Дэймон НАЙТ
МОСТОВЫЕ АДА
1. АНАЛОГИ
Существо было подобно глазу, круглому глазу, способному смотреть во
все стороны одновременно. Существо таилось в расплывчатом тумане чужого
сознания, сознания, что называло себя Элфи Странк. В неясной серой мгле,
как темные рыбы, проплывали тени чужих мыслей; и существо, не ведая ни
дремы, ни жалости, следило за ними.
Оно гнездилось в самой сущности Элфи. Оно видело зло, что коренилось
в душе Элфи - спутанный клубок бессилия, ненависти и вожделения. И в
результате - любовь равнялась смерти. Простое уравнение. Но существу не
было дано извлекать корни зла, чтобы исследовать - оно было глазом, и не
более, чем глазом.
Настало время, и существо стало меняться. В самой сердцевине его
нарастал электрический зуд. Энергия искала себе выход - искала упорно,
нашла, и потоком хлынула наружу.
В мутном бесцветном облаке, которое звалось Элфи, вспыхнула необычно
яркая мысль. Она еще не была сформулирована, но не оставляла никаких
сомнений. В щите, охранявшем сознание Элфи, возникла щель, и существо
мгновенно устремило в нее бесплотное щупальце.
Мужчина на кушетке пошевелился и застонал. Врач, который что-то
нашептывал ему в ухо, отодвинулся и стал наблюдать за его лицом. Техник,
занятый своим делом в ногах кушетки, бросил быстрый внимательный взгляд на
пациента, и вернулся к приборам.
Голова пациента была по самые уши закрыта яйцеобразным металлическим
шлемом. Широкая эластичная лента под подбородком надежно придерживала
шлем. По ободу шлема располагались три ряда выступающих струбцин, и
толстый пучок проводов в разноцветной изоляции соединял его с панелью
управления в ногах кушетки.
Массивное тело пациента было запеленуто в полотнище из тонкой резины.
Затылок покоился в выемке резинового подголовника.
- Нет! - внезапно выкрикнул мужчина. Лицо его, до сих пор
сонно-размягченное, свело судорогой. Он что-то невнятно пробормотал,
затем:
- Я не собирался... Нет! Не надо...
И снова голос перешел в неразборчивое бормотание. Мужчина пытался
приподняться. На шее у него синими веревками вздулись вены.
- Ну пожалуйста... - сказал он совсем тихо.
В его раскрытых глазах сверкали слезы.
Врач наклонился к пациенту и стал нашептывать:
- Теперь вы уходите из этого места. Уходите оттуда. Прошло уже пять
минут, как вы ушли.
Мужчина расслабился. Тело его обмякло, глаза закрылись. Он спал.
Из-под ресниц выкатилась слеза и медленно поползла по щеке.
Врач встал и кивнул технику. Тот плавно увел ползунок реостата до
нулевой отметки, и отключил приборы.
- Хорошо, - произнес врач беззвучно, одними губами.
Техник кивнул и ухмыльнулся. Он быстро нацарапал строку в блокноте и
протянул его врачу.
"Протестировать его сегодня после обеда?"
Врач написал в ответ:
"Да. Пока - без тестов - точно сказать нельзя, но думаю, что мы до
него добрались".
Элфи Странк сидел на жестком стуле и методично жевал, глядя в никуда.
Брат велел ему сидеть здесь, а сам пошел поговорить с доктором. Элфи
смутно казалось, что брат ушел уже давно.
Тишина окружала Элфи. Комната была почти пуста. Стул, на котором он
сидел, голые стены и голый пол, пара столиков с журналами. В комнате было
две двери. Одна, открытая, вела в переднюю, длинную и пустую. В передней
были другие двери, но все до одной закрытые, и сквозь толстое узорчатое
стекло дверей было видно, что в комнатах за ними темно. В конце передней
была еще одна дверь, тоже закрытая. Элфи сам слышал, как она с громким
щелчком закрылась за его братом. Элфи был совсем один. Он чувствовал себя
в полном одиночестве и безопасности.
Слуха Элфи достиг некий звук, слабое эхо движения. Элфи быстро
повернулся. Шум донесся из-за второй двери комнаты, которая была слегка
приоткрыта. Элфи снова услышал его.
