Прыщ был уже в нескольких шагах от моего убежища, когда до меня вдруг
дошло, что далее торчать здесь мне совсем не светит. От этого типа можно
ожидать любой пакости, да и засвечивать себя в мои планы явно не входило.
Взяв ноги в руки, я мигом взлетел на второй этаж и затих. Прыщ тем временем
рванул дверь парадняка и проник в тамбур. На мою удачу, выше подниматься он
не стал.
Слышу -- зажурчало. Кряхтя и сопя, Прыщ делал свое мокрое дело. Делал
тщательно, не спеша, вдумчиво. А сделав, так же не спеша, вразвалочку
заковылял к своим плешивым сообщникам.
Время уже подходило к часу "Х". Чем ближе стрелки часов подбирались к
15.30, тем сильнее одолевал меня колотун. Спокойно, Василь Петрович,
нервишки свои держи в узде, все будет о'кей.
Однако, где же менты? Где, в конце концов, группа захвата в камуфляжных
спецовках? Пора бы им уже и объявиться.
Я прильнул к пыльному стеклу лестничной клетки, пытаясь обозреть
взглядом окружающую сберкассу местность. Но, увы, видимость была практически
на нуле. Тогда я спустился вниз, в тамбур, на свою исходную позицию. В нос
мне тут же шибануло вонью общественного сортира. Скорчив брезгливую рожу, я
бочком, чтобы не влезть в парящую лужу Прыщовой мочи, осторожно выглянул в
оконную амбразуру.
Гундос о чем-то шептался с сообщниками. Ага, последние инструкции
козлам своим дает. Те молча кивали, очевидно, соглашаясь с главарем. Потом
все трое одновременно отшвырнули докуренные до самого фильтра бычки и
решительно двинулись к объекту ограбления.
А ментов все не было. А вдруг они совсем не объявятся? Вдруг решили,
что все это розыгрыш? Что мне тогда делать? Самому, что ли, брать всю банду?
Я понятия не имел, что мне предпринять. Может, шум поднять? Народ, глядишь,
сбежится, повяжут супостатов. Да нет, что это я, какой народ! Как узнают про
налет, так и те, кто еще остался на улице, по норам попрячутся. Тот еще у
нас народец!
Гундос со товарищи давно уже были внутри. Что там происходило, я не
видел: большие оконные стекла сберкассы зеркально отражали уличный свет, и
вместо внутренностей помещения я видел лишь отражение моего парадняка да
чахлый кустарник возле него. Опять меня злость разобрала. Ну что это за
дерьмо такое, а? Саданул я с досады кулаком в обшарпанную стену, да малость
не рассчитал: кожу на костяшках пальцев содрал аж до крови. Это еще больше
меня завело. Ну все, думаю, кранты вам, уроды бритоголовые, была не была,
сам пойду на разборку.
И только было я собрался покинуть свой наблюдательный пункт и эдаким
Робин Гудом вломиться в сберкассу, как произошло два события, которые резко
изменили все мои планы.
Гляжу -- выплывают из сберкассы, затылок в затылок, трое моих орликов,
понурые какие-то, невеселые, а на запястьях -- е-мое! -- браслетики
стальные! А следом вываливают четверо квадратных типов в штатском, с пушками
в руках. Вот оно что, думаю, менты-то засаду им устроили! Там же, на месте
преступления, всех и повязали. Ловко, ничего не скажешь, а главное -- без
жертв, без пальбы, все тихо, мирно, полюбовно. Браво, господа оперативнички,
ведь можете, когда захотите!
Тут откуда ни возьмись воронков понаехало, штук десять зараз. Ментов
понавысыпало, как кур нерезаных, кто с автоматом, кто с мобильником, кто с
папироской. Все вокруг оцепили, зевак шуганули, чтоб под ногами не
мельтешили. Четвертого налетчика, того, что за рулем оставался, тоже
повязали -- он и пикнуть не успел, как его из тачки выволокли и в браслетики
упаковали.
Это что касается первого события. Зато второе было далеко не столь
приятное. Только я взялся было за дверную ручку, чтобы выбраться наконец на
волю, как слышу -- кто-то мне дышит в затылок. Я замер, боясь
пошевельнуться. Меж лопаток уперлось что-то твердое и нехорошее.
-- Не двигаться! -- рявкнул над ухом чей-то голос. -- Руки за спину!
