непротиворечивый комплекс ощущений. Вообще-то это прямая путевка в
психолечебницу. Хоть они и переполнены, с галлюцинациями на воле
разгуливать нечего. Однако, видите ли, галлюцинаторный комплекс был привит
ему намеренно, ради блага общества. Теперь он не опасен для окружающих.
Его поведение стало общественно приемлемым.
Смуглый мужчина выглядел наполовину раздраженным, наполовину
заинтересованным.
- Этот человек что-то видит, - сказал он. - Что именно? И почему оно
на него так действует?
- Никто не знает ответа на ваши вопросы, кроме него самого. Возможно,
он видит полицейского. Или свою мать, какой он ее запомнил в детстве.
Кого-то, кого он боится, и чью власть над собой признает. Подсознание
располагает механизмами создания этих ложных образов; мы всего лишь
стимулируем его, а остальное происходит без нас. Мы полагаем, что обычно
подсознание только предупреждает нашего пациента. В большинстве случаев
этого хватает. Слово, сказанное в нужный момент нужным человеком, способно
предотвратить девяносто девять преступлений из ста. Но в экстремальных
случаях аналог может оказать на пациента и физическое воздействие, которое
будет для того реальным. Галлюцинация включает полный комплекс ощущений,
как я вам уже сказал.
- Звучит просто прекрасно.
- О да. Намерения-то самые благие, вот только смотря как их
осуществить... Через десять лет число больных, содержащихся в
психолечебницах, должно сократиться настолько, что мы сможем надеяться на
некоторый прогресс в изучении и лечении тех, которые останутся.
- Что-то вроде персонального ангела-хранителя, подогнанного по росту
и по размеру, - сказал смуглый мужчина.
- Именно так. Аналог всегда в точности соответствует пациенту, потому
что он и есть пациент - скрытая часть его собственной личности, которая
вступает в противодействие с его сознательными поступками, когда они
переходят установленную нами границу. Даже самый умный человек не в
состоянии победить свой аналог, потому что аналог настолько же умен. Даже
если человек знает, что подвергся лечению, это ему не поможет, - хотя
обычно наши пациенты не знают. Для пациента аналог абсолютно ничем не
отличается от реального человека. Но он полностью лишен присущих реальному
человеку слабостей.
Собеседник Мартина ухмыльнулся.
- Можно мне завести такого, чтобы удерживал меня от прямолинейности?
Мартин не улыбнулся в ответ.
- Это не так смешно, как вам кажется. Существует вполне реальный
шанс, что так и произойдет лет через десять... Если Каско будет продолжать
свои действия. Если мне не удастся ему помешать - с вашей помощью.
Высокий черноволосый молодой человек выбрался из пикапа и вошел в
гостиничный вестибюль с непринужденным и самодовольным видом. Он не думал
о том, что ему предстояло сделать. Его занимали приятные размышления о
том, как обставить огромный чердак, который он так удачно снял в
Ист-Сайде. Возможно, оба дивана лучше поставить вдоль одной стены, а прямо
напротив сделать бар. Или поместить там полотно Кейпхарта, а по обе
стороны - легкие кресла?
Маленький вестибюль был пуст, если не считать администратора за
крошечной конторкой и лифтера, скучающего возле кабины. Молодой человек
уверенно направился вперед.
- Что вам угодно, сэр? - спросил администратор.
- Послушайте, - сказал молодой человек. - Там у вас наверху из окна
свесился человек и зовет на помощь. Кажется, ему плохо.
- Что? Показывайте!
Администратор и лифтер вышли следом за ним на улицу. Молодой человек
показал на два открытых окна.
- Он был в одном из вон тех двух, на последнем этаже.
- Спасибо, сэр.
- Ага, ну да, - сказал молодой человек, глядя, как двое служащих
гостиницы торопятся к лифту.
