бург приедем - хаш делать будем. Гансик, дорогой, попрощайся. Скажи, ау-
фидерзеен, дядя Султан. Скажи, гуманитарный помощь тебе пришлем - с род-
ной земли на родину...
Утечка мозгов. Утечка рук, утечка сердец... Вслед всхлипы: "Пусть ка-
тятся!", вслед стоны: "У, счастливые!..", вслед бормотанье: "Багаж...
билеты... таможня..."
- Следующий! Куда собралась, мамаша?
- Куда? Никуда!
- А чего ж стоишь?
- А я знала? Все стоят, я встала, все отмечались, я отмечалась.
- Следующий! Почему...
- Потому! Потому что все прогнило! Хватит терпеть! Хочу бороться про-
тив этого кошмара!
- Так тем более, куда ж ты? Иди борись!
- Нет уж, дудки! Я - другим путем. Я, как Ленин, я из Женевы начну...
...И вслед плевали, и первый отдел ногами топал, и собрание было еди-
ногласно...
И вот - вперед, время! Вот уже можно официально - из загона. Спасибо
за закон! Вовремя. Молодцы!
"Посадка на рейс Аэрофлота..."
"Следующий!.. Следующий!.. Следующий!.."
Кровотечение из страны.
23.06.91.
География
Судьба - понятие географическое.
Родился бы выше и левее - и звали бы не Миша, а Матти Хрюккинен, и
был бы белобрысый, толстый, пьющий, и бензоколонка источала бы запах пи-
рожных.
Родись ниже и правее - и был бы не Миша, а Мжабалсан, остроглазый,
кривоногий, пьющий, и выгнали бы в шею из юрты начальника, потому что
начальник не любит, когда пахнет не от нет.
Или вообще - левее и ниже. Там вообще не Миша там Марио, загорелый,
курчавый, пьющий, полузащитник, тенор, любимец мафии, с надписью на мо-
гиле: "Марио от безутешной жены Джулии".
Судьба от географии, а география - как получится. И получилось, что
не ниже не выше, и не правее, а именно здесь - в центре. Ибо где мы, там
центр. И действует у нас именно наша география: север сверху, восток
справа, запад - там, куда плевали. Ну, в целом, конечно, недоплевывали,
но направление угадывали: Европа там, Америка... Но как-то незаметно па-
радоксы пошли. Как-то по-тихому Япония вдруг стала - Запад, а она же
справа и чуть ниже! Потом Корея с Сингапуром. Теперь турки - тоже Запад,
хотя эти вообще уже под брюхом... И поляки, и братушки болгарские - и те
Запад. Короче: Запад окружил нас со всех сторон! На Востоке остались мы
и раздраженная нами Куба.
И многие тут же набросились на партию - якобы это все из-за них. Ос-
тавьте, не надо их трогать, они сейчас в таком состоянии... Не из-за них
оторвались от всеобщего Запада, а по особенностям самой географии. Очень
уж большая территория. Из-за наших расстояний до нас все слишком долго
доходит. Отсюда трудности взаимопонимания с остальным миром.
Вот они там удивляются:
- На хрена вам столько танков?
Мы отвечаем:
- А сколько?!
Они говорят:
- А зачем вы умных людей - в психушки?
Мы говорим:
- А куда?
Они нам соболезнуют:
- Как же вы без собственности живете?
Мы их утешаем:
- А мы и не живем!
Так и бормотали, пока наконец через просторы наши и до нас не дошло.
Теперь сами друг друга за грудки: "Зачем умных сажали!", "Как же мы без
собственности?"
Депутаты на генералов наскакивают:
- Зачем столько танков наделали?
Генералы орут:
- Мы наделали, сколько вы наголосовали!..
Эх, география наша! Эти там, которые мелкие, густонаселенные, иззави-
довались: "Какая территория! Сколько возможностей!" Наивно. По нашей ге-
ографии так: чем больше территория, тем больше возможностей для неприят-
ностей. Поэтому все время там - одно, тут другое плюс повсеместно тре-
вожное ожидание: вдруг опять урожай?
Которые не разбираются в географии, конечно, опять на партию. Кричат:
"Куда вы нас завели?" А те отвечают: "А чего ж вы шли, если такие ум-
ные?!"
Для тупых повторяю: не в них дело! Климат, рельеф, осадки - вот что
влияло на организмы поколений и сместило наши мозжечки относительно зем-
ной оси.
