немыслимых рывках и ускорениях, словно дим был мчащимся
носорогом, а Влад -- боевым отростком на носу. Рядом застыла
его уменьшенная копия: Хоша, глядящий вперед прямо и сурово как
строитель светлого будущего. Солнечные лучи одинаково блестели
на его отполированном хитине и на крупных плечах варвара.
Кася часто сверялась с картой, указывала направление. Влад
невозмутимо отдавал диму новый приказ, то мчался вроде бы в
новом направлении, но Кася чувствовала, что двигаются вдоль
прежней невидимой нити. Когда Кася принялась настаивать, что
ехать нужно строго вот так и так, Влад лениво поинтересовался:
-- Что за люди, сбежавшие преступники? Если я буду знать,
вдруг да отыщем быстрее?
Кася презрительно фыркнула, Семен бросил серьезно:
-- Скажи, Влад, до указанного места мы доберемся скоро,
потом начнем искать серую щетинку в стоге.
Кася наморщила носик, сказал принужденно:
-- Великий Воин, гроза всех насекомых, не знаю, поймешь
ли... Существует генная инженерия. Это сложный узел научных,
этических и философских проблем. Можно сказать, больное место
науки да и всего общества. Изыскания ведутся очень осторожно,
подстраховываясь, оглядываясь, прислушиваясь к мнению
неспециалистов, общественности... Многих ученых это бесит,
стремятся поскорее ставить опыты, вторгаться в святая святых,
дерзать...
Варвар по-прежнему смотрел надменно, свысока. Кася начала
злиться, с тем же успехом объясняла бы проблемы генной
инженерии мегадереву.
-- Словом, -- закончила она резко, -- однажды самые
горячие головы сбежали. Оставили записку, что, дескать, ученому
жизнь дается один раз, хотят прожить в исследованиях, а не в
ожидании разрешения.
Варвар величаво кивнул. Кася не поняла, одобрил ли
бегство, то ли устал держаться по-королевски. Или же наклонил
голову, чтобы избежать пронесшейся над ними ветки.
-- Они бежали по классу С-22, -- закончила она сухо. -- То
есть собрали с собой новейшее оборудование, банки данных.
-- Куда ушли? -- спросил варвар. -- Мир необъятен. Их не
найти.
-- Почти необъятен, -- возразила она. -- Психологи
считают, что жажда немедленно начать исследования не даст уйти
далеко. Когда уйдут, как полагают, на достаточное расстояние,
чтобы их не обнаружили, тут же наверняка оборудуют Станцию, с
головой уйдут в работу.
Варвар остановил Головастика, долго поил, а когда деревья
замелькали снова, продолжил, словно паузы не было:
-- За два-три дня можно уйти далеко. Прямо сейчас могут
жить под нами или на любом этаже мегадерева. Могут стать
планктонниками, могут уйти на дно озера, моря... Если заберутся
вон туда, а это тоже вероятно, как обнаружишь?
Он кивнул на громадную серую стену, что поднималась почти
на краю видимости, едва выступая из Тумана. От стены веяло
несокрушимой мощью, чудовищной массой, холодом -- старое
мегадерево поднимало огромное количество ледяной воды из
немыслимых глубин, спасая себя от перегрева. И уже разогретую
сбрасывало на еще более немыслимой высоте.
Они мчались мимо этой отвесной стены, а она все не
кончалась. В ней виднелись глубокие овраги в потрескавшейся
коре, невероятные наплывы, твердые как камень, хмуро нависали
громадные карнизы засохшей коры, где могли бы схорониться сотни
димов с седоками.
-- Все возможно, -- ответила Кася так же сухо. -- Однако
наши психологи просчитали разные варианты. В компьютерных
данных есть все данные об их характерах, привычках, вкусах.
Имеются результаты тестов. Словом, специалисты решили, что
беглецы останутся на поверхности.
Варвар спросил напряженно:
-- Ваши волхвы могут предсказывать?
-- Это долго объяснять... Поверь на слово, так лучше, что
в ряде случаев предсказать можно. Вот я, например, утверждаю:
ночью ты заснешь, утром тщательно умоешься, почистишься...