Когда за ними закрылась дверь, он снова вошел в вестибюль и стал
смотреть, как растут цифры на индикаторе лифта. Затем он впервые опустил
взгляд на голубой ковер. Ковер был почти новый, как раз подходящего
размера, и ничем не закреплен. Молодой человек нагнулся и поднял край
ковра.
- Опусти на место, - услышал он голос.
Молодой человек изумленно поднял взгляд. Это был мужчина - тот самый,
который вчера остановил его в мебельном магазине. Следит он за ним, что
ли?
Молодой человек опустил ковер.
- Мне показалось, что под ковром монетка. Я и подумал...
- Я знаю, что ты подумал, - сказал мужчина. - Проваливай отсюда.
Молодой человек вернулся в пикап и поехал прочь от гостиницы. Он
чувствовал неприятный холодок внутри. Что, если это будет случаться каждый
раз, как только он захочет что-нибудь взять?..
Смуглый мужчина пристально глянул на Мартина.
- Ладно, доктор. Выкладывайте остальное. Этот доктор Каско, о котором
вы все время говорите - он возглавляет Институт, верно? Тот самый парень,
который, собственно, и разработал методику?
- Именно так, - сумрачно сказал Мартин.
- И он, судя по вашим словам, параноидальный тип. То есть, вы хотите
сказать, что он сумасшедший? И я должен поверить, что безумец способен
изобрести такую вещь?
Мартин вздрогнул.
- О нет, он не сумасшедший. Юридически он столь же правомочен, как мы
с вами, и даже с медицинской точки зрения его можно назвать лишь
психически неуравновешенным, не более того. Параноидальный тип - это
значит... ну, если бы такой человек действительно сошел с ума, он стал бы
параноиком. Доктор Каско относится именно к такому типу. Кроме того, он
ненормально преувеличивает важность собственной персоны и враждебность по
отношению к нему других людей. Это опасный человек. Он считает, что только
он один прав. Сияющая фигура на вершине пика правоты. И он готов на все -
понимаете, на все! - чтобы закрепить это место за собой на веки вечные.
- Например? - спросил смуглый мужчина.
- Институт, - сказал Мартин, - уже сформировал лобби, которое будет
проталкивать первую фазу программы на сессии мирового парламента этой
осенью. Вот чего они хотят первым делом: для всех граждан, признанных
виновными в совершении преступления "в состоянии временного безумия",
замена тюрьмы или психбольницы на лечение методом аналогов. Они будут
аргументировать это тем, что подлинная задача общества - предотвратить
повторное преступление, а не наказывать преступника.
- И будут правы, - заметил смуглый мужчина.
- Разумеется. Затем они потребуют поддержки правительства в
стремительном и повсеместном распространении службы аналогов. Цель -
вернуть обществу полезных граждан и уменьшить нагрузку на исправительные и
лечебные заведения.
- Почему бы и нет?
- О, до сих пор все прекрасно. Если бы на этом дело и кончилось.
Только оно не кончится.
Мартин глубоко вдохнул, сплел пальцы и положил руки на стол. Ему все
было совершенно ясно, но он понимал, как трудно осознать то, что он
говорит, неспециалисту - даже человеку, весьма компетентному в своей
собственной области. И все-таки это неизбежно, это произойдет - если
только он, Мартин, не помешает.
- Нам просто не повезло, - сказал он, - что это открытие пришлось
именно на данный момент истории. Прежде наше общество закрывало глаза на
потерю человеческих ресурсов. И только тридцать лет назад, вскоре после
войны, эта проблема встала так остро, что на нее больше нельзя было не
обращать внимания. С тех пор многое изменилось, а общественное сознание не
поспевает за прогрессом. Изменились правила застройки для больших городов.
Возникли новые ограничения на скорость транспорта. Понизилось содержание
спирта в вине и крепких напитках. И так далее, и тому подобное. Лечение
методом аналогов прекрасно вписывается в общую тенденцию.
