тип не шел. Глуп, самонадеян, хвастлив... Да потом еще мы поднажали --
и он все рассказал. Причем все было именно так, как мы и предполагали.
Профессора Красницкого он, действительно, убил из ружья, которое ему
принес Бобров. И план убийства с начала до конца принадлежал тому же
Боброву, как, впрочем, и сама мысль убить Красницкого. Так что в этом
смысле Алфред Мартинес следствию ничего нового не сообщил, если не
считать, правда, одной незначительной детали, которая уже давно не
давала мне покоя. Мартинес подтвердил, что стрелял в тот момент, когда
прогремел гром. Метеосводка подтверждает, что двадцать седьмого июня,
действительно, была гроза. Но мне было непонятно следующее: как мог
Мартинес подойти к столу профессора и вырвать из его тетради два листа,
не оставив явных следов на полу? Ведь была гроза -- то есть грязь,
слякоть... А мы обнаружили только следы Храпова и твои.
Так вот, выяснилось, что гроза действительно была, вернее, только
начиналась, но дождя еще не было. Так иногда бывает -- гром гремит, а
дождя нет. Именно в этот момент и стрелял Мартинес, убив одновременно
двух зайцев (извини за каламбур): скрыл выстрел раскатом грома и не
оставил следов. В то время как Храпову не повезло: он стрелял в
абсолютной тишине и в очень грязной обуви. Ведь Храпов появился там уже
после грозы. Я думаю, это просто случайность, но она дала возможность
Боброву и Мартинесу свалить на Храпова ответственность за оба выстрела.
Посуди сам: в теле покойного найдены две пули, и обе выпущены из ружья
Храпова; на полу обнаружены следы -- и опять его (твои мы исключили),
причем Храпов сразу сознался, что стрелял именно он.
Расчет Боброва был прост. Если Храпов сознается в убийстве, то
наверняка следствие не будет докапываться до того, сколько раз он
стрелял -- один или два. Но в его расчет не входил ты, Максим. А ты
слышал только один выстрел... Впрочем, все это мелочи, которые
недостойны сейчас нашего внимания. Тебя наверняка волнует другое: кто
такие Бобров и Мартинес и что их связывало с несчастным профессором.
Следует отдать тебе должное, Максим: твоя версия с валютой оказалась
верной.
-- Да не было у меня никакой версии, -- ответил Чудаков, -- просто
это первое, что пришло мне в голову. Ведь Алфред Мартинес уже был,
по-моему, замешан в махинациях с валютой, вот я и подумал...
-- Правильно подумал, хотя и неправильно поступил. Теперь слушай.
Вот уже на протяжении шести-семи лет существует, вернее, существовала,
преступная группа из трех человек. Она занималась вывозом за границу
ценностей, являющихся достоянием нашего государства и вывозу не
подлежащих. В первую очередь, это иконы, но было много такого, чего
даже в музеях не увидишь. Товар доставал Бобров, он-то и был главарем
всей банды. Вот почему Мартинес тебя сразу раскусил, как только ты
спросил про Боброва. Мартинес-то думал, что ты прибыл от Роланда,
третьего участника их группы, а Роланд в свою очередь отлично знал о
роли Боброва в их троице. Правда, своим появлением ты порядком напугал
судового радиста. Ведь он сначала поверил тебе, решив, что Роланд
работает на два фронта: на Боброва и на мифического Гуссейна
Николаевича. Кстати, почему именно Гуссейн Николаевич? Откуда взялось
это имя?
Чудаков виновато улыбнулся.
-- Ниоткуда, -- ответил он. -- Так, импровизация...
-- Я так и думал, -- укоризненно покачал головой Щеглов. -- Тоже
мне -- Шерлок Холмс доморощенный! Ладно, не буду... Так вот, Мартинес
решил, что Роланд засыпался, и этот самый Гуссейн Николаевич послал
тебя вместо него с целью прибрать всю преступную группу к своим рукам.
