страстно поцеловал ее.
- Я поеду в Персию, - сказал он наконец, - хотя путь будет очень
опасным. Стоит мне покинуть границы Камарга, и люди Мелиадуса попытаются
выследить меня...
- Ты вернешься, - убежденно сказала Иссольда. - Я знаю. Моя любовь
будет охранять тебя.
- Может быть, так оно и будет.
Он нежно коснулся ее лица.
- Завтра, - сказала она. - Уезжай завтра, не теряй времени. А
сегодня...
Она снова поцеловала его, и он пылко ответил ей.
Часть третья
Дальше история рассказывает о том, как Дориан Хокмун, покинув Камарг,
отправился на восток. Огромная алая птица пронесла герцога больше тысячи
миль, до самых гор, что на границе Греческих и Булгарских земель.
Из "Истории Рунного Посоха"
Глава 1. ОЛАДАН
Как и уверял граф Брасс, лететь на фламинго было удивительно легко.
Птица управлялась, как лошадь, поводьями, закрепленными на ее изогнутом
клюве. В полете она была настолько грациозна, что Хокмуну даже в голову не
приходило, что он может свалиться с нее. Летела она только в светлое время
суток, почти не отдыхая, и покрывала расстояние раз в десять быстрее
лошади. Ночью она, как и Хокмун, спала.
Хокмун удобно сидел, пристегнувшись ремнями, в высоком мягком седле.
С обоих сторон от него висели сумки с провизией. Прямо перед ним
вытягивалась шея фламинго. Птица медленно взмахивала огромными крыльями.
Хокмун старался ничем не сдерживать ее полет.
Время от времени у него появлялась сильная головная боль, словно
напоминая о необходимости торопиться. Но по мере того как крылатый
красавец уносил его все дальше и дальше на восток, и воздух становился
заметно теплее, настроение у Хокмуна поднималось, и ему казалось, что
шансы на успешное возвращение увеличиваются.
Прошла неделя с того дня, как Хокмун покинул Камарг. Они летели над
скалистым горным хребтом. Был уже вечер, и герцог высматривал место для
ночлега. Птица, устав за день, опускалась все ниже и ниже, и вот уже
грозные каменные пики окружили их. Неожиданно Хокмун увидел внизу, на
горном склоне, фигуру человека, и почти сразу же закричал фламинго.
Покачнувшись, он отчаянно замахал крыльями. Хокмун заметил длинную стрелу,
застрявшую в боку птицы. Вторая стела попала ей в шею, и с пронзительным
криком птица начала стремительно падать. Хокмун приник к седлу; в ушах у
него свистел ветер. Он увидел несущуюся навстречу скалу, почувствовал
сильнейший удар и словно провалился в черный бездонный колодец.
Очнулся он в панике. Головная боль была почти невыносимой. Он уже
ясно представлял, как Черный Камень пожирает его мозг, словно крыса -
мешок с зерном, и, обхватив голову, приготовился к самому худшему. Но,
нащупав многочисленные царапины и шишки, Хокмун с облегчением понял, что
причина боли совсем в ином, а именно - в падении и ударе о скалу. Вокруг
было очень темно, и ему показалось, что он лежит в пещере. Всмотревшись в
темноту, он увидел огонек костра. Он с трудом поднялся и направился туда.
У самого выхода из пещеры он споткнулся обо что-то и, посмотрев вниз,
увидел свои вещи. Все было аккуратно сложено - седло, сумки, меч и кинжал.
Он потянулся за мечом, стараясь не шуметь, вытащил его из ножен и
осторожно вышел из пещеры.
Жар огромного костра, разложенного неподалеку, обжег лицо. На большом
вертеле, установленном над огнем, была насажена туша фламинго, общипанная,
без головы и когтей. Возле костра сидел человек, ростом раза в два меньше
Хокмуна, и время от времени поворачивал вертел, используя сложное
приспособление из кожаных ремней.
Когда Хокмун приблизился, маленький человек, разглядев меч в его
руке, истошно заорал и отпрыгнул в сторону. Герцог был изумлен - все лицо
и тело карлика покрывали густые рыжие волосы. Одет он был в кожаную куртку
и такую же юбку, подпоясанную широким ремнем. На ногах он носил башмаки из
замши, а на голове его нелепо сидела шапочка с воткнутыми в нее четырьмя
самыми крупными перьями фламинго.
