- Уже прошли все назначенные сроки, - тихо сказал Очал Арфист. - Нам
надо улетать.
- Черт побери твои сроки! - всплеснула руками Фронси, потом с
ненавистью стала бить кулачком по консоли. - Лорд Очал, вы, и Стэн, и Ооки
улетайте на втором аэроплане, а мы еще денек подождем. Блейн не будет
возражать, не так ли, Чамп?
- Фронси, - Блейн опустил голову, - вылететь должны оба корабля. Мы
последние, кроме того, Бэзил сам назначил время возвращения. Таково было
его условие.
Мисс Вонг шмыгнула носом, отерла его рукавом, села на место пилота и
начала предполетную подготовку.
- Фронси, пожалуйста, включи ро-двигатель, - попросила она.
Все как-то разом тяжко вздохнули.
- Ладно. - Стэн собрал карты. - Я, лорд Очал и Ооки полетим на второй
машине.
Блейн кивнул.
- Увидимся в Гории.
Все трое накинули на головы капюшоны - Очал Арфист наконец снял шлем,
- застегнули молнии на куртках, надели шерстяные перчатки. Мисс Вонг
нажала на клавишу, и в полу открылся люк. Дикий рев снежной бури ворвался
в салон. Грустные погребальные нотки слышались в завывании ветра.
- Генераторы ро-поля в норме, - доложила Фронси, - энергия пошла.
Люк закрылся.
Мисс Вонг всхлипнула, сделала паузу, потом сказала в переговорное
устройство:
- Готова к полету.
Фронси глянула в иллюминатор, удивленно вскинула брови.
- Они что, возвращаются?
Лорд Блейн потянулся к окну, пожал плечами.
- Нет, это не Очал, у него застежка другая. А эта, помнится, была на
куртке Бэзила... Но это не он... Эх, Бэзил, - вот ты и получил, что
хотел...
- Какой дурак прокладывал курс! - раздраженно воскликнула Фронси,
осмотрев высветившуюся полетную карту. - И этот!.. Шатаются тут всякие.
Ему давным-давно надо быть в аэроплане... Боже мой!.. Да он весь черный...
Вонг, взгляни, кто это?
Как только буря начала стихать и ветер завыл скорее жалобно, чем
злобно, Бэзил Уимборн с помощью стеклянной саперной лопатки принялся
прокапывать ход наружу. На поверхность он выбрался глубокой ночью, когда
яркие звезды полновластно засветились на темном небе. Плотная пелена
серебристых облаков лежала под ногами - чуть пониже восьми тысяч метров,
прикинул Бэзил. Два ярких росчерка сверкнули над самым рогом
Прото-Матерхорна. Вечные автографы сгоревших метеоритов... Так было, так
будет...
Он присел на плотный ком снега, с трудом вытянул ноги. Сначала
хрустнуло в левом бедре, потом в лодыжке. Бэзил застонал. Штаны были
порваны, нижнее белье тоже - лохмотья, пропитанные кровью, задубели на
морозе... Он сполна расплатился за те две-три сотни метров, которые
прокатился после падения со скалы. Упал вроде мягко, однако снег на склоне
оказался сродни битому стеклу - в клочья растерзал одежду, раскровянил
сломанные ноги. А ведь до начала бурана еще надо было успеть выкопать
пещерку.
Бэзил сидел, осматривая мир, распахнувшиеся перед ним завораживающие
дали. Было удивительно светло, тихо... Он навсегда запомнит чистое ночное
небо, звезды, облачную подстилку... Падающие метеориты, пики соседних
вершин... Дыхание его участилось - легкие облачка пара таяли в морозном
воздухе. Холод жег глаза - Бэзил прикрыл веки. Он был счастлив.
- Vulgo enim dicitur: lucundi acti labores, - вымолвил он.
"Цицерон, не так ли?"
- Совершенно верно. "О пределах добра и зла". Философский трактат...
"Наши добрые отцы в Нью-Гемпшире с таким усердием вколачивали в нас
латынь, что я и сейчас смогу управиться с переводом: "Общее мнение гласит,
что завершение трудов приносит радость". Вроде бы так, однако настаивать
не буду".