Побочный эффект: мы понимаем то, чего никто в мире больше не понима-
ет. Сидит в телевизоре заместитель или там заседатель, и при нем коррес-
пондент, и задушевно общаются. Этот, с микрофоном, говорит:
- Насчет остального нашим зрителям уже все ясно, но вот тут товарищ
Семенюк из Краснодара интересуется: яиц-то почему нет? Он нам буквально
так и пишет: "Ну уж яиц-то?"
А заседатель:
- Действительно. Этот вопрос по яйцу вы ставите правильно. У нас сей-
час как раз создана комиссия по яйцу (они там так и говорят: "по яйцу",
видимо, по одному), и вот она уже разобралась, что в этом году яйца даже
на четыре десятых продукта больше!
А этот ему:
- Так товарищ Семенюк понимает, что больше. Но его интересует - где?
А тот ему:
- Это вы правильно ставите вопрос...
При другой географии такой разговор вне больничных стен был бы невоз-
можен. А мы исхитряемся понимать...
Конечно, многие уже от этой уникальной географии изнурены. Многие уже
ерзают, пихаются локтями и желают выскочить в систему нормальных геогра-
фических координат. Но уже по первым рывкам и телодвижениям ясно, что,
пока начнем по одному отсоединяться, угробим друг друга окончательно.
Есть другой выход: надо всем куда-нибудь присоединиться. Лично я
предлагаю Англию. Конечно, англичан жалко... Они к такой радости пока не
готовы. Тогда промежуточный вариант. Забрать у них на время Тэтчер нашу
любимую. Это и раньше предлагали, но раньше она была занята, а теперь и
мы уже дошли. Стране нужен все-таки хоть один толковый специалист с вре-
менной пропиской. Тем более она все время повторяет: ей нравится рабо-
тать с Михаилом Сергеевичем. И он подтверждал: у них контакт...
...А вообще у меня еще много разнообразных географических соображе-
ний. Но о них - в другой раз. Если, разумеется, она, география наша,
позволит нам еще встретиться в той же точке наших пространств...
14.07.91.
Товарищ, верь!
Еды нет - плевать. Худые дольше живут.
Тряпок нет - черт с ними. Замотался в газету - пошел.
Денег нет - взял бумагу, нарисовал голову, написал: "Сто" или "Тыща".
Те же деньги.
Ерунда все. Главная катастрофа - нету веры. Никто ни во что.
В Бога не верим. В загробную жизнь не верим. Вера в победу коммуниз-
ма, раньше навевавшая отдельные сомнения, теперь вызывает общий истери-
ческий хохот. Некоторые стараются верить в пришельцев, но тоже... Если
они есть, то зачем упорно шляются по каким-то закоулкам? Почему не при-
будут официально в центр и не объявят: все, базар окончен, хозяева при-
летели... А то все какие-то сомнительные свидетельства. К чумному пенси-
онеру Крюкову прилетел НЛО, проник на кухню, сожрал все из холодильника
и улетел. Контакт с Крюковым установлен, но продуктов уже нет и веры нет
- ни Крюкову, ни НЛО... Я вообще думаю, это никакие не пришельцы, а на-
ши, которые пытаются улететь...
Нету веры. И это еще полбеды. Ибо полного недоверия тоже нет. Вместо
этого - уникальный гибрид: население живет в постоянном предчувствии об-
мана, помноженном на пугливую надежду: "Вдруг не обманут?", деленную на
опыт, что обманут обязательно.
То есть вдохновляющая идея такая: "Хуже не будет, потому что хуже не-
куда".
Но жизнь каждый раз учит: есть куда.
Так и живем: веры никакой, а надежда - как ни странно. Хотя если вера
без надежды - почти любовь, то надежда без веры - почти шизофрения.
Вообще главный симптом всей этой перестройки: бурный понос эмоций при
полном запоре логики.
- Ваше отношение к частной собственности?
- За!
- А к частникам?
- Убивать их надо!!!
В мозгах - сумерки, в сердцах - туман, ориентиры плывут и плавятся.
Одни тащат налево, другие - направо, и те и другие уверяют, что это -
вперед. А из-за спины доносится утробное завывание: это уцепившийся за
корягу бывший авангард долдонит, что он - единственный выразитель инте-
ресов массы.
А масса, может, и поверила бы, но дико раздражена, что сама уже не
понимает своих интересов.
- Вы за конституцию?
- Ну!
- А указ президента одобряете?
- Ну!
