но особыми успехами ее финал не блистал. Пожалуй, единственным светлым
моментом во всей этой акции оказалось обнаружение целого склада
наркотиков в городке, вверенном бдительности комиссара Реналя; самой же
банде удалось уйти почти без потерь. Получив от парижского руководства
благодарность за прекрасную службу -- что бы там ни было, а склад
наркотиков был найден именно группой Клода Реналя и именно в его
городе, -- комиссар, пользуясь благорасположением начальства к своей
персоне, попросил отпуск на пару недель и незамедлительно получил
согласие. Эти две недели он намеревался посвятить частному
расследованию дела Левьена -- Лебона -- Риччи, -- частному потому, что
для официального начала следствия пока не было оснований. Антонио
Пеллони, его старый друг и миланский коллега, выразил искреннее
сожаление, что не может помочь комиссару в этом расследовании -- по
крайней мере в ближайшее время: дома ждали неотложные дела. Сказав
Марии, своей верной супруге, что едет навестить старого товарища по
службе -- а доля правды в этом действительно была, -- Клод Реналь
отправился к берегам Женевского озера, к Джилберту Сэндерсу. Помня о
выдающихся способностях "британского льва" и о тех шести отчаянных
годах совместной работы в парижской полиции, Реналь надеялся склонить
его к поискам разгадки страшной тайны.
Дверь долго никто не открывал, но вот на пороге возник сам
Джилберт Сэндерс. Это был крепкий коренастый мужчина, сильно
загоревший, с правильными чертами лица, холодным оценивающим взглядом
серых, глубоко посаженных глаз. Одет он был в голубой вязаный свитер и
старые потертые джинсы.
Несколько секунд прошло в молчании. Наконец Сэндерс сказал:
-- Заходи.
Повернулся и пошел в дом, давая гостю понять, что тот может
следовать за ним.
"Даже руки не подал, -- не на шутку обиделся Клод Реналь, -- и
взгляд у него какой-то колючий, настороженный, словно я к нему с
обыском явился. А как он изменился за эти десять лет! От былой
доброжелательности и открытости и следа не осталось..."
Не проронив более ни слова, Сэндерс провел гостя на второй этаж, в
свой кабинет.
-- Я не один, -- бросил он на ходу, уже перед самой дверью.
"Женщина! -- догадался Клод Реналь. -- Вот почему он такой
недовольный! Мое вторжение несвоевременно".
Но он ошибся. В кресле, у открытого балкона, сидел высокий
худощавый мужчина и нервно курил сигарету. В глазах его застыли испуг и
растерянность. "И тем не менее я им помешал", -- решил Реналь.
-- Извини, Джил, я, кажется, не совсем вовремя...
-- Пустяки, Клод. -- Сэндерс открыл бар над холодным камином. --
Виски?
-- Пожалуй, -- кивнул Реналь.
Сэндерс наполнил три стакана.
-- Это Ганс Миллер, -- кивнул он в сторону мужчины в кресле, --
мой... компаньон.
При звуке собственного имени тот слегка вздрогнул и затравленно
посмотрел по сторонам, как бы в поисках пути к немедленному бегству.
-- А это мой старый друг Клод Реналь, -- произнес Сэндерс,
представляя комиссара. -- Из полиции, -- добавил он, и в его последних
словах Реналю почудилась какая-то скрытая многозначительность.
Миллер заерзал в кресле и неловко кивнул вошедшему.
-- Садись, Клод, и будь как дома, -- сказал Сэндерс, указывая на
свободное кресло. -- Честно говоря, не ожидал тебя увидеть.
"Не ожидал? -- в недоумении подумал Реналь. -- А телеграмма?" Но
приобретенное с годами профессиональное чутье не позволило ему
высказать свое недоумение вслух. Комиссар предпочитал больше слушать,
чем говорить. "Кроме того, -- предположил он, -- у Сэндерса вполне
могут быть причины не упоминать о телеграмме при постороннем".
-- Решил вот навестить старого друга, -- улыбнулся Реналь,
закуривая. -- Столько лет не виделись...
-- Ты прекрасно сделал, что приехал, Клод, -- отозвался Сэндерс и
залпом выпил содержимое своего стакана.
Где-то за стеной послышался едва различимый шорох. Сэндерс и
Миллер быстро переглянулись, затем Миллер поднялся и, извинившись,
вышел из кабинета через вторую, только сейчас замеченную комиссаром,
дверь.
