нее и спустилась вниз.
Горячий кофе с крекером. Позавтракав, уселись в машину. Когда тро-
нулись, Ионас поставил на мои колени картину, понравившуюся мне.
...Вот и Дом культуры. Входим в кабинет директора, а Отто поехал
домой, взять жену на мою встречу. Смотрю, суетится девушка, похожая на
мальчика. Поздоровавшись, она повесила мое платье, туфли поставила,
постелила цветную салфетку на стол и водрузила овальное зеркало.
Узенькая, как рыбка из аквариума, небольшого роста, с "зековской"
прической.
Ноготками кто-то поскреб по двери. Она высунулась. Это Ионас позвал
ее. Они больше не вернулись. "Какой понятливый! Знает, что птичка мо-
жет быстро надоесть..." - подумала я.
Услышала его голос, объявляющий мое выступление. Пошел фрагмент из
фильма "Молодая гвардия". Стою за кулисами в темноте и вижу, как Иоанс
открыл дверь кабинета и ищет меня возле экрана. "А, вот ты где... Все-
го хорошего!" - выдохнул он и чмокнул меня в ухо. Чего там говорить н
душа полетела к Богу в рай.
Я сразу взяла зал в руки. После третьего фрагмента возликовала. Ап-
лодисменты зала не давали договорить фразу.
Встреча прошла на ура. Букеты не объять, не донести. Ионас забирает
их у меня, я иду раскланиваться, вижу бегущих за кулисы, чтоб взять у
меня автограф. Призадержалась, дала автографы и с облегчением направи-
лась к директорскому кабинету. Запахло едой, зеленью, розами. Директор
н русский, с боевыми колодочками на пиджаке. Появилась немолодая жен-
щина.
- Супруга моя. Садись, Катюша, вот сюда.
Ионас вскочил и вскоре привел Отто с женой.
- Знакомьтесь, это Вера,- сказал Отто.- Моя мама нашла ее на гря-
дочке...
- Правда, правда,- подтвердила его молоденькая жена.- Тетя Наташа
приметила меня, когда я в десятый класс пошла. И в поле на работе она
гостинцы мне разные давала...
- Это мама моя,- загремел Отто.- Слушаем, рассказывай дальше!
Она продолжала:
- "Вот приедет мой сын в отпуск, сразу возьмем тебя замуж!" Ну, и
пошло. Отто и раньше приезжал, но я с ним не знакомилась. А тут он
приехал на попутке ночью. Тетя Наташа взяла его за руку - и к нам.
Разбудила всех, велела, чтоб на стол готовили. Сели мы с Отто рядом,
познакомились, понравились друг другу - и наутро в сельсовет, регист-
рироваться... Вот третий год пошел...
Да, казачки такие!
Вдруг вбегает небезызвестная девушка-мальчик и садится к Ионасу на
колени.
- Пленка в машине, банку для цветов водой наполнила, все о'кей! н
отчиталась она.
Ионас был невозмутим, как будто к нему на колени уселся кот. Другие
не обратили внимания, а я чуть сознание не потеряла. У них тут своя
жизнь. Они помоложе меня, и национальность другая. Она хорошенькая...
Как могла, взяла себя в руки, но чаю выпить не смогла - перехватило
горло. Вспомнила давнее-давнее мамино рассуждение: крупные мужики
всегда тянутся к маленьким женщинам; вспомнила Сакуна - главного ре-
дактора нашей газеты "Горячий ключ" и его жену. Высокий он был, краси-
вый, а жена - маленькая блондинка. Мама любила все красивое, восхити-
лась им и выразила свое восхищение статейкой о колхозных достижениях.
Послала меня к ним домой, чтоб я отдала заметку Сакуну лично в руки. Я
разинула рот. "Откуда он взялся, такой большой и красивый?" - удиви-
лась, хоть мне было всего девять лет.
На что я претендую? У меня семья, а эта маленькая женщина подходит
ему как раз по закону природы... Ионас встал и вышел. А на пороге по-
является мальчик с букетом цветов, за ним его мама. Я обрадовалась:
Маргарита! У нас с нею была "закулисная дружба". Мы часто ездили вмес-
те выступать.
- Вот тебе твоя Мордюкова! - воскликнула она.
Все засмеялись.
- Представляете, такой националист,- это Маргарита о своем сыне,-
смотрит только американские фильмы и эстонские, но если Мордюкова н
бросает все!
Я взяла букет, поцеловала мальчика.