Живо!
Я подчинился. А что мне еще оставалось делать, когда тебе в спину
стволом тычут? На руках тут же защелкнулись браслеты.
-- Вперед! -- скомандовал неизвестный.
Я боднул плечом дверь и выбрался из подъезда.
-- Шагай!
И я зашагал. Туда, где сгрудилась вся эта ментовская шатия-братия
вперемешку с задержанными горе-налетчиками.
-- Товарищ капитан, -- доложил мой конвоир какому-то типу в штатском.
-- Вот, задержал подозрительную личность. Уже больше часа в подъезде
ошивается, за объектом наблюдение ведет. Похоже, что один из них.
-- Да вы спятили! -- взорвался я. -- Не имею я к ним никакого
отношения! Я тут совершенно не при делах!
-- А в подъезде что делал? -- сурово спросил капитан.
-- Я что, не имею права в подъезде находиться? -- запальчиво ответил я.
Капитан скользнул по мне невидящим взглядом.
-- В машину его! -- распорядился он. -- Там разберемся.
Тем временем банду Гундоса под прицелом полудюжины автоматов
заталкивали в зарешеченный воронок. Последним шел Прыщ. Когда,
подталкиваемый автоматчиком, он уже наполовину влез в кузов, ему взбрело в
голову обернуться -- и наши взгляды пересеклись. Поначалу физиономия Прыща
выражала одно только удивление, но уже в следующий момент она исказилась от
ярости и ненависти. Похоже, он все понял.
-- Это он, он нас навел! -- завопил Прыщ злорадно. -- Он все
спланировал!
-- Так, разберемся, -- кивнул капитан.
-- Не поеду! -- заартачился я. -- Это поклеп! Меня подставили, я тут
совершенно не причем! Ничего общего с этими ублюдками я не имею и иметь не
желаю! Не поеду, и все тут!
Однако слушать меня было некому -- каждый был занят своим делом.
Пинками и затрещинами конвоир погнал меня к ментовозке, в которую только что
погрузили банду Гундоса. Я, разумеется, взъерепенился. Ехать в одном кузове
с этими уродами, да еще с браслетами на руках -- этого мне только не
хватало! Я упирался, как мог, но пользы это, ясное дело, не принесло.
Внезапно перед нами возник мент в погонах старшины. Лет ему было никак
не меньше пятидесяти; пожалуй, он был несколько староват для рядового
работника наших доблестных органов, леший их забодай.
-- Погоди, парень, -- остановил он моего конвоира, -- машина уже
битком. Надо сажать в другую.
-- В чем дело, Жиряхин? -- окликнул его издали капитан. -- Почему
препятствуете задержанию?
-- Товарищ капитан, в машине больше нет места, -- отрапортовал
старшина, вытянувшись во фрунт. -- Я могу отвезти его на своей, -- и он
кивнул в сторону стоявшего на отшибе воронка с решетками на окнах.
Капитан с пару секунд раздумывал, потом кивнул.
-- Давай, Жиряхин. Следом за нами поедешь.
-- Есть! -- отчеканил старшина; обернувшись ко мне, рявкнул грозно: --
В машину! Быстро! И чтоб без разговоров!
Ладно, думаю, хрен с тобой, сяду. Все-таки лучше, чем бок о бок с теми
бритоголовыми живорезами по колдобинам трястись. Чего доброго, пришьют еще
по дороге, это у них запросто. Как не верти, а прав капитан: там, на месте,
разберемся. В конце концов, я в этом деле ни ухом ни рылом. Мое дело
сторона, пущай разбираются. Хотя, надо признаться, влип я основательно. По
самые уши в дерьме увяз. Это уж точно.
Я подчинился и занял место в пустом кузове воронка. Дверь за мной тут
же захлопнулась -- я оказался в полнейшей темноте. Взревел мотор, ментовозка
дернулась и покатила меня навстречу моей растреклятой судьбе.
-==Глава восемнадцатая==-
Воронок остановился. Я прислушался: все было тихо. Это меня
насторожило. Куда, спрашивается, этот дьявол меня завез? Потом хлопнула
дверца кабины, и по снежному насту зашлепали неторопливые шаги старшины.
Через несколько секунд дверь моей темницы распахнулась.
-- Выходите! -- скомандовал Жиряхин.
