положила в карман.
- Они не плохи на вкус с хлебом и маслом, но сначала их надо сварить.
- Спасибо, я так и сделаю.
- Вы видели судно? Оно село на мель, и наверное, получило, пробоину в
днище.
- Да, действительно оно лежит на дне и вышло из строя. Может, буксиры
смогут его снять, когда начнется прилив?
Он не ответил.
- Это датское судно? - вдруг спросил он.
- Либо датское, либо немецкое.
- Оно будет разламываться потихоньку, кусок за куском. Оно не пойдет
сразу ко дну, как то, маленькое. Надо думать, рыбы съели ее за это время.
- Кого, Бен?
- Ее, ту, другую.
- Рыбы не едят моряков, Бен. Теперь мне нужно идти домой, Бен.
Я немедленно направилась к дому, зашла в холл и через него в
столовую.
Мой прибор все еще стоял на столе, но прибор Максима был убран.
- Мистер де Винтер приходил? - спросила я у Роберта.
- Да, мадам. Он приходил и спрашивал о вас. Мистер Фритс сказал, что
вы, наверное, ушли взглянуть на кораблекрушение. Мистер де Винтер очень
быстро позавтракал и сейчас же ушел.
Взглянув на холодное мясо и салат, я почувствовала пустоту в желудке,
но есть не хотела.
- Будете ли вы завтракать, мадам?
- Нет, Роберт. Принесите мне, пожалуйста, чай в библиотеку. Но
никаких пирожных и пирожков. Только чай, хлеб и масло.
- Слушаю, мадам.
Но он принес мне не только то, что я просила, но еще пирожное и кекс.
Он считал невозможным подать такой скромный чай. Да это и было непривычным
в доме.
Когда я заканчивала третью чашку чая - я ведь ничего за день не ела,
не считая чашки холодного чая рано утром, - Роберт появился снова.
- Мистер де Винтер еще не возвращался, мадам?
- Нет, а в чем дело? Кто-нибудь спрашивает его?
- Да, мадам. У телефона капитан Сирль из Керритса. Он хочет приехать,
чтобы лично переговорить с мистером де Винтером.
- Не знаю, что ответить, Роберт. Не имею понятия, когда он вернется.
Скажите, чтобы он позвонил часов в пять.
Роберт снова вернулся:
- Капитан Сирль желает видеть вас, мадам, если вы разрешите. Говорит,
что у него очень важное и срочное дело. Он пытался разыскать мистера
Кроули, но ему не удалось.
- Ну, конечно, если дело срочное, пусть сейчас же приезжает.
- Есть ли у него машина?
- Да, мадам.
- Не могу себе представить, чем я могу быть полезна капитану. Дело
ведь, вероятно, касается кораблекрушения, к которому ни я, ни Максим не
имеем никакого отношения.
Речь могла идти о необходимости взорвать скалу, о которую разбился
корабль и которая принадлежала имению. Понадобится разрешение Максима. Но
обсуждая этот вопрос со мной, капитан Сирль попусту потратит свое время.
Видимо, он сел в машину сейчас же после разговора по телефону, потому
что уже через пятнадцать минут входил в комнату.
- К сожалению, моего мужа нет дома, капитан, вероятнее всего, он в
Керритсе.
- Я только что оттуда, но мне не удалось с ним встретиться. И мистера
Кроули никак не могу поймать.
- Кораблекрушение нарушило ритм всей нашей жизни. Скажите, что же там
случилось, удалось ли буксирам снять судно с мели?
Капитан Сирль развел руками.
- В днище огромная дыра, и судно больше не увидит Гамбурга.
Но не это меня волнует: владелец судна и агентство Ллойда договорятся
между собой. Не из-за этого я приехал сюда. Хотя косвенно именно
кораблекрушение послужило причиной моего несвоевременного появления в
вашем доме. Я должен сообщить кое-что мистеру де Винтеру, и прямо не знаю,
как мне за это взяться.
- Что именно, капитан Сирль?
Он вытащил из кармана большой белый носовой платок и высморкался.
