Или "Собака на сене". Может быть, это не просто сено, может быть, это
травка, маки, конопля... Или давайте подумаем, сделаем оперетту про бом-
жей...
Я, повторяю, мог многое бы здесь сказать. Но мне не хочется прилюдно
клясться вам в любви. Личные отношения мы выясним за кулисами. Что каса-
ется сегодняшнего праздника, то каким же может быть в нем мое участие?
Мне не хочется изменять себе и петь "аллилуйя!"
Я хочу только сказать в этот день, что вижу сегодня перед собой чело-
века, который обладает ясным взглядом, острым слухом, крепким рукопожа-
тием, четкими принципами и планами на будущее. В этом смысле вы совер-
шенно не изменились со времени последнего юбилея.
А значит, гарантия того, что вы - в движении! Что совсем уже похоже
на счастье, дорогой Ян Борисыч! Дай вам Бог!
Валерий! По случаю 50-летия Хаита (март-89)
Мой дорогой Валерий!
Во-первых, ничего страшного.
Во-вторых, ничего хорошего.
В-третьих, все будет еще хуже.
Тем не менее излишне себя приободрять, подбадривать и вселять бод-
рость. Ибо ты можешь взбодриться сам: надо посмотреть вокруг, увидеть,
что творится, и понять, что на этом фоне твоя сегодняшняя скорбь - тьфу!
Подумаешь, пошла одиннадцатая пятилетка. Вспомни, сколько мы все их уже
имели. И с каким результатом. И сравни их со своими личными результата-
ми.
Ты не построил магистраль.
Не повернул русла рек.
Ты не назвал своими именем, фамилией и отчеством городов, сухогрузов
и мукомольных комбинатов.
Ты не уехал. Оставшиеся смогли это оценить.
Ты не воровал: тебе было нечего.
Ты не то чтобы вовсе не лгал - но ты делал это умеренно, лично я был
свидетелем лишь одной твоей лжи: жене из телефонной будки. Но та ложь
только высветила твою приверженность правде высшего порядка, то есть на-
шей дружбе. И дружбе как таковой.
Поэтому к сегодняшнему дню у тебя еще сохранились старые друзья. И не
пропали шансы на что-то новенькое. Ты прошел мимо еще одной яркой воз-
можности: ты не спился.
И не потерял своего основного мужского достоинства - умения разделить
любое количество выпивки на любое число пьющих. Что, в свою очередь,
есть проявление важнейшего качества: чувства ритма. А это уже причаст-
ность если не к музыке сфер, то по крайней мере к поэзии жизни.
Чуть не забыл: ты еще не стал лауреатом премии Ленинского комсомола.
Ты, слава Богу, еще многого не сделал.
И, надеюсь, еще много лет не станешь делать этого. В этой связи я же-
лаю нам обоим здоровья.
А других претензий у меня к тебе нет.
Обнимаю тебя, мой дорогой.
Что же касается сегодняшнего дня, конечно, тяжело. Но, в целом, и ни-
чего страшного.
Как визит к зубному врачу. Немного помучился, а через два часа уже
опять можно нормально есть.
Поэтому обнимаю еще раз.
Не последний!..
Нина! признание в любви Нине Руслановой-89
Признание в любви - вещь наркотическая. Затягивает моментально. Глав-
ное - начать.
Я решаюсь:
- Нина!
Так будет лучше всего.
"Уважаемая Нина" - пресно и стерто. Что, однако же, не значит, что я
не уважаю тебя. Вот спроси меня: "Ты меня уважаешь?", и я скажу: "Я тебя
жутко уважаю, Нина!"
"Дорогая Нина!" - еще хуже. Похоже на письмо из редакции молодежной
газеты. Так можно обратиться к любой из Нин. А ты - единственная.
Я бы желал написать "Любимая!", но честь дамы... но сплетни... тем
более, вдруг их не будет!.. Впрочем, пусть они застрелятся.
Итак, Нина!
Уважаемая, дорогая и любимая!
Помнишь ли ты, когда именно начался наш роман?
Когда ты стрельнула мне в самое сердце?
"Короткие встречи"? "Лапшин"? "Знак беды"?
Или когда мы - втроем, чтобы не было сплетен! сидели у меня на кухне
и говорили о высоком, для чего все-таки открыли ту бутылку, и наша бесе-
да еще более одушевилась, и ты сказала мне всю правду про этих гадов-ре-
жиссеров, и тем более про операторов, и особенно про художников, и, ко-
нечно, про композиторов, хоть бы они нормальную музыку писали.
