Прощайте.
И мы вышли из домика врача и остановились возле своих машин.
Фэвелл позеленел, и руки у него тряслись так, что он не мог зажечь
спичку. Вдруг он повернулся к нам и дрожащим голосом спросил:
- Эти раковые болезни, знает ли кто-нибудь из вас, они заразны?
Никто не ответил ему. Он продолжал:
- У меня никогда не было ни малейшего подозрения, и она тщательно
скрывала все, даже от меня и от Дэнни. Для меня это ужасный удар. Я вне
себя, необходимо выпить. Рак! Боже мой!
- Не проще ли нам сейчас разъехаться в разные стороны, - спросил его
Максим. - Скажите, в состоянии ли вы вести свою машину или нужно попросить
Джулиена, чтобы он вас заменил?
- Одну минуту, - сказал Фэвелл, - я сейчас приду в себя, для меня это
ужасный шок.
- Ради бога, возьмите себя в руки, - сказал Джулиен, - если вам так
уж необходимо выпить, вернитесь в дом мистера Бейкера. Полагаю, что он
знает, как бороться с шоковыми состояниями, а на улице нечего устраивать
демонстрации.
- Вам-то, конечно, хорошо. Вы добились того, что вам было нужно, а
Бейкер еще и напишет все это для вас черным по белому. Теперь вы, Джулиен,
можете, по крайней мере, раз в неделю обедать в Мандерли и, я уверен, что
вас пригласят в крестные отцы к первому же ребенку.
- Поедем, - сказал Джулиен Максиму. - Мы можем составить наши
дальнейшие планы по пути. А вам, - обратился он к Фэвеллу, - я бы
советовал поехать к себе домой и лечь в постель. Будьте очень осторожны на
улице, а то угодите в тюрьму за убийство. И еще кое-что я вам хочу
сказать. Как должностное лицо я имею некоторые права, которыми немедленно
воспользуюсь, если вы вернетесь в Керритс или его окрестности. Шантаж-не
очень почетное занятие. В нашей стране знают, как бороться с шантажистами.
Так как я вас, вероятно, больше не увижу, то счел необходимым предупредить
вас об этом.
Фэвелл взглянул на Максима:
- А вы оказались в выигрыше, Макс, и думаете, что совсем избавились
от меня и от закона. Но я сумею справиться с вами, сумею одолеть вас.
- Если вы хотите еще что-нибудь сказать, говорите сейчас.
- Нет, я не буду вас сейчас задерживать, поезжайте! - И он насмешливо
помахал нам рукой.
- Он ровно ничего не сможет сделать, - сказал Джулиен. - Эта
издевательская улыбка и жест рукой были частью его блефа. Все эти парни
одинаковы. У него нет никакой надежды возбудить против вас дело, и он сам
это отлично знает. Я предчувствовал, что все объяснения мы получим от
Бейкера. Страшная штука-эти злокачественные опухоли. И вполне достаточно
того, что знала миссис де Винтер, чтобы молодая красивая женщина решилась
на отчаянный шаг. Я думаю, вам самому это никогда не приходило в голову,
де Винтер.
- Нет, - ответил Максим, - никогда.
- Ваша жена была очень смелой женщиной и ничего не боялась, кроме
медленной и мучительной смерти. И она решила избавиться от такого конца.
Предполагаю потихоньку и исподволь рассказать обо всей этой печальной
истории в Керритсе и в округе, чтобы прекратить возможные сплетни. Очень
досадно, что в сельских местностях так любят сплетничать. Люди любят
распространять самые невероятные слухи, лишь бы для этого был маленький
повод.
Газеты вряд ли будут и дальше заниматься вами. Через день-два все
замолкнут.
Сейчас половина седьмого, что вы думаете предпринять дальше? Я думаю
заехать к своей сестре - пообедать у нее, а затем последним поездом уехать
домой. Она будет очень рада, если вы оба заедете вместе со мной и тоже
отобедаете у нее.