Он осторожно и беззвучно поднялся на ноги. На цыпочках подошел к
двери и заглянул в щель. Сначала Элфи не увидел ничего. Потом звук шагов
повторился, и перед Элфи мелькнули цвета: выгоревшая синяя юбка, белый
свитер, прядь медно-рыжих волос.
Осторожно, очень осторожно, Элфи расширил щель. Сердце гулко билось у
него в груди, дыхание стало неровным. Теперь ему стал виден дальний конец
комнаты. Кушетка, а на кушетку присела девочка с книгой в руках. Девочка
лет одиннадцати, худенькая и грациозная. Комнату освещала только
настольная лампа на тумбочке близ кушетки. Девочка была одна.
Элфи полез грубыми, непослушными пальцами в карман брюк, но нашарил
лишь пустоту. Они забрали его нож.
Взгляд Элфи упал на столик около двери, и у него перехватило дыхание.
Он лежал там среди книг, его собственный пружинный нож. Должно быть, брат
оставил его здесь, и позабыл сказать Элфи.
Он потянулся за ножом...
- ЭЛФИ!
Элфи отпрянул, сжавшись в комок, и обернулся. Он увидел свою мать,
которая возвышалась над ним, ростом вдвое выше него. Серые глаза смотрели
гневно. Каждая черточка лица и фигуры так отчетлива, так реальна, что Элфи
не мог отказать ей в существовании, хотя прекрасно помнил, как мать
хоронили пятнадцать лет назад.
В руке она держала ивовую розгу.
- Нет! - выдохнул Элфи, прижимаясь спиной к стене. - Не надо... Я не
собирался ничего делать.
Мать подняла розгу.
- Ты скверный, скверный, скверный! - Слова слетали с ее губ, как
плевки. - В тебе сидит дьявол, но я выбью его из тебя!
- Не надо, ну пожалуйста... - прошептал Элфи. У него из глаз потекли
слезы.
- Убирайся прочь от этой девочки, - сказала мать, приближаясь. -
Убирайся прочь и не смей никогда возвращаться. Ну, иди...
Элфи повернулся и побежал, громко всхлипывая.
В соседней комнате девочка продолжала читать, пока не услышала голос:
- Хорошо, Рита. Это все.
Она подняла взгляд.
- Все? Но я же ничего не делала.
- Ты сделала достаточно, - сказал голос. - Когда-нибудь мы объясним
тебе, зачем это все было нужно. А теперь можешь идти.
Девочка улыбнулась, встала - и исчезла, выйдя за пределы системы
зеркал, установленных в комнате этажом ниже.
Две комнаты, где подвергался тестированию Элфи, были пусты. Мать Элфи
тоже ушла, ушла вместе с Элфи. Он унес ее в своем мозгу, и теперь ему
никогда не сбежать от нее - никогда, до конца своих дней.
Длинные прохладные пальцы Мартина держали высокий бокал. Мартин
слегка сдавил его, и тот поддался нажиму. Уровень жидкости в бокале едва
заметно поднялся. Мартин знал, что этот бокал невозможно разбить. У него
нет острых граней, и, если им запустить в кого-нибудь, большого вреда не
будет.
Музыкальный автомат продолжал наигрывать негромкую, приятную,
успокаивающую мелодию. Виски в бокале Мартина содержал всего лишь двадцать
четыре с половиной процента спирта.
Но люди по-прежнему напиваются, и люди по-прежнему тянут руку к
оружию, чтобы убить.
Однако есть вещи и похуже, хоть в это трудно поверить. Иногда лечение
страшнее болезни. Мы - темные знахари, подумал Мартин. Знахари и колдуны.
Мы этого еще не понимаем, большинство из нас не понимает, но это так.
Врач, который имеет дело только с болезнью, - слуга пациента. Врач,
который повелевает жизнью и смертью, - это уже тиран.
Нужно донести эту мысль до смуглого невысокого мужчины, сидящего
напротив. Мартину казалось, что он сможет это сделать. У этого человека
есть власть. Власть, основанная на миллионах читателей, на
высокопоставленных друзьях. И вместе с тем он искренне привержен
демократии. Душой и сердцем, а не из профессионального долга.