- Здравствуй, Скайдрида,- поприветствовала моя подружка "помощницу"
Иоанаса,- как живешь?.. Слушай, поедем ко мне,- обратилась она ко
мне.- Поболтаем, коньячку выпьем.
- Ты как с неба свалилась. Благодарю Бога! - обрадовалась я.
Входит Ионас с разными бумагами.
- О, мадам! Сколько лет, сколько зим!
- Ионас, дорогой, завези нас с Нонной на ночевку к моей маме!
Он поднял бровь: дескать, вмешиваетесь в программу,- но сдержался.
Расстегнул пуговицу пиджака и не дрогнув застыл: внезапно Скайдрида
прыгнула на его спину, обняла за шею. Он сказал сухо: "Осторожнее н
пиджак помнешь". И вышел, неся на спине свое сокровище.
- У нее латышское имя? - спросила я у Маргариты. А, впрочем, какая
разница?
- Тут, Нонночка, как и у вас, неразбериха: и женятся, и работают, и
дружат скопом латыши, русские, эстонцы.
Вернулась Скайдрида. Покосившись на выпивку, предложила:
- Давайте выпьем. За тебя, Нонна, ты женщина у-ух! Ты такая... Од-
ним словом, русская женщина.
- "Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет"? Некрасова зна-
ешь? - спрашиваю.
- Не знаю, но сказано точно. Давайте выпьем за русскую женщину!
Но меня уже понесло.
- Знаешь русских?.. И то, что русские - оккупанты, тоже хорошо зна-
ешь?
- А это - прежде всего! - полоснула она наотмашь.
Боковым зрением я увидела входящего Ионаса.
- Запомни: пацаны наши не хотели умирать на чужбине. К маме им хо-
телось, домой хотелось, на родину рвались... Но пуля сразила русского
парня здесь, не объяснив, почему здесь и за что! Ты не хотела бы уме-
реть в России, а он не хотел в Эстонии...
- Я латышка,- растерянно пролепетала она.
- Не важно! Принесла ли ты хоть раз цветок на могилу русского пар-
ня? Забудете, затопчете, предадите забвению могилы тех, кто вас от фа-
шистов спас,- Бог вас накажет...
Я опустила лицо, чтоб не видели слез...
Попрощались с Отто и его женой Верой. Договорились встретиться в
Таллинне. Мальчик сел рядом с Ионасом, а мы с Маргаритой - сзади.
Вот и остановка - небольшой дом с крыльцом. Мы с подружкой и ее сы-
ном вышли. Ионас нажал на газ.
Мама Маргариты приняла меня очень хорошо.
- Она гостям рада и любит русское кино. Проходи, будь как дома.
Мне отвели отдельную комнату, я наконец легла, и тут же нахлынули
мысли об Ионасе. Ни к чему это... Распустилась. Увлеклась... Поставила
себе на грудь командировочный приемничек "Селга", тихо плачу, проща-
юсь. Больно. Очень больно...
"Ноктюрн",- объявляет голос. Красиво играет квартет. Сердце заби-
лось, да так сильно, что я села. Пошарила глазами по неосвещенной ком-
нате, по колышущимся веткам за окном и пошла к окну... Ты здесь!.. Под
окном "наша" машина. Вгляделась, увидела: дверцы распахнуты, кое-где
белеют кусочки простыни, свесился плед... Спишь, рыцарь мой? А я лью
теплые слезы... Как я люблю тебя!.. И тебя, твою силу и красоту, и
Прибалтику... Тихо, сладко, хорошо - пусть хоть на миг.
Легла в постель, но уснула лишь под утро. Как только услышала стук
в дверь, сразу догадалась, что это он, Ионас.
- Викторовна! Кофе на столе...
- Сейчас, сейчас! - Я схватила косметичку, одежду и, пряча лицо,
рванула в ванную... Облилась хорошенько, навела легкий марафет и выш-
ла. Маргарита подмигнула мне и фальшиво удивилась:
- Представляешь? Ночевал под окнами!
- Знаю! - ответила я и слегка прикоснулась губами к его щеке, как
будто впереди были не сутки, а вечность.
Мы с Ионасом словно переболели каким-то недугом, тяжело молчали, не
разговаривали. Поблагодарили за угощение, попрощались, Ионас пошел к
машине. Ах, дорога, ах, лето, ах, несчастье! Мы как бы уговорились, не
уговариваясь. Все ясно.
Большую часть пути ехали молча, иногда говорили о незначительном.
Маргарита рассказала мне о трагедии в личной жизни Ионаса. Полюбил мо-
лоденькую еврейку, родился сын. Жили счастливо. Захотелось ей в Амери-
ку - он ни в какую! Хуторские не уезжают. Страдал. Потом пришел в се-
бя...