- Я очень благодарен вам, - сказал Максим, - но, пожалуй, мне сегодня
не хочется обедать в гостях. Необходимо поговорить с Фрэнком, который весь
день сидит у телефона и ждет моего звонка. Я думаю, что мы пообедаем в
ресторане, переночуем в гостинице и утром вернемся к себе.
Максим повел машину к дому, указанному Джулиеном, и на прощанье
сказал ему:
- Невозможно выразить словами благодарность, которую я испытываю к
вам за все то, что вы для меня сделали.
- Поверьте мне, - прервал его Джулиен, - вам следует постараться
забыть обо всей этой мрачной истории. Уверен, что Фэвелл больше не будет
вас беспокоить, а если ему вздумается снова появиться, сейчас же сообщите
об этом мне, и я уж сумею с ним расправиться раз и навсегда.
Советую вам устроить себе короткий отпуск, например, съездить за
границу для того, чтобы отдохнуть и рассеяться. В Швейцарии в это время
года очень хорошо. А кроме того, как только вы уедете, сейчас же
прекратятся всякие сплетни по вашему адресу. Старая поговорка верна - с
глаз долой - из сердца вон. А ведь мистер Тэбб мог наболтать много всякого
вздора, который и служит темой для местных сплетников.
Он собрал свои вещи - пальто, трость, портфель, очки - и сказал:
- Комплект полный. От души желаю вам обоим всего хорошего. Отдохните
и ни о чем больше не тревожьтесь.
Мы остались в машине одни, и Максим вновь включил мотор. Мы не
говорили между собой, но его рука все время прикрывала и согревала мою.
Я не смотрела по сторонам. Машина остановилась перед маленьким
рестораном в одном из узких переулков Сохо.
- Ты утомлена и голодна. Обед пойдет тебе на пользу и мне также. И
насчет выпивки Фэвелл был прав, нам нужно выпить бренди. Когда мы
пообедаем, мы больше не будем спешить. Где-нибудь по дороге мы остановимся
в гостинице и переночуем там, чтобы утром выехать в Мандерли. Ты ведь не
захотела бы обедать у сестры Джулиена и поздно ночью возвращаться на
поезде. Нет?
Максим допил бренди и взглянул на меня. Его глаза в темных кругах
утомления казались очень большими на бледном лице.
- Как ты думаешь, - спросила я, - многое ли знает и о многом ли
догадывается Джулиен?
- Думаю, что он знает, безусловно, знает. Но никогда ни слова не
скажет.
Он заказал себе еще бренди и медленно произнес:
- Теперь понятно, что Ребекка нарочно стараюсь взбесить меня и для
этого лгала. Это был ее последний блеф. Она хотела, чтобы я выстрелил в
нее, и вот почему она смеялась, умирая и глядя мне в глаза. Это была ее
последняя шутка, и я до сих пор не уверен, что она не выиграла в нашей
долгой борьбе.
- Как она могла выиграть? Что ты хочешь этим сказать?
- Не знаю, не знаю, а сейчас пойду звонить Фрэнку.
Я начала есть поданного мне омара и наслаждаться тишиной, думая про
себя: Ребекка сделала свою последнюю игру, и больше ничем уже не может нам
повредить. Она побеждена уже навсегда.
Через десять минут Максим вернулся.
- Ну, и как Фрэнк?
- Фрэнк в порядке, очень обрадован моим сообщением. Но случилось
что-то странное-миссис Дэнверс исчезла, и ее не могут найти. Она никому
ничего не сказала, но, видимо, укладывала свои вещи с самого утра. Затем
по ее вызову приехал агент с вокзала и около четырех часов увез весь ее
багаж,
Фритс сообщил об этом Фрэнку, а Фрэнк просил его передать миссис
Дэнверс, чтобы она пришла к нему в контору. Он ждал ее, но она так и не
появилась. За десять минут до моего звонка Фритс сообщил Фрэнку, что
миссис Дэнверс вызвали к телефону, и она говорила с кем-то. Это было,
вероятно, в начале седьмого. Без четверти семь он постучал в дверь к
миссис Дэнверс и нашел ее комнаты пустыми. Очевидно, она ушла прямо через
лес, потому что мимо домика привратника и через ворота она не проходила.
