отрицательно покачал головой - по-видимому, он не обнаружил Хокмуна. Зато
он смог показать то место, где Хокмун оставил коня. Д'Аверк - если это
действительно был он - вяло махнул рукой одному из воинов. Тот исчез внизу
и вскоре выволок рычащего, сопротивляющегося Оладана.
Хокмун с облегчением наблюдал, как двое вепрей тащат его друга к краю
башни. Оладан жив - значит, есть надежда, что его удастся спасти.
Предводитель дал знак пилоту, и тот достал из кабины орнитоптера и
передал воину-великану мегафон в виде колокола. Великан приблизил мегафон
к ротовому отверстию маски д'Аверка, и над безмятежным городом раскатился
усталый, полный вселенской тоски голос:
- Герцог фон Кельн, мы взяли в плен твоего слугу и знаем, что ты в
городе. Если до захода солнца ты не сдашься, твоему другу придется
нелегко...
Теперь Хокмун не сомневался, что человек под бронзово-золотой маской
- д'Аверк. Да и с кем его можно спутать?
Великан вернул пилоту мегафон, затем он и его приземистый товарищ
подвели хозяина к изъеденным временем каменным зубцам башни. Опершись на
один из зубцов, д'Аверк застыл, глядя вниз.
Хокмун с трудом поборол желание броситься туда. Он мог бы, наверное,
подняться на башню - надо только выскочить через пролом, добраться по
крышам домов до каменной осыпи, и вскарабкаться по ней до самого парапета.
Но ведь его заметят, едва он покинет укрытие. Лучше бы дождаться темноты,
но Оладана начнут пытать засветло...
Не зная, что и делать, Хокмун тер пальцем свое рабское клеймо -
черный камень во лбу. Если он сдастся, его убьют на месте или отвезут в
Гранбретанию, а там его тоже ждет смерть, правда, ужасно медленная,
мучительная смерть на глазах у глумливых садистов - властелинов Темной
империи. Хокмун подумал об Иссольде, ждущей его в Камарге, о графе Брассе,
которому он обещал помочь в борьбе с Гранбретанией, и об Оладане,
маленьком зверочеловеке, спасшем однажды ему жизнь. Неужели он способен
отдать друга на растерзание? Неужели его остановит голос рассудка,
твердящий, что для борьбы с Темной империей последний герцог Кельнский
куда нужней, чем какой-то горец? Нет, в таких делах Хокмун не
прислушивался к голосу рассудка. Но что проку лезть в петлю, если, пленив
его, предводитель вепрей не пощадит Оладана?
Хокмун закусил нижнюю губу и стиснул рукоять меча. Наконец он
решился: встал в проломе и помахал блестящим мечом, держась одной рукой за
стену. Д'Аверк медленно поднял голову.
- Прежде чем я поднимусь, ты должен отпустить Оладана, - крикнул
Хокмун. - Гранбретанцы - лжецы, и я не поверю тебе на слово. Отпусти
Оладана, и я сдамся без боя!
- Может быть, мы и лжецы, - апатично произнес д'Аверк, - но не
дураки. С какой стати я должен тебе верить?
- Я герцог Кельнский, - просто ответил Хокмун. - В нашем роду не было
лжецов.
Из-под кабаньей маски раздался язвительный смех.
- Герцог Кельнский, не суди по себе о сэре Хьюламе д'Аверке - он не
столь наивен. Предлагаю компромисс.
- Ну? - устало спросил Хокмун.
- Подойди к башне на выстрел "огненного копья", и я отпущу твоего
слугу. - Д'Аверк нарочито закашлялся и сгорбился над парапетом. - Что
скажешь?
- Какой же это компромисс, если ты сможешь пристрелить нас обоих,
ничем не рискуя?
- Дорогой мой герцог, королю-императору ты нужен живым. Не надо
лукавить: тебе это прекрасно известно. Да и мне не все равно, чем меня
наградят: титулом принца за целого и невредимого Хокмуна или, в лучшем
случае, титулом барона - за мертвого. Разве тебе не говорили, что я
дьявольски честолюбив?
Довод д'Аверка казался убедительным, но Хокмун был наслышан о
коварстве француза.
- Ладно, сэр Хьюлам, будь по-твоему, - сказал он со вздохом и присел,
чтобы перепрыгнуть через узкую улочку на ближайшую крышу.