Или по телевизору, когда тот тип брал у тебя интервью, а ты все время
с ним не совпадала - не соглашалась, не отрицала, а отвечала так, как
играешь - перпендикулярно.
Этот твой перпендикуляр летит всегда вроде бы как Бог на душу поло-
жит. Но при этом всегда попадает в нужную точку. В яблочко. То есть пря-
мо в мое сердце, Нина!
И откуда у тебя эта дивная сипотца?
Но лучше всего ты умеешь хохотать!
Но еще лучше - тосковать.
Но еще лучше - возмущаться. Тут тебе нет равных в нашем кино. А рав-
ных нашему кино - нету.
Но особенно я люблю тебя, когда в очках, когда ты похожа на училку
младших классов; эта училка сказала мне, когда я в младшем классе учил-
ся: "А ну, положь этот яблок!"
Так и сказала.
Нина! Друг мой, товарищ и брат!
Критики все про тебя напишут, разложат, обоснуют и объяснят природу,
которую нельзя объяснить. Они проведут параллели, употребят слова "про-
никновенно", "духовность", а самые обученные скажут еще о "нутряном".
Это свой "яблок" они грызут честно.
Пусть разбираются, а я тебе скажу главное.
Что-то ты давно не звонишь! Только честно, Нина: у тебя что, кроме
меня, кто-то есть? Учти: любят тебя миллионы, но я ближе живу.
Если бы я только мог написать что-то достойное тебя! Но - невозможно.
Это означало бы, что я достиг неслыханного совершенства. Разве только
запустить программу "Каждому пишущему - отдельное место среди классиков
к 2000-му году". Но что-то в этих программах есть кладбищенское...
- Лучше - о любви!
Нина! Я люблю тебя всей смелостью человека, женатого на другой ар-
тистке. Впрочем, недавно ей тоже один сценарист печатно признался в люб-
ви. Тонкий ход! Они думали, что, если публично, так никто ничего не за-
метит.
Ах, Нина! Как же гениально ты угадала свою фамилию!
Кстати, Грибоедов тоже любил Нину. Недаром я всегда чувствовал в себе
что-то от классика.
А в общем, если о настоящей любви, то ты, Нина, конечно же, народная
артистка. Я не о звании - его дадут. Или дадут другим. Дело не в этом. А
в том, что раз народная - значит, и моя. Но если моя - при чем здесь ос-
тальной народ?
По-моему, изящное рассуждение.
Я люблю тебя, Нина Русланова. Будь бдительна.
Звони чаще!
З. Е. Гердту - 75 (октябрь-91)
Чтобы вести разговор о Гердте, надо найти адекватный масштаб.
Иоганн Гете сказал: "Самое ужасное - это наличие воображения при от-
сутствии вкуса". Видимо, Гете давал перспективную формулу развитого со-
циализма. И Гердт тут ни при чем. С Гердтом главное - подобрать масштаб.
Антон Павлович Чехов сказал: "Лев Николаевич, такое чувство, что вы
сами когда-то были лошадью". Он имел в виду рассказ про Холстомера, ко-
торый написал Толстой, о чем в этой демократической аудитории не все мо-
гут знать.
Я в этом смысле чувствовал себя практически Чеховым, когда в юные го-
ды смотрел фильм про нелегкую жизнь тюленей или пингвинов, где в конце
шли титры: "Текст читает Зиновий Гердт".
Это была величайшая ложь. Ибо Гердт, как и Толстой, не писал и не чи-
тал текст. Гердт лично сам был мудрым, много пережившим тюленем и видав-
шим виды пингвином. И остальные пингвины и тюлени полностью ему доверяли
и считали своим.
Гердта считают своим вообще все, у кого есть вкус. Поэтому даже
странно, что здесь сегодня так много народа. Однажды в моей любимой
Одессе мне довелось идти рядом с Зиновием Ефимовичем Гердтом по улице.
Двое одесситов увидели его.
Первый сказал:
- Ты смотри! Гердт приехал!
Второй удивился:
- А он что, уезжал?
Они там тоже считают его своим, но это уже вопрос не их вкуса, а во-
ображения.
Вообще, присутствие Гердта - знак качества любой тусовки.
"- Ты вчера был? - Был. - Ну как? - Нормально. Зяма был..."