Карлик попятился от Хокмуна.
- Простите меня, господин. Поверьте, мне очень жаль, что так
получилось. Я, конечно, не стал бы стрелять в птицу, если бы знал, что она
несет седока. Но все, что я тогда видел - это ужин, который не хотелось
упустить...
Хокмун опустил меч.
- Кто вы? Или - что вы? - спросил он. От жара костра и перенесенных
волнений закружилась голова.
- Я - Оладан, из рода Горных Великанов, - начал маленький человек. -
Хорошо известный в этих краях...
- Великан? Великан! - Хокмун хрипло засмеялся и упал, потеряв
сознание.
На этот раз он очнулся, почувствовав восхитетельный запах жареной
дичи. Какое-то время он лежал, наслаждаясь им, и только потом понял,
откуда этот запах. Он лежал почти у самого края пещеры. Меч его исчез.
Маленький покрытый шерстью человек нерешительно приблизился к нему,
предлагая огромный кусок мяса.
- Съешьте это, господин, и вы почувствуете себя лучше, - сказал
Оладан.
Хокмун взял мясо.
- Я съем. Делать все равно больше ничего не остается. Вы лишили меня
сейчас самого дорогого.
- Вы так любили птицу, господин?
- Нет, но... Мне грозит смертельная опасность, и этот фламинго был
моей единственной надеждой.
Он вонзил зубы в жесткое мясо птицы.
- Кто-то преследует вас?
- Не кто-то, а что-то - нелепый и страшный рок... - ответил Хокмун.
И вдруг, сам не зная почему, он начал рассказывать о себе этому
странному существу, которое, пусть и невольно, но еще больше приблизило
роковой конец. Было в карлике что-то располагающее, когда он, чуть склонив
голову, внима тельно слушал рассказ герцога - глаза его в ужасе
расширялись, стоило только Хокмуну упомянуть о каком-нибудь страшном
эпизоде, и невольно герцог позабыл о своей замкнутости.
- И вот я здесь, - закончил он, - и ем ту самую птицу.
- Да... - вздохнул Оладан, вытирая жир с лица. - Это очень печальная
история, милорд, и я с великой грустью думаю о том, что это мой ненасытный
желудок привел к столь страшному несчастью. Но завтра я сделаю все, чтобы
исправить свою ошибку и найти вам средство передвижения.
- Какую-нибудь птицу?
- К сожалению, нет. Я имел в виду всего лишь козла, - и прежде, чем
Хокмун смог что-то возразить, Оладан продолжил. - Я обладаю в этих местах
кой-каким влиянием - меня принимают здесь как нечто редкое и очень
любопытное. Видите ли, я родился в результате странной связи между неким
юным путешественником - своего рода волшебником - и Горной Великаншей. Но
сейчас я, увы, сирота. В одну из голодных зим мама съела папу, а потом и
она, в свою очередь, была съедена дядей Баркиосом - самым большим и
свирепым из Горных Великанов. С тех пор я живу один. Компанию мне
составляют лишь книги моего несчастного отца. Я урод, и меня не принимают
ни те, ни другие. Живу сам по себе. Если бы я не был таким маленьким, дядя
Баркиос давно бы уже съел меня.
Печальное лицо Оладана выглядело таким забавным, что Хокмун больше не
испытывал к карлику ни малейшей злости. Кроме того, тепло костра и сытный
ужин совсем разморили его.
- Достаточно, друг Оладан. Давай забудем все и ляжем спать. А утром
мы поищем что-нибудь, на чем я мог бы добраться до Персии.
Проснувшись на заре, они увидели, что костер все еще горит, а вокруг
него сидят закутанные в меха вооруженные люди и завтракают жареным
фламинго. Слышно было, что там царит веселье.
- Разбойники! - закричал Оладан и в тревоге вскочил на ноги. - Мне не
следовало оставлять на ночь костер!
- Куда ты дел мой меч? - спросил его Хокмун, но было поздно - два
разбойника, вытаскивая на ходу грубо сделанные короткие мечи, уже
направлялись к ним. Хокмун не спеша поднялся.