- Герцог Дориан, не надо! - закричал Оладан. - Пусть меня убьют! Моя
жизнь ничего не стоит!
Спрыгнув на крышу дома, он упал на четвереньки. Ветхая кровля
затрещала, но выдержала удар. Хокмун выпрямился и осторожно двинулся к
башне.
Оладан снова крикнул: "Не надо!" И попытался вырваться из рук дюжих
воинов. Хокмун шел вперед, не глядя на друга и словно забыв о мече,
который он держал в руке.
Маленькому горцу удалось-таки вырваться. Он стрелой метнулся к
противоположному краю крыши, следом с проклятьями помчались двое вепрей.
На краю Оладан задержался на мгновенье, затем перепрыгнул через парапет.
У Хокмуна застыла в жилах кровь. Несколько секунд он стоял, не в
силах поверить в случившееся, стиснув рукоять меча и устремив пылающий
взор на д'Аверка и его воинов.
Заметив, что "огненное копье" на носу орнитоптера поворачивается в
его сторону, он пригнулся и бросился назад. Луч с громким шипением рассек
воздух над его головой, обдав Хокмуна жаром. Ухватившись за карниз, герцог
Кельнский повис над улицей.
Висел он высоко, но, к счастью, чуть левее от него начинался ряд
небольших барельефов, идущий наискось почти до мостовой. Но выдержит ли
хрупкий камень человеческий вес?
Не раздумывая ни секунды, Хокмун ухватился за ближайший барельеф.
Камень крошился под пальцами и с треском выходил из стены, как гнилой зуб
из десны. Хокмун поспешил вцепиться в соседний барельеф. Он спускался,
роняя каменное крошево, пока не решил, что может приземлиться, не сломав
ног.
Он упал на четвереньки, вскочил и бросился бежать - но не в поисках
укрытия, а к башне. Скорее наверх, отомстить за друга, погибшего по вине
д'Аверка!
Он разыскал вход в башню и, перепрыгнув через порог, услышал клацанье
металлических подковок по каменным ступеням. Хокмун выбрал место на
лестнице, где враги могли нападать только по одному.
Первым появился д'Аверк. Увидев Хокмуна, он застыл на месте. Рука в
латной рукавице потянулась к рукояти длинного меча.
- Напрасно ты не воспользовался дурацким подвигом своего дружка, - с
презрением сказал торгаш в маске вепря. - Придется все-таки тебя убить...
- Он согнулся в три погибели от кашля и привалился к стене, сделав вид,
что совершенно обессилел.
- Мой дорогой герцог Дориан, я вынужден просить прощения... Проклятая
хворь, всегда напоминает о себе в неподходящую минуту. - Он с усилием
поднял руку и ткнул пальцем в невысокого, крепко сбитого воина, что
поддерживал его на крыше.
- Экардо, окажи мне услугу...
Крепыш Экардо пружинисто шагнул вперед и вытащил из-за пояса боевой
топор с короткой рукояткой. Другой рукой он обнажил меч.
- Спасибо, хозяин, - сказал он с довольным смешком. - Ну-ка,
поглядим, как запляшет этот красавчик.
Он двинулся на Хокмуна мягкой кошачьей поступью. Герцог Кельнский не
шевелился, давая противнику возможность первым нанести удар.
Гранбретанец с диким воплем ринулся вперед. Лезвие топора со свистом
рассекло воздух и зазвенело, встретив меч Хокмуна. Ослабевший от голода и
усталости, Хокмун с трудом увернулся от короткого меча, ощутив
прикосновение к бедру холодной стали, пропоровшей штанину.
Выскользнув из-под топора, его меч рубанул по маске, сломав бивень и
оставив глубокую борозду. Экардо выругался и снова сделал выпад мечом, но
Хокмуну удалось схватить его за руку.
Прижав гранбретанца к стене, Хокмун выкручивал ему руку, сжимавшую
топор. Его собственный меч болтался на темляке. Едва не закричав от боли,
когда в пах вонзился стальной наколенник, Хокмун рванулся назад, увлекая
противника за собой по ступенькам, развернулся, толкнул что было сил... Не
устояв на ногах, Экардо растянулся на каменных плитах. Удар был столь
силен, что содрогнулись стены башни.