- По-моему, это очень хорошо, - сказала я. - Нам все равно нужно было
с ней расстаться.
- А мне это не нравится, - ответил Максим, - совсем не нравится.
- Но она ничего не может нам сделать. Вероятно, ей позвонил Фэвелл,
рассказал все относительно доктора Бейкера и высказывание Джулиена по
поводу шантажа. Они просто испугались и предпочли исчезнуть. И нам они уже
не могут навредить.
- Я думаю не о шантаже, - сказал Максим.
- А что же еще они могут нам сделать?
- Нам нужно последовать совету Джулиена и постараться обо всем
забыть. И на коленях благодарить Бога за то, что все это закончилось.
- Обед стынет, Максим, а ты очень нуждаешься в нем.
Я чувствовала себя лучше и спокойнее после того, как поела.
Я больше не буду ни робкой, ни застенчивой, подумала я про себя.
Вернусь домой и возьму в руки все хозяйство. И скоро всем покажется, что
так было всегда, и никто даже и не вспомнит о миссис Дэнверс.
- Я уже сыт, - сказал Максим, - и хочу только кофе, очень крепкого,
черного, и счет, пожалуйста, - сказал он официанту.
Я пожалела, что он не захотел посидеть в ресторане еще немного, и
нехотя последовала за ним к машине.
- Я надеюсь, ты сможешь заснуть в машине на заднем сиденье, если я
заверну тебя в плед и уложу.
- Я думала, что мы останемся ночевать где-нибудь в гостинице.
- Так я предполагал раньше. Но теперь у меня такое чувство, что нужно
торопиться домой, что без меня там что-то случилось. Сейчас без четверти
восемь, и к половине третьего мы сможем быть дома.
Он закутал меня в плед, уложил на подушки на заднем сиденье и сам сел
за руль.
Я уснула и видела легкие приятные сны, а потом проснулась.
- Который час? - спросила я.
- Половина двенадцатого, и мы уже приехали половину дороги.
Постарайся снова заснуть.
- Я очень хочу пить.
Он остановил машину в ближайшем населенном пункте. Работающий в
гараже мастер сказал нам:
- Моя жена еще не спит, она сейчас подаст вам чай.
Я жадно выпила его, а Максим нетерпеливо поглядывал на часы. Мы были
снова в пути, и я опять задремала. Но теперь мне уже снились какие-то
страшные сумбурные сны - в вашем прекрасном парке уже ничего не росло, не
было цветов, не было и Счастливой долины. Везде был хаос нерасчищенного
леса, разрослись сорняки, крапива. И вместо веселых птичьих голосов
слышалось только уханье совы.
- Максим! - закричала я, - Максим!
- В чем дело? Я здесь, с тобой.
- Меня мучают кошмары, я не хочу больше лежать здесь и спать. Я сяду
рядом с тобой. Который сейчас час? Двадцать минут третьего? Как странно,
что холмы впереди кажутся розовыми, как будто уже наступил восход солнца.
Я продолжала наблюдать небо, которое с каждой минутой становилось все
розовее и розовее.
- Северное сияние видно ведь зимой, а не летом, - удивилась я.
- Это не северное сияние, это - наше Мандерли.
Я взглянула ему в лицо, выражение его глаз испугало меня.
- Что это такое, Максим, что это?
Он гнал машину на предельной скорости, и мы уже въехали в Лэнион.
Перед нами лежал залив, но на том месте, где прежде стоял наш дом,
бушевало огромное пламя, и горизонт выглядел ярко-красным, словно он был
залит кровью. Огромные языки пламени взмывали к небу, и до нас уже
долетали клочья сажи, принесенные соленым морским ветром.