Влад отрезал с гордым пренебрежением:
-- Я могу мчаться без сна несколько дней!
-- Кто спорит, великий Воин? Беглецы тоже могли забраться
очень далеко. Но с такой же вероятностью, как твое утреннее
умывание, должны основать станцию на расстоянии недели пути от
нас. Кроме того, их убежище находится на поверхности. Скорее
всего, в готовой полости: заброшенном дупле, муравейнике. Они
традиционны во всем, кроме своей работы.
Внезапно из-за зеленых стройных стволов выбежал, перебегая
дорогу, желтый муравей -- юркий, крохотный, даже Кася взяла бы
на руки как кошку. Она ахнула восторженно, впервые видела
такого игрушечного, похожего на блестящую фигуру из янтаря.
Влад мгновенно сорвал с крюка арбалет. Кася увидела только
смазанное движение, настолько варвар двигался быстро. Хлопнуло,
пахнуло озоном. Муравей уже добежал до деревьев по ту сторону
тропки, но вдруг упал, задергал лапами. Жвалы разомкнулись,
застыли. Головастик равнодушно пробежал мимо, а Влад снова
обратился в каменную статую.
Кася в недоумении оглянулась. Из рваной дыры в брюшке
вздувалась огромная остро пахнущая капля.
-- Наповал? -- поинтересовался Семен.
Кася спросила дрожащим от негодования голосом:
-- Зачем?.. Показать меткость?
Семен толкнул локтем, сказал вполголоса:
-- Паразит! Мелкие муравьи живут в семьях крупных.
Например, у ксерксов. Устраиваются в стенах, оттуда шпионят,
воруют яйца, личинок, гадят. Верно, Влад?
Варвар не обернулся, смотрел в быстро сменяющуюся картину
впереди:
-- Инквилин. Никогда не покидает гнезда.
Семен огляделся в притворном ужасе:
-- Мы уже в гнезде?
-- Самка искала внедрения. Мы убили целиком будущую семью
паразитов.
Семен подмигнул Касе, она с неудовольствием пробурчала:
-- Мы? К тому же я не очень этому верю.
Семен и Влад переглянулись, у обоих мелькнули одинаковые
усмешки. Кася не поняла, чему можно смеяться, но тут же
возненавидела -- мужики! -- всем сердцем.
Глава 7
Из расплывчатой зеленой неизвестности Тумана выныривали
листья и стволы деревьев, глыбы на дороге проносились мимо и
пропадали в такой же сумятице зеленых пятен и форм. Кася
всматривалась тревожно, сердце ныло от страха. Никогда еще не
чувствовала себя так беспомощно. Из Старого Света прибыла всего
два года назад, там зрение было нормальным, а здесь в первые же
часы испытала чувство гнетущей неуверенности, странной
близорукости: все, что находится в двух-трех десятках шагов,
видит отчетливо, а дальше -- Туман!..
Муравьи видят еще хуже, обычно не дальше кончика
собственного усика, паук едва-едва отличает свет от тени, но
все равно страшно чувствовать себя внезапно ущербной. Соколов
успокаивал: все колонисты первые годы нервничают, потом ничего,
привыкают. Лучше всего тем, кто родился в Мегамире, таких уже
около двух тысяч человек!
Она украдкой посматривала на варвара. Неподвижный,
суровый, но глаза преображают мужественное лицо -- крупные, с
большой радужной сетчаткой и расширенным черным зрачком,
позволяющим видеть обширную цветовую гамму. Как предсказывал
Соколов, если человек проживет в Мегамире несколько поколений,
обязательно резко изменится. Ускорится период созревания,
адаптации. В Старом Свете младенцу не позволяет ходить и даже
ползать чудовищная гравитация, буквально вдавливающая в землю.
Здесь ее практически нет, резко укоротятся сроки вынашивания,
рожать начнут близнецов, потом -- тройняшек, а через несколько
поколений каждая мать будет приносить по семь-восемь детей.
Еще через поколения эволюция приведет к откладыванию яиц с
тонкой кожистой оболочкой: чуть уплотнившейся нынешней
"рубашкой", в которой и сейчас нередко рождается младенец.