Я кое-как выбрался из машины -- и остолбенел. Вокруг был лес. Самый
обыкновенный лес, с деревьями, оврагами, пустыми бутылками, ржавыми
консервными банками и чьими-то рваными сапогами.
-- Что это за шутки, старшина! -- возмутился я. -- Куда вы меня
привезли, черт возьми?
-- Отставить разговоры, задержанный! -- строго потребовал тот.
Я прикусил язык. Ну что я мог ему ответить, имея на запястьях стальные
браслеты?
А старшина Жиряхин тем временем совершал действия совершенно для меня
необъяснимые. Вынув из кабины внушительных размеров тюк, он раскатал его на
снегу. Тюком оказался большой брезентовый чехол. Старшина поднатужился и
ловко накинул его на ментовозку. Затем, обойдя ее со всех сторон, методично
расправил складки. Отойдя на несколько шагов назад, он оценивающим взглядом
окинул плоды своих трудов -- и, по-видимому, остался доволен.
То, что произошло следом, походило на бред обколовшегося наркомана.
Совершенно не обращая на мою персону внимания, Жиряхин ухватился руками за
какие-то тесемки, уперся сапогом в передний бампер, скрытый под брезентовым
чехлом, и стал тянуть веревку на себя. И вот тут-то случилось нечто
странное. Контуры машины под брезентом начали вдруг сжиматься, съеживаться,
уменьшаться в размерах -- и вот уже передо мной маячила не зачехленная
ментовозка, а обыкновенный, средних размеров мешок.
Ошалев от увиденного, я разинул рот и вылупил зенки. Что за чертовщина!
Если всему предыдущему я еще как-то смог найти объяснение, то теперь понял:
крыша у меня, точно, дала течь. Да еще какую! Тут, пожалуй, никакая Кащенка
уже не поможет.
Упаковав машину в мешок, Жиряхин принялся за меня. Первым делом он
молча расстегнул мои браслеты. Я машинально стал тереть затекшие запястья,
не спуская в то же время глаз со странного старшины. Не хватало еще, чтобы
он и меня в мешок упрятал! С этого типа станется, это я уже понял.
-- Вы свободны, Василий Петрович, -- сказал он и внезапно улыбнулся. --
Да не напрягайтесь вы так, сударь, расслабьтесь. Самое страшное уже позади.
За сегодняшний день со мной произошло столько всего разного, что я уже
устал удивляться, однако... откуда, леший его забодай, он узнал мое имя?!
И тут... О, черт! Да ведь это же Санта-Клаус собственной персоной! Тот
самый, из Занзибара! Ну точно, он, он и есть! А я, е-мое, его и не признал
поначалу-то! Да и мудрено его было признать в этом ментовском камуфляже, без
бороды, без усов, без обязательного дедморозовского тулупа. Ну и дела, скажу
я вам, творятся на белом свете!
-- Вижу, сударь, вы меня признали. -- Он хитро прищурился. -- Надо
заметить, немало вы мне доставили хлопот.
Я уперся смущенным взглядом в его дурацкий мешок. Почему-то мне стало
стыдно. Действительно, делов натворил я цельную кучу. А все, собственно,
почему? А потому, собственно, что всучил он мне свой идиотский подарочек, в
виде подписки на завтрашний "МК", а я, как дурак, клюнул на эту удочку,
поддался на провокацию -- ну и увяз во всем этом дерьме. Ха! хлопот я ему
доставил! А сколько он мне доставил, об этом он как-то не скумекал?
-- Позвольте! -- возразил я. -- Если бы не вы и ваша газетка...
-- Знаю, -- перебил он меня, -- все знаю. Полностью информирован о
ваших проделках. Однако такова специфика моего подарка, ничего тут не
поделаешь. Детям-то я дарю подарки попроще, знаете ли.
-- Выходит, вам все про меня известно?
-- Разумеется. И не только про вас. Я ведь все-таки чудеса творить
обучен.
Так, думаю. Обучены, значит, чудесам, герр Санта-Клаус? Отличненько.
Тогда почему, леший тебя забодай, ты не остановил тех бритоголовых ублюдков
еще до того, как они пошли на дело? А ведь мог бы, мог!
-- А зачем? -- проговорил он в ответ на мои мысли, пожимая плечами. --
Минимум вмешательства с нашей стороны. Так, небольшие направляющие усилия,
