Она летела, чтобы увидеть. И увидела все - от начала до
конца. Кольцо на его руке вдруг засветилось, вспыхнуло
ярким фиолетовым сиянием и тут же брызнуло, словно
бенгальский огонь. Еще несколько мгновений, и лежащее ниц,
нескладное тело Арусса было охвачено этим беззвучным
стремительным огнем...
Тесный сырой мощеный двор. Большая тяжелая женщина в
халате неопределенного цвета развешивала на невидимом в
вечернем полумраке шнуре белье, неловко наклоняясь над
жестяным тазом. Прямоугольные пятна белья зависали на фоне
сиреневого неба. В старом, обшарпанном доме кричала
радиола. Переругивались базарными голосами невидимые
соседки. Брехала собачонка... Женщина услышала позади себя
шаги, гулко отразившиеся от унылых стен, но не обернулась.
Вошедший во двор бродяга, в кепке, спортивной фуфайке и
холщовых штанах, остановился неподалеку от женщины, ожидая,
когда она обратит на него внимание. Услышав покашливание,
женщина нехотя оглянулась.
"Как изменила ее жизнь!" - поразился бродяга. И снял
кепку, обнажив яйцеобразную лысину.
- Снова ты. И не надоело тебе являться? - устало
проговорила женщина и отодвинула таз ногой. Таз громыхнул.
Ноги у женщины были голые, в синих хризантемах
склеротических сосудов. - А что теперь тебя привело?
- Я и сам не ожидал, что снова окажусь здесь, - ответил
старик хрипло.
- Но как ты нашел меня?
- Ив самом деле... Ты ведь раньше не здесь жила.
- Пришлось разменяться. - Женщина усмехнулась. - Дочка
замуж вышла... А когда в доме две семьи, ничего не
остается, как разъехаться.
- Дочка счастлива?
- А почему ты не спросишь, счастлива ли я?
- Не слепой, и так вижу...
- Ну и что ты видишь? - Она уперла руки в толстые бока,
и на миг из глаз, обесцвеченных временем, пахнуло на бродягу
далеким, но незабытым светом. - Говоришь уклончиво. Не
бойся. Мне уже давно не больно и не обидно.
- Как же ты живешь? Здесь?
- По-всякому. Если бы не Коляня, который... Ну, словом,
сошлись мы с ним. Нелегально, конечно, он помогает...
- Коляня? Это... замечательно. Слушай, я так этому
рад...
- Ладно, ладно. Не суетись. Как можем, так и
устраиваемся. Жить-то надо.
- Конечно. Я понимаю. Просто спросил.
- Аж оттуда притопал, чтобы спросить? Вспомнил? Ну и
ну! Что ж так долго вестей от тебя не было? Ни посылки, ни
письма. Увы. Теперь я другому отдана и буду век ему верна.
Так, кажется, в песне поется. Опоздал, милый.
- Я же тебе объяснял, что собою не распоряжаюсь.
- Может, и объяснял. Только я не помню ничего. -
Навалившись массивным животом на колени, она всхлипнула,
выхватила мокрое дырявое полотенце и стала утирать рыхлое
лицо. - А мужик пропал. На моих глазах погиб. Я ж его
любила. Души не чуяла за ним. А поделать ничего не могла.
Потеряла сыночка.
- Как? - Бродяга присел рядом на корточки. - Что ты
говоришь? О ком?
- О мальчике моем. Сгорел он синим пламенем. В третий
раз в принудиловке лежит. Видал бы ты его! Старик
стариком. Мне было двадцать, ему тридцать пять, когда
познакомились. Они очень похожи: отец и сын. Первый
сгорел на моих глазах. И второй догорает. Старик, старик,
старик... - Она покачнулась и, потеряв устойчивость,
рухнула на колени. - Я боролась. Не хотела отпускать. А
он, упрямый, мне сказки стал рассказывать: мол, я должен, у
меня задача. Все впустую. Вынес из дома все, что можно
было продать. А когда уже нечего было продавать, мужеву
работу отнес - статуэтка красного дерева. Коляня говорит,
что ей цены нет.
Бродяга вздохнул, состроил понимающую гримасу.
- Ну что ты кривишься? - Женщина встала на ноги,
принялась развешивать оставшееся белье. Управившись, села
на перевернутый таз и сказала почти спокойно: - Ну конечно,
тебе должно быть обидно...
- Где он лежит?
- В том-то и дело, что трупа не нашли. Я побежала за
людьми, а когда вернулась - ничего. Пустое место. Я сильно
кричала, и все сочли, что я спятила... Меня долго держали в
клинике. Я ни в какую не соглашалась с диагнозом, но в
конце концов Коляня настоял, чтобы я поддалась. Мол, чем
тебе плохо - пенсию дадут. Присвоили мне вторую группу.