Бэзил наконец открыл глаза и заметил в нескольких шагах от себя
плотную чернильную массу, контуры которой напоминали человеческое тело,
правда, необыкновенно большое и высокое.
- Приветствую вас, - сказал профессор. - Я так и думал, что это вы.
Так сказать, свежее издание моих бредовых галлюцинаций.
Пропитанное тьмой существо приблизилось.
"Вы должны меня извинить, я не могу освободиться от доспехов".
- Я не в претензии. Мне приятно, что вы оказались свидетелем моих
усилий.
"Ваш опыт очень ценен для меня. Я многое понял..."
Бэзил кивнул в ответ, потом указал в сторону Монте-Розы.
- Все-таки она меня достала.
"Вы считаете, что смерть близка?"
- Какая же иная перспектива?
"Я бы мог предложить вам помощь".
- Это любопытно, - прошептал Бэзил. - Ну и?..
"Я как раз экспериментирую с оборудованием для d-перехода. Теперь я
могу перевозить до семидесяти пяти килограммов груза. Мощи моих
генераторов ипсилон-поля на это хватает".
- Что-то вроде кораблей, летающих со сверхсветовыми скоростями?
"Да, теперь я собираюсь проверить возможность переноса живой материи.
Конечно, я мог бы использовать животное..."
Бэзил понимающе кивнул.
- Или меня...
"Риск безусловно существует. Я еще ни разу не проводил подобных
опытов. Вы полетите как бы снаружи космического корабля. Согласно теории,
никакой опасности нет. Телепортация уже столько раз была проверена на
живой ткани, что..."
- Что я должен делать?
"Следует встать как можно ближе ко мне, но ни в коем случае не
касаться брони".
- Встать? Вот с этим сложно...
Бэзил вонзил лопатку в снег и, громко вскрикнув от нестерпимой боли,
поднялся.
- Боюсь, мне не сохранить равновесие, у меня ноги сломаны. Вы только
не спешите, я сейчас... Вот так, вот так... Я готов! - объявил он, и в то
же мгновение они провалились в подпространство.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПРИХОД МРАКА
1
Небеса разверзлись - небывало сильный дождь хлынул на долины
Арморики. Непрерывно сверкали молнии, по горизонту пробегали частые
зарницы, только в северо-западной стороне в редкие минуты полной темноты
призрачным тусклым пятном - словно маяк в ночи - светилась Гория. Туда,
сквозь шквальный ветер и дождь, защищенные прозрачной силовой сферой,
мчались Элизабет и Минанан.
- Просто не верится, что сейчас октябрь, - сказала женщина. - Погода
совершенно январская.
- Четыре сильнейшие бури, одна за другой, - покачал головой Минанан.
- Совсем в духе времени. В Пиренеях, где стоит моя крепость, снег уже
завалил все перевалы. За пятьсот шестьдесят лет моей ссылки такого еще не
случалось. Столько исполняется примет, что любой, даже самый
трезвомыслящий человек поверит в скорый приход Мрака. В наших преданиях
говорится, что наступлению Тьмы будет предшествовать необыкновенно
жестокая зима.
- Значит, мы должны сделать все возможное и невозможное, чтоб до зимы
войны не было.
- Если бы ты знала, как я хочу того же, но ты не совсем понимаешь,
что я имею в виду. Дело в том, что на Дуат зима - самое неустойчивое время
года. Ось вращения нашей планеты почти не имела наклона, поэтому погодные
сезоны и климатические пояса имели строго очерченные границы. Для нас зима
- это любой период, когда портится погода.
Элизабет ничего не ответила, долго молчала, потом наконец спросила:
- Минанан, обилие снега в горах не помешает членам Партии мира
принять участие в Великом Турнире?
- Те, кто поддался соблазну провозглашенной Эйкеном идеи, неделю
назад спустились на равнину. В первый же день перемирия... Боюсь, что в
ближайшие полгода им уже не удастся вернуться домой. Я чувствую себя в
какой-то степени виноватым за те трудности, с которыми им придется
столкнуться. Если бы я не получил приглашение короля и не сообщил о нем
своим подданным, наш мирный народ не кинулся бы поглазеть на этот
спектакль.