Вот и Таллинн...
Председатель общества "Знание" и Скайдрида в синих джинсах и желтой
водолазке поджидают нас у гостиницы "Таллинн". Свободных мест в ней
никогда нет и не будет. Тут же отправились во Дворец культуры.
Все пошло по накату: в актерской комнате чай, кофе, сладости, цве-
ты. Я стала листать увесистый альбом с фотографиями гостей города,
знаменитых артистов, и автографами на память. Кого там только не бы-
ло!.. Сколько знакомых, родных лиц из разных республик...
Вышла на сцену. Зал битком. Актеры любят выступать на этой сцене н
всегда аншлаг. Я вдохновилась... Овация. Повалили желающие получить
автограф. Ионас сдерживал напор. Похвалы, цветы, рассуждения о кино...
Как обычно.
Потом Ионас и Скайдрида повезли меня в гостиницу. Ионас внес в но-
мер все мои вещи, вплоть до коробки с пленкой. Прежде она у него была
постоянно в багажнике. Сердце забилось так сильно, что я услышала его.
- Я вернусь через семь минут,- сказал он и поспешил догнать свою
подружку.
Значит, он придет ко мне?.. На ночь... Как это?.. Останется у ме-
ня... Ополоснулась под душем так, чтоб не капнуть на лицо,- пусть буду
в легком гриме. Надела крепдешиновое платье в цветочек и лаковые туф-
ли. Не успела закончить сборы, как в белой, как снег, рубашке и с
влажными волосами встал в дверях "мой" красавец.
- Мы едем на корабль,- сообщил он.
И машина, смотрю, блестит, как мои туфли.
Приезжаем на берег. У причала стоит небольшой корабль с ярко осве-
щенными иллюминаторами. Гремит музыка. Ионас берет меня под руку, и мы
входим в уютный зал. За столиками молодежь. Некоторые сидят на коленях
друг у друга. Курят, смеются...
Ионас усадил меня за двухместный столик, а сам направился к буфету.
Заставил стол и сел. Разлил по фужерам грузинское вино и, не глядя на
меня, сказал:
- У тебя увлажнились глаза, и ты стала еще красивее.
Я едва сдержала слезы.
- Когда я жила на Кубани,- сказала я,- на танцы к нам приходили мо-
рячки. Меня никогда не приглашали: в ходу были пухленькие с кудряшками
девочки. А вот когда мы вечерами крали яблоки в чужих садах или расс-
казывали что-нибудь, шутили, тут уж я занимала первое место - мальчики
все были мои.
- Там был и я. Просто ты меня не заметила...
Мы чокнулись, выпили прекрасного вина "Хванчкара".
Вдруг сзади к Ионасу подошла Скайдрида и прикрыла ему ладонями гла-
за.
- Вот вы, оказывается, где! - торжествующе сказала она.
Ионас встал, усадил ее на свой стул и пошел за другим. Принес стул
для себя, присел. Они заговорили вполголоса по-эстонски. Потом подня-
лись и быстро пошли к выходу. Внезапно Ионас вернулся и приказал мне:
- Не шевелись! Я отвезу ее, она живет в глухом переулке. Не шеве-
лись! Я мигом туда и обратно.
Ей хорошо - она такая маленькая, беззащитная. Таких всегда спешат
полюбить, спасти, сберечь... А я как на броневике. В меня кидают буке-
тами цветов, аплодируют, порою обожают... Пора! Пора бежать от этих
красавцев, от этих прибалтов с невестами!..
Позвала официанта, расплатилась, схватила такси - и была такова. В
номере, не зажигая света, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. Я
увидела Москву, дом и алюминиевый двухлитровый бидон... "Ионас, Ионас,
я никогда не забуду тебя, всегда буду любить тебя, мужчина мой..."
Вдруг опомнилась, поняв, что больше видеть его нельзя,- выяснения и
упреки не пристали незабываемой сказке. Зажгла свет. О ужас! Лицо
красное, буграми. Верхняя губа раздулась, ноздри тоже... Подставила
лицо под холодную струю. Посмотрелась в зеркало - никакого воздейс-
твия... Надо бежать отсюда. Не хватало еще ему застать меня в таком
виде! Быстрее на улицу, смешаться с толпой!
Распахнула дверь и увидела немигающие глаза Ионаса, застывшего нап-
ротив, на краешке кресла...
БАСМАЧ
Абхазия. Сижу на балконе актерского Дома творчества "Пицунда" и