Дали сто рублей. Все равно не хватает. А когда с ним это
началось, меня тут и взяло по-настоящему. Пока я находилась
на лечении, он попался на крючок.
- Я хочу поговорить с ним...
- Хочешь узнать, почему это случилось? А кто ты такой?
Ты - старый бродяга... А для такого дела нужен ловкий,
молодой, храбрый человек.
- Пойдем к нему.
- Куда? Он уже пошел мстить. Его теперь не найти. О
нем узнают, когда он достанет этого подонка Морфия. Мальчик
поклялся мне. И я его благословила. Он за всех с ним
рассчитается.
- А Морфий, где он теперь обитает?
- Всюду. Он везде. Иногда его можно застать у моей
дочки. Сначала он ее сломал и сделал своей наложницей. Так
он называет своих баб - наложницами. А потом моего мальчика
завлек в сети. Не горюй, говорил, мы ж не чужие. Я сделаю
твоего парня наследником. Все движимое и недвижимое его
будет. И успокоил. Я уши развесила. Когда же увидела, в
кого превращается мой мальчик, кинулась к Морфию, умоляла,
на коленях просила спасти дитя. Он и бровью не повел,
только сквозь зубы цедил. Я и сказала ему, что на всякого
палача удавка припасена. Он думал, что на него управы нет.
И вот пришло время. Дни его сочтены. Мой мальчик его
прикончит, он у меня смышленый...
- Но ты сказала, что он лежит...
- Да! Он залег. Он в засаде. Не зря мы его с тобой
сотворили. Ой, не зря. - Сандра яростно рассмеялась и
пошла прочь в темный подъезд, ни разу не оглянувшись на
Арусса.
Какой дорогой Фазан пойдет убивать спрятавшегося в горах
Морфия? Возможно, и сам виновник переполоха в то раннее
утро до конца не решил, с какой стороны лучше подбираться к
логову главаря наркобанды.
Маршрут знал, кроме самого Фазана, еще один человек...
Пожилой, лысый, бродяжьего вида мужик знал, что мальчишку
надо перехватить заранее, то есть до первой заставы,
которыми окружил свое убежище полубезумный Морфий, иначе
очумевшие от бессонницы боевики поднимут такой шум, что
никаких концов не спрятать. Или шустрого Фазана придется
вычислять снова. Каждый охотник должен знать, где сидит
фазан. А рассчитывает точно всегда тот, кто спокоен.
Молчаливый старик, которому, судя по всему, спокойствия не
занимать, Фазана на этом маршруте просто предвидел. Не
важно, как ему это удалось. Важно, что именно такой человек
вызвался помочь Морфию.
- Тебя рекомендовали достойные люди, - сказал ему при
встрече Морфий. - Твое имя меня не интересует, а какое ты
впишешь в свой международный паспорт, о котором мечтаешь,
знать не хочу. Мы встретились с тобой потому, что
понадобились друг другу. Итак, по рукам? Мальчишка опасен,
но, к счастью, наивен. Он думает, что я спрятался от него.
Пусть думает. Пусть ищет. Пусть олухи из моей охраны не
спят по ночам. Для чего? А для того, мой милый, чтоб ты -
никому не известный в этих местах человек - мог остановить
этого сумасшедшего малолетку еще на подступах к моей даче.
Пусть подозрение падет на меня. На кого еще? Начнут
таскать меня, моих ребят... Но мы не проговоримся, потому
что чисты. Мы не убивали...
А вот тебе главное оружие. Если мальчик остановится,
начнет прислушиваться к тебе, подпустит к себе, расстарайся,
изловчись, дорогой мой, но введи ему эту вполне детскую
дозу. Я бы хотел обойтись без кровопролития. Потом он
постепенно войдет во вкус и сам ничего не захочет, кроме
головокружительного поцелуя белого жала. Паспорт я тебе
принесу сам. Туда. На место. Подождешь там, ко мне не
поднимайся.
Арусс вышел на Фазана, как и предполагал, в овраге.
Парень буквально носом к носу столкнулся с ним, выхватил
"Макарова", но, разглядев, что руки Арусса пусты,
успокоился.
- Кто ты? И чего тут шляешься? - воскликнул с хрипотцой
Фазан.
- Какой же ты, однако, невежливый. Фазан! - мягко
ответил Арусс.
- Ступай своей дорогой. И не оглядывайся. А не то
получишь свинцовую оплеуху.
- Это от кого же получу? От тебя или от Морфия?
- Ах, вот оно как! - Фазан вскинул пистолет, навел его
на Арусса. - Одна, значит, компания. Тем хуже для тебя.