-- Тебя не узнать, Джил, -- сказал Реналь, -- ты стал настоящим
рантье. Как живешь, старина?
Сэндерс усмехнулся.
-- Прекрасно, Клод. Наконец-то я обрел покой и тишину. Надоело
все... -- Он махнул рукой и замолчал.
И все-таки было в его глазах что-то неприязненное, напряженное.
Реналь видел, как он постоянно, но не открыто, а исподтишка наблюдает
за ним.
-- Ладно, Клод, поболтали и будет, -- отрезал Сэндерс. --
Выкладывай, с чем приехал. При нем, -- он кивнул на пустое кресло, где
только что сидел Миллер, -- можешь говорить все без утайки. От него у
меня секретов нет.
-- Кто он?
-- Я же сказал, -- в голосе Сэндерса внезапно послышалось
раздражение, -- это мой компаньон. Надеюсь, ясно?
-- Ясно, -- проворчал Реналь.
Не нравился ему Сэндерс, видит Бог, не нравился, появилось в нем
что-то отталкивающее, пугающее и, главное, чужое. Будто подменили его.
Подменили?!
Реналя прошиб холодный пот. Нет, не может быть. Чушь какая-то!..
Реналь тряхнул головой и сосредоточился.
-- Послушай, Джил, мне нужна твоя помощь.
-- Помощь? -- Сэндерс пожал плечами. -- Ты же знаешь, Клод, я
отошел от дел.
-- Да, я слышал. Но все же выслушай меня, Джил, может быть, мое
предложение все-таки заинтересует тебя.
-- Изволь. Но мой ответ ты знаешь наперед.
Тихо, почти бесшумно вошел долговязый Миллер и сел в кресло у
балкона. Руки его дрожали.
Что-то мешало Реналю начать свой рассказ. Но вот он справился с
одолевающими его сомнениями и поведал Сэндерсу все, что знал об
исчезновении трех мужчин -- двух французов и одного итальянца. Миллер
слушал, закрыв глаза, с трудом сдерживая бившую его сильную дрожь, а
Сэндерс сидел неподвижно и в упор смотрел на рассказчика. Наконец
рассказ подошел к концу.
-- Я был бы очень признателен тебе, Джил, -- добавил в заключение
Реналь, -- если бы ты помог мне разобраться в этом темном деле. Мне
нужен твой опыт, старина.
Несколько минут в кабинете царила тишина. Долго, очень долго, как
показалось Реналю, Сэндерс мерил кабинет упругими шагами. Трижды
наливал себе виски. Но вот он замер, широко расставив ноги.
-- Клод Реналь, -- заявил он официальным тоном, -- я внимательно
выслушал твое предложение и вынужден ответить отказом. Вот уже пять
лет, как я отказался от участия в подобных авантюрах. Довольно крови,
Клод. Я хочу умереть в собственной постели. Это все.
-- Но, Джил, -- вскочил Реналь, -- поверь, готовится крупная
афера! Мы не можем остаться в стороне, не имеем права!
-- Мое решение окончательное, -- сухо отозвался Сэндерс.
Клод Реналь вдруг понял, что дальнейший разговор бессмыслен.
-- Извини, Джил, что нарушил твой покой.
-- Да, именно покой, -- холодно перебил его Сэндерс, -- покой, о
котором я мечтал долгие годы. Покой, который не променяю ни на какие
блага мира.
-- Ну, благ у тебя предостаточно. -- Реналь обвел взглядом богатые
апартаменты Сэндерса.
-- Эти блага я заслужил собственным потом и кровью, -- с вызовом
ответил тот. -- И не тебе упрекать меня, Клод Реналь.
-- Да какие там упреки, -- махнул рукой комиссар. -- Жаль, Джил,
очень жаль, я так на тебя рассчитывал. -- Он порылся в карманах, вынул
визитку, набросал на ней несколько слов и оставил на столе. -- Если
вдруг надумаешь, найдешь меня в этом отеле. Завтра в полдень я уезжаю.
Прощай, Джил.
Реналь протянул руку, и Сэндерс нехотя ответил на рукопожатие.
Вниз комиссар спускался один, Сэндерс провожать его не пошел. Вскоре
хлопнула входная дверь, и грузная, неуклюжая фигура комиссара
показалась на садовой дорожке. Он шел, понуро опустив плечи: замысел,
на который Реналь возлагал столько надежд, кончился полным крахом.
Глава седьмая
-- Ему все известно! -- завопил Миллер, как только силуэт Клода
Реналя растворился в надвигающихся сумерках.