Элизабет грубовато-дружески спросила:
- Что же на тебя нашло?
Еретик коротко хохотнул.
- Я бы мог объяснить свое решение тем, что решил поддержать
стремление Эйкена-Луганна исключить обильное кровопускание во время
Великих Битв, но буду честным. В душе я до сих пор не могу совладать с
желанием встать в первую шеренгу атакующих, выхватить меч. Причем хочу
этого до зуда в ладонях. Разумом я понимаю, что путь насилия, жестокости
никуда не ведет - точнее, ведет к самоистреблению, но петушиный дух
слишком глубоко упрятан во мне. Хочу я того или нет, но звук боевой трубы
- моя любимая песня. Лязг мечей - это такая музыка!.. - Он вздрогнул. -
Иногда я просто впадаю в отчаяние, у меня начинается страшная депрессия. В
другие дни, когда меня охватывает философское настроение, я обращаюсь с
мольбой к Тане - пусть она позволит мне познать самого себя, пусть научит,
как справляться с агрессивными импульсами, ведь Великой Богине все
известно обо мне. Я для нее открытая книга. Пока ее любовь и благоволение
удерживают меня от дерзких и безрассудных поступков.
- Не стоит упрекать себя за слабость. Я не верю, что ты способен
совершить что-либо плохое.
Вспышки молнии освещали лицо рыцаря то с одной стороны, то с другой,
и оно таинственно мерцало во мраке. Впечатление было жуткое - Элизабет
даже поежилась - казалось, в смене масок и состояла тайна любого разумного
существа, именно в этом мыслящие твари сродни друг другу. Что же
испытывает великий воин, глядя на мое лицо, неожиданно подумала женщина.
Ужас, любопытство, восторг, отвращение?..
Еретик неожиданно нарушил молчание.
- Не через победу над плотью, не через овладение страстями,
раздирающими душу, даже не через силу - так утверждают наши теологи - Тана
ведет нас к совершенству. Не ради индивидуума единичного, всеобщего, даже
не ради галактического, всеобъемлющего Разума создан мир. Это все
средства, необходимые кирпичики духовного мироздания. Смысл его в другом -
в сострадании, в единении любви друг к другу, как бы банально ни звучала
эта истина. В совершенном мире каждый отдает по возможностям и получает по
своим желаниям. Так учит Тана.
- Я давным-давно постигла эту истину, - ответила Элизабет. -
Давным-давно... Суть человеческого понимания Божества - в том же! Как ни
истолковывай - будь то верховенство материи над духом или наоборот.
Трудность, Минапаи, в другом - сколь бы ослепительна ни была истина,
человек, прикасалось к ней, не может до конца избавиться от своих
слабостей. Он, даже беспредельно уверовав, в правду, берется за нее
нечистыми руками. Его сжигает нетерпение, он рвется поскорее осуществить
рай на земле - тогда начинается цепочка компромиссов, вынужденных решений.
В результате неофит превращается в дьявола. С истиной, как и с тайной,
следует обращаться осторожно...
- Значит, мы бредем в никуда? Наши мечты изначально бесплодны?
- Нет, - возразила Элизабет, - трудно избавиться от ощущения, что
прогресс объективен. Он бытийно существует - мы же теперь не едим друг
друга. Всегда находятся мудрые люди, которые утверждают, доказывают
примером, что истину прежде всего надо приложить к себе, самому жить по ее
заветам. И в этом никакого компромисса быть не может...
Шар вдруг резко нырнул вниз, прямо в светящееся крошево городских
огней. Элизабет чуть пошатнулась, и Минанан бережно поддержал ее, потом
вдруг рассмеялся:
- И все-таки я решил принять участие в Великом Турнире.
Как только защитная сфера приземлилась на внутреннем дворе
Стеклянного Замка, король сам вышел встретить гостей. Скудный свет сочился
из редких масляных светильников, пара факелов горела у портика. Было тихо,
сверху не капало, дальше, в глубине двора, у самых казарм, где
разместилась охрана замка, стояло около двух десятков укрытых брезентом
летательных аппаратов.