- Мне бы меньше хотелось доставить неприятность вам и вашему мужу. Мы
все в Керритсе очень любим и уважаем мистера де Винтера. Очень тяжело и
для вас, и для него, что мы не можем не ворошить прошлое. Но при данных
обстоятельствах у нас нет никакого выбора, - он понизил голос, хотя мы
были в комнате одни, и продолжал.
- Мы послали водолаза осмотреть днище судна. Но когда он ходил по
дну, то сделал открытие. Обнаружив основное повреждение на днище, он решил
обойти судно и с другой стороны, чтобы выяснить, нет ли еще каких-нибудь
поломок. И вот тут-то он наткнулся на остов маленького парусника, лежащего
на дне совершенно целым и невредимым. Это рабочий из наших местных
жителей, и он тотчас узнал лодку, принадлежащую покойной миссис де Винтер.
Первой моей реакцией была радость по поводу того, что Максим не
слышал этого разговора. Очень тихо и медленно я сказала:
- А почему бы не оставить лодку там, где она есть, не поднимая
никакого шума. Она ведь никому не может помешать там, где она сейчас
находится.
- Я последний человек на свете, который хотел бы поднять этот вопрос,
и если бы это зависело от меня, я бы сделал все возможное, чтобы пощадить
мистера де Винтера. Но беда в том, что водолаз сделал еще одно, более
важное открытие. Дверь каюты была плотно закрыта, так же, как и окна. Но
водолаз поднял камень со дна, разбил стенку каюты и заглянул внутрь. Каюта
была полна воды, которая, очевидно, просочилась через днище, так как
других повреждений на судне не было. И тут он до смерти перепугался,
миссис де Винтер.
Капитан Сирль на минутку остановился и передохнул.
- В каюте лежал труп, конечно, уже давно разложившейся, без мяса на
костях, но все же еще целый и нетронутый. Видны были, голова, руки, ноги,
словом, целый скелет. Водолаз поднялся ко мне в лодку и рассказал все это.
Теперь вы понимаете, миссис де Винтер, почему мне необходимо видеть вашего
мужа.
В полном недоумении я глядела ему в лицо, а потом сказала:
- Предполагали, что она была в лодке одна, но, очевидно, он плавала
вместе с кем-то, но никто этого не знал. Интересно, кто бы это мог быть?
Ведь никто не заявлял об исчезновении кого-нибудь из ее знакомых или
родственников. И странно, что кто-то оказался в ее каюте, тогда как она
сама была найдена в море, далеко от места нахождения лодки и много времени
спустя.
Капитан Сирль покачал головой.
- Я знаю не больше вашего. Единственное, что известно точно, - в
каюте лежит тело и его необходимо опознать. И тут не избежать огласки,
миссис де Винтер. Ужасно жаль, что вам обоим, живущим здесь в согласии и
покое и желающим только счастливой семейной жизни, придется пережить такие
неприятности.
- Если бы только можно было скрыть все это от мистера де Винтера,
ничего не говорить ему!
- Охотно согласился бы на это, если бы мог. Но я должен исполнить
свои обязанности независимо от моих личных переживаний.
Он оборвал свою речь, так как в комнату вошел Максим.
- Хелло, капитан Сирль. Я не знал, что вы здесь. Что-нибудь
случилось?
Я больше не могла выдержать и вышла из комнаты, закрыв за собой
дверь. Я только мельком взглянула на Максима, однако у меня создалось
впечатление, что он утомлен и небрежно одет.
Я постояла в холле, наблюдая за Джаспером, который жадно лакал воду
из своей миски. Он подошел ко мне, и я приласкала его. Затем вышла на
террасу.
Мысли мои были невеселы: наступил кризис, и я должна выстоять в этом
жизненном испытании, или все погибнет уже навсегда. Моя постоянная
застенчивость, страхи, комплекс неполноценности - все должно быть
побеждено. Если я не сумею преодолеть все это, то у меня не останется
никаких шансов на будущее.
Стоя на террасе, я услышала шум отъезжающей машины и поняла, что
капитан Сирль уехал. Я пошла в библиотеку. Максим стоял у окна, но не
обернулся на звук моих шагов. Я подошла к нему вплотную и встала рядом с
ним. Взяла его руку и приложила к своей щеке, но он продолжал молчать.
