- Кочерыжкин, Зайцев, не разговаривайте!
Ребята притихли. Иван Семенович все время погладывал на них, и во-
лей-неволей пришлось отложить разговор до более удобного времени.
Колька раскрыл тетрадку, взял ручку, обмакнул перо в чернила и только
принялся рисовать на промокашке рожи, как ручка выскользнула у него из
руки и в перемазанных пальцах осталось одно перышко.
Колька бросил перышко и взялся за карандаш. Но карандаш с треском
разломился, черный грифель скатился под парту и разбился на мелкие ку-
сочки. Потом под парту юркнула тетрадка, и за ней туда же поползли пенал
и учебники. Вдобавок Колька почувствовал, что парта вдруг начала сталки-
вать его с сиденья. Он изо всех сил уцепился руками за сиденье и за
крышку, а ногами уперся в подставку. От напряжения Колька надулся и за-
сопел.
- Что с тобой? - испуганно спросил Мишка.
- Н-не знаю... Это, наверное, он... Старый ДубИван Семенович строго
взглянул на Кальку и сказал:
- Кочерыжкин, мало того, что прогулял три урока, ты еще безобразнича-
ешь! Выйди из класса и отправляйся домой. Скажешь родителям, что сегодня
вечером я зайду к вам.
- Ив-ван С-семенович... - заикаясь и смотря в пол, проговорил Колька.
- Ив-ван С-семенович...
- Уходи сейчас же, - сердитым шепотом сказал терпеливый, залипли чер-
нилами классный пол, - сил моих нет держать тебя. Уходи, а не то вопьюсь
в пятки всеми своими занозами!
С опаской гладя на пол, Колька полез под парту собирать тетради и
учебники, но они никак не давались ему в руки. Наконец, красный, растре-
панный, он вылез из-под парты и, закрывая опустевший портфель, в котором
уже не было ни книг, ни тетрадей, ни пенала, а остались только три гвоз-
дя, гайка, ножик и шишка с елки, на которой жил великий Монохамус, тихо
сказал:
- Мишка, будь другом, захвати тогда мои учебники.
- Ладно, - ответил Мишка.
Колька махнул рукой и поплелся из класса.
Выходя, он почувствовал, с каким злорадством подтолкнула его в спину
и захлопнулась за ним классная дверь.
- Ну ладно, погоди, деревяшка несчастная! - погрозил ей Колька кула-
ком. - Я на тебя и на парту жуковдревоточцев напущу. Вот сейчас возьму и
пойду в Короедск. Провожу этих жуков в Пионерскую рощу, а потом сюда
приведу.
НЕПРИЯТНОЕ ИЗВЕСТИЕ
Старый Дуб грелся на солнышке, широко разметав тяжелые узловатые вет-
ви. Он стоял один посреди поляны, а вокруг него в почтительном отдалении
росли другие деревья.
Ближе всех к Старому Дубу подступала дружная стайка молодых дубков,
его внуков и правнуков. Листва на молодых дубках была светлее, и листья
меньше, чем у Старого Дуба, но так же, как у него, они были собраны на
ветках в крепкие пучки, словно сжаты в кулаки.
За дубками, вылезая чуть ли не на самую тропинку, росла беспокойная и
болтливая Осина. Чуть колыхнется где-нибудь ветка, а она уже шелестит
всеми своими листьями:
- Что? Что? Что?
За Осиной, добродушно взирая на свою болтливую соседку, росли молча-
ливая Пихта и толстая ветвистая Береза.
С другой стороны поляны, там, где она опускалась к овражку. Плакучая
Ива свесила свои длинные ветви, а против нее, на пригорке, подняв к
солнцу загорелые меднокрасные сучья, возвышалось самое высокое дерево в
лесу - Высокая Сосна.
Старый Дуб немного задремал. Но вдруг до него донесся какой-то шорох,
и тут же, быстро взмахивая крылышками, на дубовый сук опустился взъеро-
шенный Воробей.
- Чирик! Это я! Важное известие!
Все хорошо знали шумный, взбалмошный и легкомысленный характер Во-
робья, поэтому Дуб не особенно верил в то, что известие было действи-
тельно важным.
- Ну, что там случилось? - спокойно спросил Старый Дуб. - Опять пожар
у ласточек?
Для того чтобы всем стало понятно, почему Старый Дуб вдруг заговорил
про пожар, необходимо рассказать один случай из жизни Воробья.
Однажды весной (правда, это было в первую его весну) Воробей вылетел
утром из гнезда и увидел, что над всеми крышами в поселке трепещет крас-
ное пламя.