- Морфию ничего не стоит тебя уничтожить. Подумай,
почему он этого до сих пор не сделал?
- Я исчез. Меня нигде нет. Но я всюду.
- Исчез. Как знакомо мне это.
- Я ушел от людей. Я ненавижу ваш мир и не вернусь туда.
- Будешь жить, как Робинзон?
- Я должен уничтожить Морфия. Это моя цель. А потом не
важно, что и как будет.
- Ты не знаешь своей цели. Мало кто знает ее. Убить
человека - это не цель. Это - незнание. Зачем ты хочешь
убить? И разве этим можно что-то поправить? От людей уйти
невозможно, если ты человек. Тебе кажется, что ты ушел,
спрятался. А я ведь вычислил тебя без особого труда.
- Видать, Морфий знал, кого нанимать. Сколько он тебе
заплатил, дед? Что ж ты так промахнулся? Почему не напал
на меня? Или Морфий послал тебя для другого: отговорить
меня от покушения? Не верю.
- Он сказал, что не хочет пролития родной крови. Он что,
твой родственник?
- Если ты мне заговариваешь зубы, имей в виду, как только
они появятся, первым, в кого я стреляю, будешь ты.
- Все равно не успеешь. И вообще нам лучше не поднимать
шума. Да и стреляют они лучше. Уж ты поверь. Повидал я
стрелков.
- Не пугай! Я обязан увернуться. И я увернусь. У меня
хороший слух. Только они меня и видели.
- Ничего такого не будет. Никого поблизости нет. И мы с
тобой скоро уйдем отсюда. Я не хочу, чтобы ты убивал. Моя
задача - остановить тебя. Любой ценой.
- Но кто вы?
- Я - искупитель.
- Искупитель?
- Я пришел, чтобы искупить твой шаг.
- Я не боюсь смерти.
- Ты не чувствуешь страха, потому что не знаешь.
- Чего не знаю?
- Просто: не знаешь. Нет в тебе знания. А я знаю, и
мое знание - уберечь тебя. Ты понял, малыш?
Фазан зажмурился. Потряс головой. Засунул пистолет за
пояс.
- Все-таки кто ты?
- Я - Арусс!
- Арусс? Это имя?
- Фамилия.
- Ты иностранец?
- Нет. Я русский. И фамилия моя что ни на есть
нашенская. Арусс - так в древности прозывалось наше с тобой
племя.
- Я не верю тебе. Ты ловкий старик. Я ухожу, иначе ты
меня охмуришь окончательно, а я должен достать Морфия.
- Подожди! - со стоном позвал Арусс. - Ты не ответил
мне, за что хочешь его убить.
- Он, конечно, тебе не объяснил, почему я начал охотиться
на него. Еще бы! Так слушай. Он погубил моих братьев и
сестру. Вколол сестре вполне детскую дозу, а брата сделал
своим подручным. Теперь Мак за поцелуй белого жала на что
хочешь пойдет. Он и меня пристрелит. Пристрелил бы,
если... Сейчас он на принудительном лечении. Ему всего-то
двадцать пять лет, а выглядит старше тебя. А о сестре я и
вообще молчу. Мать заговаривается от горя. Он и меня хотел
приобщить. Но я не слабак. Я объявил ему войну. Так что
не держи меня, Арусс. Или как там тебя...
Арусс почувствовал, что сейчас этот угловатый, жилистый
мальчишка уйдет. И не решался остановить его.
- Постой еще чуток! - воскликнул Арусс, приветливо
помахивая рукой. - Скажи напоследок, что это у тебя за имя
такое? Откуда?
- Фазан - это для краткости. Да и понятнее: птица
такая. А имя у меня немного не так звучит. Усфазан я!
- Странное имя. Кто тебя так назвал?
- Когда я родился, мама, говорят, застрессовала. Все
боялась, что я не выживу. Кто-то и посоветовал окрестить
меня. Вот в церкви и дали такое имя. Маме было все равно,
а там, видно, больше свободных имен в тот день не
оставалось. Все? Можно идти?
- Скажи, а как зовут твою маму? Брата, сестру?
- Похоже, старик, ты хочешь потянуть время. Ждешь
Морфия? Извини, я пойду. У меня свой план встречи с
дядюшкой!
- Да нет. Просто меня заинтересовала твоя семья, малыш!
- Хватит заливать, дедуля. Ишь ловкач, семья его моя
заинтересовала! Не лезь в чужую семью. Не лезь! - Фазан
рванулся, намереваясь убежать за дерево и броситься в овраг.
Арусс выхватил огромный белый маузер и, теряя на бегу