- Я раскаиваюсь, я так ужасно раскаиваюсь, - сказала я, поцеловав
сначала руку, а затем каждый палец отдельно. - Я не могу и не хочу, чтобы
ты переносил сове горе в одиночку. Я хочу разделить его с тобой. Я уже
больше не ребенок, я стала старше за последние двадцать четыре часа и
превратилась во взрослую женщину.
Он обнял меня за плечи и крепко прижал к себе.
- Ты простил меня, совсем простил?
Он, наконец, заговорил:
- Простить? Что я должен был тебе простить?
- Ты думал, что прошлой ночью я сделала это нарочно: сознательно
надела белое платье, чтобы огорчить тебя.
- Ах, вот в чем дело! Я и забыл. Я сердился на тебя?
- Да, Максим. Не можем ли мы начать все сначала и вместе встречать
все, что пошлет нам жизнь. Я не прошу твоей любви, я знаю, что это
невозможно. Но я хочу быть твоим другом, компаньоном, всем, чем ты
пожелаешь меня видеть.
Он обхватил мое лицо руками, и я впервые рассматривала его лицо так
близко: тонкое, узкое, оно еще больше заострилось и обтянулось, под
глазами - темные круги.
- Действительно ли ты меня так сильно любишь?
Я не могла говорить и не могла отвести глаз от его усталого лица.
- Слишком поздно, дорогая, мы уже потеряли наше маленькое счастье.
- Нет, Максим, нет!
- Да, это уже произошло.
- Что именно?
- То, что я всегда предчувствовал. Счастье нам с тобой не суждено.
- Что ты хочешь сказать, Максим? Я не понимаю.
- Ребекка выиграла, - сказал он. - Ее тень все время была между нами,
проклятая тень, которая постоянно пыталась нас разлучить. Как я смел
втянуть тебя, мою любимую, в свою жизнь, когда я всегда знал, что это
случиться. Я помню, как она умирала, сохраняя свою издевательскую улыбку
на губах. Она и тогда знала, что в конце концов победит.
- Максим, о чем ты говоришь, объясни мне.
- Ее лодка. Водолаз нашел ее сегодня на морском дне.
- Знаю. Капитан Сирль приезжал, чтобы рассказать об этом. Ты,
очевидно, думаешь о трупе, который лежит в каюте?
- Да.
- Это только означает, что она плавала не одна. И нужно будет
установить, кто именно находился на лодке вместе с ней.
- Там не было никого, кроме Ребекки. Она была на судне одна. Это ее
тело лежит там, в каюте.
- Нет, - сказала я, - нет.
- Тело женщины, которую похоронили в нашем фамильном склепе, - это
было тело какой-то неизвестной, которую никто не разыскивал. И вообще,
никакого несчастного случая не было. Ребекка вовсе не утонула. Я застрелил
ее, отнес в каюту, вывел судно в море и затопил его. А теперь взгляни мне
в глаза и повтори, если можешь, что любишь меня.
20
В библиотеке было очень тихо. Слышно было, как Джаспер зализывает
себе лапу.
Когда люди испытывают большое потрясение или физическую травму, они
не сразу чувствуют боль и тяжесть утраты.
Я встала на колени рядом с Максимом и прислонилась к нему всем телом.
То, что он сказал мне, разбило все мои мысли и представления вдребезги, и
я лишь думала о том, как начать собирать осколки.
Вдруг он начал меня целовать и целовал так, как никогда до сих пор.
Я обняла его за шею и закрыла глаза.
- Я так сильно люблю тебя, так сильно, - пробормотал он.
В первый раз говорил он мне слова, которые я так ждала услышать
сперва в Монте-Карло, затем во Франции и, наконец, здесь, в Мандерли.
Он все продолжал целовать меня жадно, отчаянно, все повторяя мое имя.
Затем неожиданно отодвинулся и сказал:
- Вот видишь, я был прав. Слишком поздно. Ты уже больше меня не
любишь. Хорошо. Забудь это. Я больше не буду целовать тебя.
- И вовсе не слишком поздно. Я люблю тебя больше всего на свете. Но
только что, когда ты обнимал меня, я была так потрясена, что не способна
была реагировать.
- Ты больше не любишь меня, и вот почему ты ничего не чувствуешь. Для