Воробей переполошил весь лес.
- Пожар! Пожар! Пожар! У голубей пожар! У ласточек пожар! У всех на-
ших соседей пожар! Я сам видел!
Птицы, бросив вое свои дела, помчались спасать соседей.
Но когда они прилетели в поселок, то оказалось, что никакого пожара
нет. На всех улицах поют и пляшут люди, а птицы смотрят на них с крыш и
еще подпевают.
- Где же пожар? - спросили Воробья.
- Вот, - показал Воробей на трепещущие на ветру алые языки. - Все го-
рят и ничего не замечают!
Птицы рассмеялись.
- Да ведь это же флаги! Сегодня у людей праздник - Первое мая.
Обычно Воробей сердился, когда ему напоминали про пожар, но на этот
раз он как будто не услышал насмешки. Оглянувшись по сторонам и даже не
пригладив взъерошенных перьев, Воробей быстро зашептал:
- Уф! Колька!.. Уф! Кочерыжкин!.. Уф! Беда!.. Колька... Жуки...
- Ничего не понимаю, - сказал Старый Дуб. - Говори внятнее.
- Колька!..
- Ну и что - Колька?
- Собирается в лес.
- Пусть приходит. Ты слышал, как его Ольха оставила без штанов?
Ха-ха-ха!
- А жуки?
- Что жуки?
- Жуки идут с Колькой.
Дуб перестал смеяться. Кажется, Воробей спешил не зря.
- Отдышись и расскажи все по порядку, - сказал Старый Дуб.
Воробей почесал крылышком в затылке и собрался с мыслями.
- Начну с самого начала. Я живу в школе под потолочной балкой, а живя
в школе, чего не наслушаешься. Я уж ко всему привык, а сегодня вдруг
слышу. Калька говорит... Нет, начну не с этого. Прилетел я домой...
- Начни лучше сразу с того, что ты услышал, - перебил его Старый Дуб.
- Ну ладно, - согласился Воробей. - Сижу я в своем гнезде и слышу,
Колька Кочерыжкин говорит: "Я пойду в Короедск и сегодня же приведу жу-
ков в Пионерскую рощу!.."
- Как?! - воскликнул Старый Дуб. - Не может быть!
- Честное слово! А еще он грозил привести жуков в школу, чтобы они
сожрали парту и дверь.
- Не может быть, чтобы школьник вел короедов в лес и в школу.
- Он грозил, - пискнул Воробей. - Я своими ушами слышал.
ТРЕВОГА В ЛЕСУ
Старый Дуб был самым старым деревом в лесу Он простоял на своей поля-
не так много зим и лет, что давно уже бросил их считать. Но зато и пови-
дал он на своем долгом веку больше всех других деревьев. Была у него
стариковская привычка завязывать на память узелки. Если надо было запом-
нить что-нибудь очень важное, он завязывал на суку большой узел, если не
очень важное - завязывал узелок поменьше на какой-нибудь ветке. С годами
узлов набралось так много, что у Старого Дуба не осталось без узла ни
одной веточки.
Деревья, птицы, звери и даже лесники в трудную минуту обращались к
нему за советом.
Старый Дуб выслушал Воробья и задумался.
"Если Колька правда поведет короедов, то Пионерской роще грозит
страшная беда, и надо скорей поднимать тревогу, - подумал он. - Но с
другой стороны, что-то не помнится такого случая, когда человек пошел бы
заодно с короедами. Нет, такого никогда не бывало".
В лесу было тихо. Ни людских голосов, ни птичьего щебета. Даже неуто-
мимый Дятел не выстукивал свое привычное "тут-тут-тут". Дятел отдыхал,
закончив утренний облет больных, а все другое птицы улетели - кто в
дальний ельник шелушить шишки, кто на болото клевать перезимовавшую
клюкву.
Старый Дуб посмотрел вокруг себя и обратился к окружавшим его де-
ревьям:
- Друзья, послушайте, что я вам скажу. Сейчас ко мне прилетал Воро-
бей. Он говорит, что Колька Кочерыжкин собирается вести короедов в Пио-
нерскую рощу.
Деревья встрепенулись и замерли. Всем вспомнились те давние времена,
когда в окрестных лесах бесчинствовали заклятые лесные недруга - всякие
короеды, листоеды, корнегрызы. Они объели всю листву, обгрызли кору, ис-
точили стволы. Но однажды в лес пришел человек. Он поднял упавший лист,
который подгрызли гусеницы, глянул на стволы, изъеденные жуками, покачал
головой и сказал:
"Эк разгулялись, лесные разбойники, сколько лесу попортили". И начал
человек гнать короедов. Перебил он их бесчисленное множество, а те, что
в живых остались, уползли в глушь, к Гнилому Болоту, и уж много-много
лет не показываются.