- Так вы же за конституцию!
- Ну!
- Так как же?
- А вот счас как дам!..
Что интересно: чем хуже с верой, тем лучше с воровством.
Что еще интереснее: кто бы ни вел нас к царству справедливости, по
дороге непременно хапнет! Ну уж этот-то, думаешь, идеалист. Нет, и этот
хапнул, и именно с идейной подкладкой.
Вопрос: Тут у нас просочилось, что вы себе устроили дачу, а еще четы-
ре у вас уже есть. Правда ли это?
Ответ: Неправда! Неправда! Неправда!
Из ответа народ понимает: значит, не четыре, а пять...
...Никто - ни во что. Никто - никому. На что опереться-то? Должно же
быть что-то незыблемое!
- Демократам доверяете?
- Ни на грош!
- Значит - за диктатуру?
- Я что, псих?
- Значит, чтобы все оставалось как сейчас?
- Не дай Бог!
- Так какой же выход?
- У меня бутылка есть.
- Не может быть!
- На, гляди!
- Все равно не верю!
- На, хлебни!..
Хлебнул - не поверил, повторил - заколебался. Еще повторил - проснул-
ся: голова горит, руки дрожат, вокруг все свои - синие фуражки, белые
халаты.
Тогда поверил: значит, точно. Значит, без обмана. Значит, есть еще
правда на земле. Есть еще пока!..
28.07.91.
"Где, где..."
Среди перемен и достижений особенно заметны крупные.
Если, конечно, приглядеться.
Идешь пешком по Горько... тьфу, по Тверской - видишь перемены. Бук-
вально на протяжении одного троллейбусного перегона.
Идешь и думаешь о высоком. Ну, то есть, что, конечно, громадная инф-
ляция. Конечно, крупнейший мордобой. Конечно, еще эти были, ну
Г...К...Ч... Черт бы их подрал!.. Это все крупно. Эпохальные вещи.
Но, конечно, заметны и мелочи. Ну, там отсутствие ацидофилина. Или
там батареек. Или вот еще пропали понятия чести и греха. То есть, их уже
давно не было, но сейчас даже и не вспоминается, что не было. Не вспоми-
нается даже, чего не было. Сейчас никто и не спрашивает: "Совесть у вас
есть?" Или там: "У вас честь существует?" Подразумевается - нету, не су-
ществует.
Стыд, сказал Толстой (а может, и не Толстой), - это гнев, обращенный
внутрь.
Нет дураков обращать внутрь.
Ни лично, ни общественно.
Какая еще столица потерпела бы в центре себя такой дом? Ну, который
стоит после пожара, как после бомбежки? В самом центре центра?
Это когда же был-то этот пожар? Уже и не вспомнить. Сколько стояло
крика, визга, прочувствованных всхлипов, призывов скинуться, собраться и
сейчас же, сию минуту воссоздать из пепла очаг этой, как ее... духовнос-
ти!..
Ну и где это все?
Нет чести, и нет греха, и нет понятия, что их нету.
А есть заборище, грязь, срам, толчея и мат. Кафка сошел бы с ума и
вступил в союз писателей.
Тут - "Пицца Хат", там - "Эсте Лаудер". Напротив нескончаемое тор-
жество жующих булку "Макдоналдса".
Европа, понял! На которую таращатся удивленные глазницы окон этого
азиатского пожарища. Впрочем, Азия ни при чем. Азия тоже сверкает рекла-
мой "Голдстар". Тут же, на Горь... тьфу, на Тверской...
Но этот башенный кран! Что он там стоит? Эолова арфа.
Ветер свистит песню победы над понятием греха... И черт с ним. Есть
вопросы поважнее!
Что нам раньше нужно - экономический союз или, политическое сообщест-
во? Или сначала независимость, а потом суверенитет? Кто главнее - Вер-
ховный совет или президент? Кто все-таки прав - Попов? Или все-таки не
Попов?
Идешь - и думаешь о высоком.
Идешь по Горь... - о Господи, ну, Тверская, Тверская! - и думаешь о
высоком. Задрал голову, полюбовался этим домом - когда-то Актера - и
свалился в люк.
Пока падал, продолжал думать о высоком.
Упал, выкарабкался, отряхнулся, пошел дальше, забыв о чем думал. Дом
пожара позади - впереди дом Моссовета. Отсюда новые мысли, тоже высокие:
там Моссовет или уже мэрия? Или нет, мэрия - это же правительство Моск-