-- Перестаньте скулить, Миллер, -- раздраженно бросил Сэндерс, --
и без вас тошно.
Долговязый Миллер забегал по кабинету, всплескивая руками и
хватаясь за голову.
-- Он и нас расколет в два счета, -- твердил он. -- Помяните мое
слово, босс.
-- Последний раз повторяю, -- зло процедил тот сквозь зубы, --
меня зовут Джилберт Сэндерс. Господин Джилберт Сэндерс. Ясно?
-- Да, господин Сэндерс, -- с видом побитой собаки отозвался
Миллер. -- Но что же нам теперь делать?
-- Прежде всего, не терять головы, -- жестко произнес Сэндерс. --
Да, нам не повезло с самого начала: двоих из пятерых сумели
разоблачить. Но в этом виновата в первую очередь досадная случайность.
Кто же мог предположить, что дочь этого итальянца зовут не Джоанной, а
Евой! И потом, этот чертов шрам!.. Правда, шрам -- это явный прокол
майора Гросса, он должен был обратить внимание на столь существенную
деталь физиономии Риччи. Но в остальном... Никто ж не знал, что этот
дотошный дегустатор унюхает запах каких-то там духов. И ведь догадался,
подлец, позвонить Реналю! Определенная доля вины лежит, конечно, и на
самом Левьене -- мог бы заранее сообщить Гроссу о проклятой способности
своего дружка. И еще одна случайность, по-моему, самая роковая: все эти
промахи стали известны именно Клоду Реналю. Я проработал с ним не один
год и могу поручиться, что более способного сыщика не найти по обе
стороны Ла-Манша.
-- О Боже!..
-- Да, Клод Реналь -- опасный противник, -- повысил голос Сэндерс,
окидывая неприязненным взглядом собеседника, -- но не следует
предаваться преждевременной панике, Миллер. Во-первых, все, что нам
сообщил Реналь, -- всего лишь его домыслы...
-- Но ведь это правда!..
Сэндерс усмехнулся.
-- Об этом знаем только мы с вами, Миллер. Версия Реналя не
подтверждена ни одним достоверным фактом, ни одним доказательством, и
ему это отлично известно -- иначе он не стал бы проводить расследование
частным образом, а подключил бы к делу сыскную полицию. Нет, Клод
Реналь отлично понимает, что он одинок в своих поисках, потому и
обратился за помощью ко мне. Самым уязвимым местом во всей этой истории
остается шрам Риччи, но и здесь положение не так уж безвыходно, как это
может показаться на первый взгляд. Можно, если постараться, найти
объяснение и зарубцевавшемуся шраму, которого еще вчера не было.
-- Да какое же здесь может быть объяснение?!
Сэндерс снова усмехнулся.
-- Еще великий Холмс говорил, что не существует таких событий, для
которых человеческий разум не смог бы найти объяснений. Читали Конан
Дойла, Миллер?
-- Мне не до шуток, господин Сэндерс.
-- А я и не шучу. Если Риччи не круглый идиот, то, будучи
припертым к стене, вполне может предложить следующую версию. В уличной
драке он получает удар ножом по лицу, затем, не теряя ни минуты, спешит
за помощью к знакомому экстрасенсу, и тот в два счета рубцует шрам
какими-нибудь пасами, заклинаниями или черт знает чем еще. Вы наверняка
наслышаны о возможностях нынешних экстрасенсов. Так вот, попробуйте
доказать обратное, если Риччи будет стоять на своем. Уверен, ни одна
медицинская экспертиза не возьмется за это.
-- Хорошо, пусть будет по-вашему, -- сдался Миллер, -- но ведь
есть еще показания Пьера Лебона! От них так просто не отмахнешься.
-- Как раз наоборот, Миллер, -- возразил Сэндерс. -- Учтите,
человека, давшего эти показания, не существует... Нет, разумеется, Пьер
Лебон жив и здоров. Просто он уехал, скажем, в Новую Зеландию по делам
своей фирмы. Или на остров Калимантан. Внезапно собрал вещички и укатил
неведомо куда. Ведь тело его не найдено? Так какие же основания считать
его мертвым, тем более убитым? Да никаких, черт возьми! Вот и пусть
полиция рыщет по всему свету, разыскивая ценного свидетеля. Что ни
говорите, Миллер, но в этом деле Левьен проявил удивительную
расторопность. Исчезновение Пьера Лебона -- если, конечно, допустить,