Первой нарушила тишину Плакучая Ива.
- Что поделаешь, - вздохнула она, - уж если и люди стали помогать жу-
кам, видно, наступил наш конец.
- Не люди, а один Колька Кочерыжкин, - возразил Старый Дуб.
- Все равно, нам остается лишь одно - плакать. - И Ива заплакала.
- Замолчи! - прикрикнули молодые дубки. - Надоело смотреть, как ты
вечно плачешь. Целый пруд возле себя наплакала - хоть купайся!
- Может быть. Воробей что-нибудь напутал? - сказала Береза.
- Конечно, напутал. Напутал, напутал, - быстро заговорила Осина. -
Разве вы не знаете Воробья? Разве не знаете? Разве не знаете?
- Воробья-то мы знаем, - согласилась молчаливая Пихта, - но и корое-
дов знаем тоже. Нет дыма без огня, видать, короеды что-то затевают. А
тут еще этот Колька...
- Самое лучшее - выдать ему за такие проделки двойную порцию березо-
вой каши, он и опомнится, - сказала Береза. - Вот, помню, однажды, лет
двести тому назад...
- Это было слишком давно, - проговорил Старый Дуб, - теперь березовую
кашу не употребляют.
- Не употребляют, - вздохнула Береза. - А зря: березовая каша очень
полезная для таких безобразников, как этот Колька.
- Иголками его, иголками, - наперебой заговорили елки.
- Нет, лучше колючками, колючками, - подхватили Боярышник и Шиповник.
- Тише! - остановил их Старый Дуб. - Я все-таки думаю, что это нап-
расная тревога. Не может быть, чтобы человек стал заодно с короедами.
Подождем, посмотрим. Следите за всеми дорогами и тропинками, особенно за
теми, что идут со стороны Короедска.
ГДЕ НАХОДЯТСЯ УРОКИ?
Жуки сидели и ждали Кольку.
Время шло. Солнце поднялось совсем высоко. Те жуки, которые были на
солнышке, оказались в тени и начали мерзнуть. А те, которые устроились в
тени, очутились на солнце, и им стало жарко.
Жуки теряли терпение.
- Ах, как бы хорошо сейчас погрызть молодой березовый листик! - меч-
тательно проговорила одна такая гусеница.
- А наверное, в Пионерской роще есть и дубки, - вздохнула другая.
- Да замолчите вы! - прикрикнул Большой Долгоносик. - И без ваших
разговоров живот подвело.
- Когда же придет Коля? - наконец спросил Ольховый Листоед, самый не-
терпеливый из всех.
- Он сказал: завтра, - ответил Главный Короед.
Бабочка-монашенка взмахнула серыми крылышками:
- Ничего не понимаю. Он сказал: завтра. А завтра уже наступило, опять
есть хочется.
Надо сказать, что у бабочек и жуков завтра наступает гораздо быстрее,
чем у людей. Сами они маленькие, и потому дни у них тоже коротенькие.
- Завтра уже наступило, а его нет, - повторила Бабочка-монашенка. -
Ничего не понимаю.
Подождали еще.
Тех жуков, которые с самого начала были на солнышке, снова осветило
солнце, а жуки, которые прежде сидели в тени, опять оказались в прохла-
де.
- А не сидим ли мы здесь напрасно? - проговорил Ольховый Листоед. -
Ведь Коля сказал: "Ждите меня после уроков". Мы его ждем здесь, а он нас
ждет в каком-то другом месте. После этих самых уроков.
- Правильно! - воскликнул Главный Короед. - Пока мы здесь торчим, он
уже, наверное, давным-давно прошел эти самые уроки и ждет нас после них.
- А что такое уроки? - робко спросила Монашенка Ольхового Листоеда.
- Гм, уроки... это... это... - замялся Ольховый Листоед. - Это тебе
объяснит Главный Короед.
Все посмотрели на Главного Короеда.
- Уроки - это уроки, - важно ответил Главный Короед. - Знать надо.
Стали выяснять, где же находятся эти самые уроки и что находится пос-
ле них. Почти все короеды знали только свой Короедск и никогда не выхо-
дили за его пределы. Бабочки летали по округе больше и дальше. Перебивая