Предполагается, что эта тенденция достигнет максимума еще лет через
десять. И вот тогда Институт будет готов предложить обществу вторую фазу
программы. А именно: во-первых, сделать аналоговое лечение с целью
профилактики преступлений, включающих насилие, обязательным для всех
граждан старше семи лет.
Смуглый мужчина уставился на Мартина.
- Что-о?! И вы думаете, у них это пройдет? В таких масштабах?
- Да. Потому что это полностью устранит угрозу будущей войны и решит
большую часть проблем нашей полиции.
Смуглый мужчина присвистнул.
- А дальше что?
- Во-вторых, - сказал Мартин, - обязательная аналоговая прививка
против растрат, взяточничества, тайных сговоров и других видов коррупции
для всех кандидатов на государственные посты. Это обеспечит устойчивость
демократической системы - раз и навсегда.
Смуглый мужчина отложил карандаш, который вертел в пальцах.
- Доктор Мартин, вы меня запутали. Я - сторонник свобод, но должен же
найтись способ не дать человечеству истребить себя. Если это лечение
действительно дает тот эффект, который вы описали, я не стану возражать,
что при этом нарушаются гражданские права. Я хочу прожить свою жизнь, и
хочу, чтобы мои внуки тоже спокойно прожили дарованное им время до самого
конца. У меня их двое, кстати сказать. Если вы рассказали мне все, если за
этим больше ничего не скрывается, то я - "за".
- Лечение методом аналогов - это костыль, - убежденно сказал Мартин.
- Это не терапия, оно не вылечивает пациента ни от чего. Наоборот, как я
вам уже говорил, оно делает его еще безумнее. Причины его иррационального
или антисоциального поведения никуда не исчезают, они только подавляются -
на время. Да, они больше не могут вырваться наружу тем же путем: мы
перегораживаем стеной этот выход. Но рано или поздно они проявят себя - не
одним образом, так другим. Когда запруженная река пробивает себе новое
русло, что делает человек?
- Строит новую плотину.
- Вот именно, - сказал Мартин. - А потом? Еще одну, и еще одну, и
еще?..
Николас Даут, совершенно трезвый, угрюмо разглядывал каменную глыбу,
установленную на козлах за домом со стороны сада. Это был кусок гранита из
Новой Англии, на котором в нескольких местах были мелом проставлены
отметки.
Камень стоял здесь вот уже восемь месяцев, а Даут ни разу не коснулся
его резцом.
Солнце грело спину. Воздух был неподвижен; лишь изредка слабый намек
на ветер пошевеливал листву на верхушках деревьев. Даут слышал, как у него
за спиной гремят тарелки на кухне, слышал отчетливый голос жены.
Было время, когда в этом камне скрывался образ. Каждый камень хранил
в себе потенциальную форму, и когда она проявлялась под резцом, это было
так, словно ты всего лишь помогаешь ей родиться на свет.
Даут помнил образ, который он видел запрятанным в этой глыбе. Женщина
и ребенок. Женщина стоит на коленях, ребенок - у нее на руках, и она
склонилась над ним. Баланс форм придавал образу грацию и одновременно
внушительность. В объеме скульптуры было много свободного пространства, и
оттого фигуры не казались застывшими. Они двигались, дышали, жили.
Даут помнил образ. Но больше не видел его.
Его правую руку и бок пронзила короткая судорога боли. Словно краткое
содержание действия: повернуться, отправиться туда, где стоит виски,
встретить стража, который не позволит ему выпить, снова повернуться и
уйти. Вся эта последовательность теперь свелась к краткой судороге -
что-то вроде нервного тика. Он больше не пил. И даже не пытался выпить. Он
мечтал об этом, о да, думал об этом, и чувствовал, как пылает все внутри
от неукротимой жажды. Но он больше не пытался выпить, потому что пытаться
было бессмысленно.
Даут вновь глянул на нерожденную скульптуру и какое-то мгновение не
мог даже вспомнить, что за образ он собирался извлечь из этого камня. Его
