Посадить под замок?
-- Займи чем-нибудь. Ты посмотри на него!
Сквозь раскрытую дверь были видны работающие компьютеры, а
перед главным дисплеем неподвижно застыл варвар. На экране шла
пляска кривых, цветных контуров, в стремительном темпе
сменялись колонки цифр.
-- Что он понимает? -- удивился Глеб. -- Примитивные
народы не узнают даже рисунков. Для них это просто цветные
пятна... Посмотри, с каким вниманием смотрят оба!
Хоша тоже замер, втянув голову. Крупные глаза не
отрывались от цветных огоньков, а когда мелькали красные искры,
весь напружинивался, подгребал прыгательные лапы и прижимался к
плечу.
-- Компьютер стоит миллионы, -- сказал Соколов
раздраженно. -- Собирали три месяца! А если этот бронебойный
дракончик шарахнется в экран? Что он там узрел, не пойму.
Глеб заметил:
-- На складе остались еще три. Расконсервируем один? Пусть
гоняет по экрану электронных жуков или богомолов.
-- Думаешь, удастся обучить хотя бы простейшим играм?
Глеб угрюмо кивнул:
-- Обоих не берусь, а кого-то из них одного...
Простейшей компьютерной игре Влада обучала Кася. Он
проявлял к девушке повышенный интерес, хотя и старался
держаться невозмутимо.
Кася объясняла назначение клавиш, сбивалась, злилась.
Варвар слушал с непроницаемым видом. Все реакции -- на нуле,
кроме чисто мужской на ее внешность, не угадать: понял ли. Вряд
ли, подумала рассерженно. Слишком силен, крепок в плечах, а где
сила, там уму могила.
Влад не позволил мышцам лица сдвинуться, но на принцессу
взглянул с новым интересом. Он как раз думал, глядя на
прелестное личико, что она слишком красива, чтобы быть еще и
умной: Сварог в одну сумку два дара не кладет. Красота есть --
зачем еще ум? Красота выше ума, тот можно развить, а красота --
дар богов!
-- Хоть что-то понимаете? -- взорвалась она.
Влад кивнул, удержался от соблазна объяснить, что ему,
выросшему в Лесу, запахи говорят очень-очень много. И многое
уже сказали. Впрочем, глуп тот охотник, который выкладывает
сразу все козыри.
-- Тогда за дело?
Глаза дикаря неотрывно следили за ее тонкими пальцами.
Кася гоняла "муравья" по экрану, за ним носился огромный
"богомол". Несмотря на резвость "муравья", "богомол" умело
отрезал путь к отступлению по стебелькам, листикам, методически
загонял добычу в угол, где в конце концов и сожрал.
-- Запомнил? -- спросила она.
Влад кивнул.
-- Тогда поймай сам.
Она освободила место Владу. Фигурки на экране застыли.
Варвар нерешительно коснулся пальцем клавиши. "Муравей" на
экране дернулся. Влад притронулся к другой клавише. "Муравей"
начал слезать со стебля.
Несколько человек оставили работу, подошли. Влад не
оглядывался: мог и так рассказать, кто из них что ел, у кого
болит голова, кто перегрелся, кому пора восполнить воду, а кто
готов бросить все и уйти хоть в Лес -- так опостылела работа.
Кася с изумлением видела, что огромные сильные пальцы
двигаются все быстрее и быстрее. "Муравей" заметался, "богомол"
уверенно теснил, вскоре загнал в угол, схватил в зазубренные
лапы, с хрустом разломил пополам. Картинка застыла.
Варвар встал, пошел по залу, останавливаясь за спинами
сотрудников. Спины сразу выгибались горбиками, по залу
распространялся сильный запах, который, как с удивлением понял
Влад, слышит и понимает только он.
Кася смотрела вслед с раскрытым ртом. Глеб сказал
негромко:
-- Я наблюдал за ним. Он просто повторил все твои
движения.
-- Ты не ошибся?
-- Я следил внимательно.
-- Что у него за память?
-- Дикарская. Первобытная. Вообще у неграмотных она
намного лучше. "Илиаду" читали наизусть!
-- У меня память хуже некуда, -- пожаловалась Кася.
-- Издержки цивилизации. Привыкли разгружать, перекладывая