В общем-то, типичный случай: две конкурирующие банды делят сферы
влияния, причем одна из них явно более могущественная. И при всем при
этом один из преступников является членом и той, и другой группы,
работая на двух хозяев сразу. Это Роланд. По крайней мере, так решил
Мартинес, когда к нему явился ты. -- Щеглов усмехнулся. -- И что самое
интересное, так это твое полное непонимание той ситуации, в которой ты
оказался. Ты действовал наобум, с завязанными глазами -- и попал в
самую точку, а почерк Матильды Мартинес окончательно убедил радиста в
истинности твоих слов. Но вся твоя легенда рассыпалась в прах, как
только ты упомянул имя Боброва, здесь ты дал маху. -- Щеглов попытался
закурить, но Чудаков предостерегающе кивнул на дверь, и следователю
пришлось спрятать сигарету обратно. -- На самом же деле все оказалось
гораздо проще. Никакой второй банды не существует и не существовало --
к счастью для нас. Но такая личность, как Роланд, действительно живет в
Таллинне и вместе с Мартинесом и Бобровым составляет преступную группу,
занимающуюся в основном, как я уже говорил, кражей ценностей на
территории Советского Союза и продажей их за валюту на Запад. Благо что
возможность сноситься с зарубежными покупателями у них была: Алфред
Мартинес, как, впрочем, и Роланд, служащий механиком на том же судне,
что и его сообщник, вот уже лет десять плавает в загранку. С Бобровым
они познакомились в Таллинне, когда тот еще работал в тамошнем порту.
Где Бобров доставал товар, Мартинес не знает -- Бобров хранил это в
тайне, пытаясь тем самым монополизировать свою власть в группе. Видимо,
он поддерживал связь с определенной категорией воровского мира,
специализирующейся на церквах и монастырях, но не исключена
возможность, что поставщиками Боброва были птицы и более высокого
полета. К сожалению, клиентура Боброва нам неизвестна, как, кстати, и
местонахождение самого Боброва.
-- Вам так и не удалось найти его? -- с сожалением спросил
Чудаков.
-- Увы, -- ответил Щеглов, хмуря брови и разводя руками. -- Он
объявлен во всесоюзном розыске, но пока результатов нет. Впрочем, я не
сомневаюсь, что они будут. Вернемся к тем двум -- Мартинесу и Роланду.
В свое последнее плавание, в котором по воле судьбы участвовал и
профессор Красницкий, они вышли с богатым "грузом". Помимо традиционных
икон, они взяли два полотна известного фламандского живописца
семнадцатого века, безумно дорогую поделку великого Фаберже и целую
коллекцию подлинных японских нецке. В Сингапуре, где они
останавливались на несколько дней, их уже ждал покупатель. Покупатель
оказался весьма щедрым и отвалил за товар такое количество долларов,
что оба сообщника долго не могли прийти к единому мнению при дележе
вырученной валюты. В их преступной группе существовало раз и навсегда
установленное правило: пятьдесят процентов дохода получал Бобров,
остальные пятьдесят поровну делили Роланд и Мартинес. Но в этот раз они
решили сократить долю шефа. Весь вопрос состоял в том, насколько эту
долю сократить и как поделить оставшуюся часть. Вопрос этот обсуждали
долго и бурно и в конце концов дебаты перенесли на борт "Академика
Булкина", где их невольным свидетелем и стал ничего не подозревающий
профессор Красницкий. С этого момента над головой бедного энтомолога
нависла реальная угроза. О том, как все это воспринял профессор, можно
только догадываться; по крайней мере, его неоконченное письмо в органы
госбезопасности однозначно свидетельствует о принятом им решении, зато
действия бандитов, со слов одного из них, нам хорошо известны. По
прибытии в Таллинн Мартинес рассчитался с Роландом, а оставшуюся часть
долларов, включая и свою долю, повез в Москву, Боброву. Так он делал
уже не раз, когда возвращался из предыдущих заграничных рейсов.
Мартинес все рассказал Боброву и выразил опасение, что профессор
молчать не будет. Вот тут-то Бобров и предложил убрать Красницкого. Что
за личность этот Бобров, нам пока неизвестно; возможно, за ним тянется
нить множества страшных преступлений. Однако по поводу Мартинеса можно
сказать точно: валютные махинации -- единственное, в чем он преступил
закон, и поэтому мысль об убийстве профессора Красницкого он встретил
категорическим отказом. Но не так-то просто было противостоять могучей
воле Боброва. Одним словом, после некоторых колебаний Мартинес был
вынужден принять план своего шефа. Вот тут-то и начинается самое
интересное.