Действительно, если он был - нормально. Это для нас нормально, мы
привыкли, мы считаем нормой, что между нами живет, трудится, тусуется и
составляет часть этого пейзажа Зиновий Ефимович Гердт. Это же нормально,
что вот он! Вот же он стоит, скрестив руки на груди, вот он идет, эле-
гантный, как флейта, прихрамывая, как Байрон, хотя лучше знает поэзию.
Гердт обладает всеми признаками истинного глубокого художника. Он
пьющ, курящ и любящ женщин. И что особенно важно для истинного художни-
ка, они его тоже пьющ и курящ...
Но главное - и серьезно - не в этом. Главное качество Гердта: он -
гений интонации.
И не надо путать это с тембром. Тембр - свойство голоса. Интонация -
суть личности. Именно интонация сообщает Гердту изящество выше кошачьего
и убедительность, равную формуле "Товар - деньги - товар".
Это гений интонации. Поэтому если Зиновий Ефимович Гердт предлагает
вам идти к вашей матери, то у вас нет никаких колебаний. Вы чувствуете:
надо идти.
Абсолютная интонация означает абсолютный слух. Поэтому при нем всегда
неудобно рассказывать. Во-первых, он это знает. Во-вторых, рассказал бы
лучше, но у него хватает мудрости не говорить ерунды.
Поэтому я не стану говорить о его ролях, о кино, театре, об этом ве-
ликом концерте... Все это соратники по искусству еще могут пережить. Че-
го не могут простить соратники, это когда кто-то рядом становится при
жизни эпосом.
"Однажды Светлов...", "Однажды Олеша...", "Как-то раз Раневская..."
Так вот, существует уже новый эпос Гердтиана. "Однажды Зяма..." Ну ко-
нечно, конечно, Зиновий Ефимович. Но в эпосе вы, Зиновий Ефимович, "Зя-
ма". Одна баллада из этого эпоса. Ее, возможно, все знают, но не могу
отказать себе в удовольствии.
Так вот, однажды Зяма выпил в гостях. То есть выпил не однажды, но
однажды он выпил и возвращался домой на машине. С женой. Так гласит ле-
генда, что с женой он возвращался на машине якобы домой. Причем машина
была японская с правым рулем. Это сейчас их полно, а тогда это была чуть
не первая в Москве с правым рулем, их толком еще и гаишники не видали.
И вот как раз их почему-то останавливает гаишник. Видимо, ему понра-
вилась траектория движения машины. Останавливает и столбенеет, потому
что за рулем сидит Зяма, но руля нет!
И Зяма, видя это дикое изумление, со своей вкуснейшей коньячной инто-
нацией говорит:
- Да это херня. Когда я выпью, я всегда отдаю руль жене...
Если бы это сказал кто-нибудь другой, он бы вошел не в эпос, а в дру-
гое место.
Это и есть - гений интонации. Вообще, если вдуматься, интонация - это
именно сочетание воображения и вкуса, и если вы присмотритесь внима-
тельно, вы поймете, в чем уникальность Гердта. Он сочетает несочетаемое.
Потому что Гердт - интеллигентный жизнелюб.
Последним, кто сочетал эти два качества в нашей стране, был Хрущев. А
поэзию, повторяю, Гердт знает даже лучше.
Любимые стихи Гердта подтверждают все, мною сказанное. Они начинаются
строчкой: "Я на мир взираю из-под столика..." Это выдает подлинный вкус
и искреннее чувство.
Зиновий Ефимович! Зямочка Ефимович Гердт! Ваш юбилей - не причина
собраться здесь. В лучшем случае - повод. А причина - вы замечательный.
Мы вас... Впрочем, не буду мыкать. Я - лично я - вас люблю. Жена - и моя
и ваша - вас любит. Будьте поэтому здоровы, чаще зовите в гости. Чтоб
можно было сказать людям: "Однажды Зяма звонит мне и говорит..."
И неважно - что. Главное - интонация. Сейчас лучше пойду и вас поце-
лую!
Тридцать лет и одно дело (15.04.95.)
Саша Масляков есть явление чрезвычайное на нашем голубом экране. Ко-
торый сам тоже, конечно, есть явление ненормальное, но сейчас не об
этом.
Саша Масляков именно уникален. И не только потому что он тридцать лет
просидел на одном и том же месте. В конце концов, бывает и пожизненное
заключение.
Саша уникален не только потому, что за эти годы он абсолютно не изме-
нился внешне. Так не измениться внешне за эти тридцать лет во всей стра-
не удалось еще только Ленину, но Саша обошелся бюджету дешевле.