Хокмун перевел взгляд с бесчувственного тела на д'Аверка.
- Ну как, сэр, вам еще не полегчало?
Тот поднял изящную маску, и Хокмун увидел бледное лицо и бесцветные
глаза тяжело больного человека. Бескровные губы д'Аверка тронула улыбка.
- Я сделаю все, что смогу, сэр, - ответил француз.
Он стал спускаться по ступенькам. Вялости в движениях как не бывало -
напротив, в них угадывались ловкость и собранность.
На сей раз поединок начал Хокмун. Противник явно не ожидал выпада его
меча, но все же успел парировать. За болезненной внешностью француза
скрывалась превосходная подготовка.
Пожалуй, он не менее опасен, чем силач Экардо, подумал Хокмун. А
вдруг Экардо не убит, а только оглушен? Что, если он очнется до конца
поединка?
Со стороны могло показаться, что между ним и д'Аверком нависло
тускло-серое марево - так быстро мелькала в воздухе сталь. Д'Аверк
улыбался из-под маски, сдвинутой на темя; глаза светились радостью. Как
будто он не сражался, а слушал волшебную музыку.
Слабея с каждой минутой, Хокмун понимал - долго в таком темпе он не
выдержит. Как ни искал он брешь в защите противника, тот казался неуязвим.
Даже оступившись на выщербленной ступеньке, француз сумел отразить
молниеносный удар и оцарапать Хокмуну предплечье.
За спиной д'Аверка на узкой лестнице нетерпеливо топтались "вепри" с
обнаженными мечами.
Хокмун быстро уставал. Вскоре он вынужден был перейти к защите, едва
успевая отбивать смертоносную сталь, нацеленную то в его глаз, то в горло,
то в грудь, то в живот. Он сделал один шаг назад, другой... и услышал
позади себя стон. Экардо приходил в себя. Еще несколько минут - и "вепри"
расправятся со своим врагом.
Но неужели Хокмун даст себя убить, не отомстив за верного Оладана? Он
усилил натиск, и д'Аверк расплылся в улыбке, уверенный в своей скорой
победе.
Забыв об Экардо, Хокмун отпрыгнул и наткнулся спиной на чье-то плечо.
Он резко повернулся, замахиваясь мечом... и едва не выронил его от
неожиданности.
- Оладан!
Маленький человек занес меч "вепря" над изуродованной маской.
- Да, я остался жив. Но почему - не спрашивай. Самому не верится.
Он с лязгом опустил меч на маску Экардо. "Вепрь", успевший сесть,
замертво растянулся на полу.
Больше друзьям не удалось и словом перекинуться. Хокмун с трудом
отразил очередной удар д'Аверка. Герцогу Кельнскому удалось-таки рубануть
по наплечнику француза. Д'Аверк отскочил и поспешно опустил маску.
Спрыгнув с лестницы, Хокмун лишился выгодной позиции. Теперь он
спохватился, но было поздно - мимо д'Аверка успели проскочить несколько
воинов.
Хокмун и Оладан отступили к дверному проему, но почти ничего этим не
выиграли. Минут десять они яростно сражались, убили двоих и ранили троих
гранбретанцев, но силы уходили слишком быстро...
С трудом удерживая в руке меч, Хокмун смутно различал сквозь кровавую
пелену рассвирепевших "вепрей". Он услышал ликующий крик француза: "Взять
живыми!" И его опрокинула горячая волна металла и человеческой плоти...
Глава 3. ПРИЗРАЧНЫЙ НАРОД
Туго связанных цепями пленников тащили вниз по лестнице, казавшейся
им бесконечной. Лестница вела во мрак подземелья, на глубину, не меньшую,
чем высота башни.
Наконец их втолкнули в помещение, которое когда-то служило погребом,
но стало теперь темницей. Там они упали ничком на шероховатые каменные
плиты и лежали, пока обутая в сапог нога не заставила обоих перевернуться
на спину. Над ними с факелом в руке стоял Экардо в помятой маске.
Казалось, изувеченное кабанье рыло скалится в злобном восторге. Между
Экардо и волосатым великаном, которого Хокмун видел на башне, сгорбился
д'Аверк; его шея была обмотана широким парчовым шарфом. Он опирался на
руку гиганта.
Д'Аверк притворно закашлялся, затем улыбнулся, глядя на двух