Щеглов снова потянулся за пачкой сигарет, с мольбой глядя на
Чудакова, но тот яростно замотал головой, давая посетителю понять, что
нарушение порядка в больнице карается не менее строго, чем нарушение
закона в масштабах государства.
-- Бобров оказался очень тонким психологом, -- продолжал Щеглов,
неохотно пряча сигареты в карман. -- Он не только до мельчайших
подробностей разработал и организовал преступление -- он создал
условия, предрешившие участие в нем совершенно постороннего человека.
Этот человек -- Храпов.
-- Храпов? -- удивился Чудаков. -- Выходит, участие Храпова в
убийстве профессора Красницкого -- дело рук Боброва?
-- Именно! Между этими двумя выстрелами взаимосвязь не случайна,
их объединяет тонкий расчет и тщательный анализ несущественных на
первый взгляд факторов. Бобров использовал Храпова в своих преступных
целях -- и добился успеха. А выглядело все это вот каким образом...
Может, выйдем в коридор, к окну, а? -- взмолился Щеглов. -- Страсть как
курить хочется, не могу больше. Пойдем, а?
-- Боюсь, меня не выпустят, -- с сомнением покачал головой
Чудаков.
-- А ты не бойся. Пойдем -- и делу конец. Ведь к этим барыгам,
поди, не боялся идти. Ну как?
Максим сдался. Он и сам был не прочь прогуляться по коридору, так
как спертый воздух палаты, пропитанный лекарствами и хлоркой, порядком
уже осточертел ему.
-- Рискнем, -- кивнул он и, стараясь твердо держаться на ногах,
направился к двери. Щеглов последовал за Максимом, готовый в любую
минуту подхватить его, если тот, не дай Бог, лишится сил. Но все
обошлось благополучно. Проходя мимо зеркала, мужчины невольно взглянули
на себя и поразились своему виду. Бледное, с обострившимися скулами и
впалыми щеками лицо Чудакова -- результат его трехдневного пребывания в
больнице, и совершенно жуткое, обтянутое серо-зеленой щетинистой кожей
и светившееся то ли полубезумным взглядом, то ли обширными синяками
вокруг глаз, лицо Щеглова -- результат множества бессонных ночей и
чрезмерной дозы кофеина, на котором только и держался великий сыщик и
старший следователь МУРа в последние дни...
-- В одной школе с Валентиной Храповой, -- продолжал Щеглов, когда
они наконец удобно устроились у открытого окна, -- учился некий Артем
Кривушкин по кличке Кривой. В пятнадцать лет за мелкую кражу он попал в
колонию для несовершеннолетних, но через год досрочно вышел оттуда и с
тех пор наводит страх на подростков в своем районе. Вот его-то Бобров с
Мартинесом и привлекли к своей деятельности. За несколько дней до
убийства они подстерегли Кривого во дворе его дома и предложили ему
сделку, посулив в случае успешного завершения операции три бутылки
водки. Кривой с готовностью согласился, тем более что от него
требовалось не так уж и много. А надо заметить, что у Валентины
Храповой был парень, студент 2-го Медицинского института, с которым она
познакомилась в прошлом году в стройотряде. Ничего особенного парень из
себя не представлял, но Валентина в нем просто души не чаяла. Откуда
все это узнал Бобров, остается только догадываться, но именно эти
сведения и легли в основу его плана. Известно ему было также и то, что
профессор Красницкий читает лекции на курсе, где учится Валентина
Храпова. Одним словом, в тот же самый день Кривой разыскал ее парня и
как следует припугнул, пообещав ему вырвать ноги, если его еще раз
увидят с Валентиной. Парень оказался трусоват и легко отказался от
подруги, не желая рисковать собственным благополучием. Затем, не теряя
времени, Кривой встретился с Валентиной и в весьма нелюбезной форме
сообщил ей следующее. Ее парень якобы оказался замешанным в одном
темном деле с торговлей наркотиками и теперь, по ряду причин, ему
приходится скрываться. Причины эти вызваны угрозой со стороны одного из
участников наркобизнеса выдать всю их шайку органам правопорядка. И
знаешь кто, по словам Кривого, был этим человеком, посягнувшим на