Невысокий мужчина поднес бокал к губам и опрокинул его быстрым
машинальным движением. Мартин смотрел, как вздрагивает его кадык, похожий
на выпирающий кулачок. Мужчина поставил бокал на столик. Рассеянный
розовый свет, исходящий от бара, отразился в его очках и превратил их в
глаза дракона.
- Итак, доктор Мартин?
У него была манера говорить отрывисто, резко, торопливо. Однако в
голосе звучало дружелюбие. Этот человек жил, не расслабляясь ни на миг. Он
привык к постоянному напряжению, как пловец - к бурным водам реки.
Мартин повел рукой с бокалом: медленное, продуманное движение.
- Я хочу, чтобы вы кое-что увидели, прежде чем мы начнем разговор. У
меня было две причины пригласить вас именно сюда. Первая - то, что я не
слишком рискую встретить здесь знакомых, а у меня есть причины быть
осторожным, как вы понимаете. Если доктор Каско узнает, что я говорил с
вами, и на какую тему... - Мартин облизал пересохшие губы. - Мне не стыдно
признаться, что я боюсь этого человека. Он - параноидальный тип, способный
на все. Но об этом позже.
Вторая причина, почему мы здесь, - это человек, который приходит сюда
каждый вечер. Его зовут Эрнест Фокс. Он работает машинистом - когда
работает. Вот он у стойки бара. Крупный мужчина в коротком пиджаке.
Видите?
Собеседник Мартина бросил быстрый взгляд в сторону бара, не
поворачивая головы.
- Вижу. Вон та пьяная морда?
- Да. Вы правы, он сильно пьян. Думаю, это случится скоро.
- И как они ему еще наливают?
- Погодите минутку, вы все увидите своими глазами, - сказал Мартин.
Эрнест Фокс уже не мог сидеть прямо на высоком табурете у стойки
бара. Его качало. Кровь бросилась ему в лицо, а ноздри сильно расширялись
при каждом вдохе. Взгляд его сузившихся в щелочки глаз был прикован к
соседу слева - потрепанному человечку в мягкой шляпе, которая была ему
велика.
Внезапно Фокс выпрямился и обрушил кулак с зажатым в нем стаканом на
стойку. Содержимое стакана выплеснулось и растеклось по поверхности
маслянистой лужицей. Потрепанный человечек беспокойно взглянул на соседа.
Фокс неторопливо занес кулак для удара.
Собеседник Мартина полуобернулся к бару. Он наблюдал, спокойно и
заинтересованно.
Вдруг выражение лица Фокса изменилось - как будто кто-то заговорил с
ним. Он уставился на нечто невидимое в ярде от себя, и его занесенная рука
медленно опустилась. Похоже было, что он прислушивается к чьим-то словам.
Постепенно гнев сполз с его лица, оставив за собой лишь хмурую тень. Фокс
что-то пробормотал, глядя вниз, на свои руки. Потом он повернулся к соседу
и заговорил - судя по всему, извинялся. Потрепанный человечек махнул
рукой: "Забудем", и вернулся к выпивке.
Крупный мужчина тяжело осел на табурет, покачивая головой и бормоча
себе под нос. Потом он забрал со стойки сдачу, встал и направился к
выходу, двигаясь как механическая игрушка. Его место у бара тотчас занял
кто-то другой.
- Это повторяется каждый вечер. Как по часам, - сказал Мартин. - Вот
почему они ему наливают. Он никогда не устраивает неприятностей, и никогда
не устроит. Отличный посетитель. Безопасный.
Невысокий смуглый мужчина вновь перевел острый вопрошающий взгляд на
Мартина.
- Ну и?
- Полтора года назад, - сказал Мартин, - ни в одной забегаловке его и
на порог бы не пустили. Его дело в полиции занимало три толстых тома. Ему
нравилось напиваться, а когда он напивался, то непременно затевал драку.
Каждый раз. Он был неизлечим - даже если бы существовали заведения, где
таких лечат. Он и по сей день неизлечим. Он по-прежнему агрессивный
маньяк, но больше не причиняет хлопот...
- Я слушаю вас, доктор, я весь внимание. И почему же?
- Потому что теперь у него есть аналог, - сказал Мартин. - В
классическом смысле он стал еще большим безумцем, чем прежде. Он
испытывает слуховые, зрительные и тактильные галлюцинации - полный и