- Я знаю тебя, Рекнер, - неожиданно сказал Оладан, указывая на самого
высокого разбойника. - И ты наверняка знаешь, кто я такой. Я - Оладан,
один из Горных Великанов. Поэтому теперь, когда ты позавтракал, будь
любезен - уходи, или придет моя родня и убьет вас всех.
Рекнер на это лишь ухмыльнулся, ковыряя в зубах грязным ногтем.
- Я действительно слышал о тебе, крошка, но честно говоря, не знаю,
чего мне бояться. Мне говорили, правда, что жители ближайших деревень
стараются избегать тебя. Но крестьяне - это тебе не храбрые разбойники, не
так ли? И поэтому лучше помолчи, если не хочешь умереть в мучениях.
Оладан, казалось несколько сник, но продолжал пристально смотреть на
главаря. Рекнер засмеялся.
- Ну, а теперь показывай, что ты там прячешь в своей пещере?
Оладан побледнел, словно охваченный смертельным страхом, и тихо
забормотал что-то. Хокмун смотрел то на него, то на разбойников и не знал,
что делать. Бормотание Оладана стало громче. Улыбка застыла на лице
Рекнера, и глаза его стекленели под пристальным взглядом карлика.
Неожиданно Оладан резко выкинул вперед руку, указывая на разбойника, и
холодным голосом произнес:
- Спать, Рекнер!
Рекнер свалился на землю. Разбойники, изрыгая проклятия, бросились
было к ним, но остановились перед поднятой рукой Оладана.
- Бойтесь меня, ибо я - Оладан, сын волшебника.
Разбойники стояли в нерешительности, глядя на распростертое тело
своего главаря. Хокмун какое-то время в изумлении смотрел на маленького
человека, одним движением руки сдерживающего кровожадных разбойников,
потом нырнул в пещеру и принялся за поиски меча. Меч нашелся почти сразу,
и Хокмун, прицепив его вместе с кинжалом к поясу, быстро вернулся к
Оладану. Карлик уголком рта прошептал ему:
- Вытащи вещи из пещеры. Лошади разбойников у подножия горы. Мы
воспользуемся ими. Рекнер может проснуться в любую секунду, и тогда я не
смогу удержать их.
Хокмун вынес из пещеры сумки, и они с Оладаном, пятясь, начали
спускаться по склону. Ноги цеплялись за кусты и камни. Рекнер пошевелился
и застонал. Ему помогли подняться.
- Ну теперь держись, - сказал Оладан, повернулся и побежал.
Хокмун помчался за ним, и велико же было его удивление, когда,
добравшись до подножия горы, он увидел там не лошадей, как говорил Оладан,
а с полдюжины козлов размером с пони. На каждом - седло из овечьей шкуры.
Оладан ловко запрыгнул на ближайшего козла и протянул уздечку другого
Хокмуну. Герцог криво усмехнулся и вскочил в седло. Рекнер и его люди
мчались за ними по склону. Хокмун несколько раз ударил плоской стороной
меча по спинам оставшихся животных, и те бросились врассыпную.
- Не отставай! - закричал Оладан и направил своего козла к узкой
горной тропинке, лежащей внизу.
Но разбойники догнали Хокмуна, и ему пришлось пустить в ход свой
сверкающий меч. Одного он заколол ударом в сердце, другого - в бок, ударил
по макушке Рекнера и помчался за Оладаном. В спину ему неслись громкие
проклятия.
Козел двигался прыжками, и совсем скоро у Хокмуна с непривычки начало
ломить все тело. Они выбрались на тропинку и дальше ехали по ней. Крики
преследователей доносились все тише и тише. Оладан, широко улыбаясь,
повернулся к Хокмуну.
- Лучше ехать, чем идти, а, лорд Хокмун? Я не думал, что это нам так
легко удастся. Это хороший знак! Следуй за мной. Я покажу тебе дорогу.
Хокмун улыбался, сам не зная чему. Ему нравился Оладан. Любопытство
вместе с растущим уважением и благодарностью за их спасение заставили
Хокмуна забыть, что этот родственник Горных Великанов стал
непосредственной причиной его новых несчастий.