Пусть едва-едва родился в яйце, а через пару минут вылупился,
но потом период насиживания растянется на недели. А потом...
Соколов не говорил, что ожидает человечество Мегамира потом,
загадочно улыбался. Кася слышала лишь обрывки фраз о
микрояйцах, что нет необходимости человеку откладывать яйца как
глупая курица: с запасом питательных веществ -- пережиток
варварства, как и нынешние жировые запасы на теле на случай
голода. Выгоднее откладывать яйцо пятой ступени, что делают
муравьи, а потом кормить само яйцо, наблюдая за ростом и
развитием в нем ребенка, на ходу исправляя дефекты, корректируя
развитие... В этом месте Соколов умолкал вовсе, расспросы
натыкались на глухую стену.
Варвар ехал на ксерксе, похожий на средневекового рыцаря.
Сколько бы Кася не напоминала себе строго, что это лишь продукт
вынужденной эволюции, не могла оторвать взгляда от огромных
глаз Влада.
Влад поднял руку, ксеркс мгновенно остановился, присел,
прижавшись к земле. Кася заметила, что муравей даже повернулся
так, чтобы полностью накрыть собственную тень.
Над головой, шумно треща огромными слюдяными крыльями,
пролетела кобылка. Она опустилась в десятке шагов от них. Кася
отчетливо видела, как этот массивный летающий зверь неподалеку
от земли внезапно сделал сальто, блеснул ослепительно белым
брюшком, словно дразня хищников, упал на все шесть лап, сложив
крылья и зачехлив их грязно-серым надкрыльем. Перед глазами
Каси еще стояло белое пятно, она поморгала, стараясь
рассмотреть огромное животное среди таких же грязно-серых
холмов. Засмеялась, поняв хитрый маневр -- так можно сбить с
толку любого преследователя!
Варвар оглянулся, даже спина его ясно говорила, что смех
без причины -- признак дурачины. Кася сразу стала серьезной.
Бабочки в полете умышленно сверкают ярко-красным, синим,
желтым, но опускаются на кору мегадерева, моментально сложив
крылья -- уже не отличишь от коры. Еще и садится
перпендикулярно солнцу, чтобы тень падала вертикально, а
рисунок на крыльях в точности совпадал с темными полями на
коре. Хищник, конечно, не станет искать в этом месте,
уверенный, что бабочки там нет -- ведь она же ярко-красная,
цветная!
Влад часто посматривал на солнце, дим внезапно
остановился. Семен и Кася послушно соскочили. Головастик с
Хошей, задремавшем между сяжек и ракетной установкой, взыграл и
резво вломился в заросли. Семен проводил ксеркса озабоченным
взглядом, но варвар уже беспечно вытряхивал из фляги цветной
шар воды, воздух наполнился бодрящим запахом. Половину жидкости
Влад вобрал в себя, оставшийся шар поменьше размазал по рукам и
груди, смочил лицо.
Пока Семен откупоривал тюбы с жидкой едой, варвар изловил
некрупный нежнотелый пузырь с крохотными ножками. Кася ощутила
волну симпатии к беззащитному зверьку, хотелось схватить на
руки. Она отчетливо видела внутри движение густой жидкости,
сквозь тело просвечивали руки их проводника, похожие на
железные крюки.
-- Не укусит? -- спросила боязливо.
-- Беззащитен, -- ответил он. Подумав, добавил, словно бы
из первобытной вежливости: -- малые зверьки знают, что их не
тронут -- чересчур малы. Потому даже не защищаются.
Кася поспешно отвела глаза: могучие руки варвара уже
растягивали зверька в стороны. Отвернувшись, она услышала
легкий треск, хлопок, довольное сопение. Милый пузырь не знал,
что ни размеры, ни ласковый вид не спасут, когда в Мегамир
явится ненасытный человек.
На остановках, как заметила Кася, варвар и жуткий ксеркс
обязательно чистили друг друга. Ксеркс вылизывал Влада жестким
словно терка языком, плотная кожа сухо скрипела. Тот томно
выгибался, ксеркса выдраивал короткой щеткой с густыми пучками
тугих волос. В первый день, когда от вез их от разбитого
топтера, она такой странно знакомой щеточки не видела, сейчас
