волнения, быстро затараторил он. - Ну, ты как, а? Когда вернулся из Афгана, а?
- Я только что из аэропорта, - сдержанно ответил Генка.
Он, наконец, узнал говорившего. Это был тот самый "пижон", с которым они познакомились в учебке незадолго до
отправки в Афган. И хотя чувство прежней, ничем необъяснимой неприязни вновь пробудилось в душе Генки, он все же решил
не омрачать радости от встречи сослуживцев и мастерски изобразил на своем лице гримасу "неподдельной" радости и счастья.
- Слушай, да ты у нас оказывается еще и герой, - между тем продолжал
Леха, с изумлением и завистью разглядывая Генкин китель и сверкавший на
нем орден. Леха неожиданно скривил губы в ехидной усмешке и, наклонив-
шись к самому уху Генки, торопливо зашептал: - Генок, только честно! -
Ты где этими побрякушками "отоварился"? На границе, да? Только не зали-
вай мне, что они все твои. Честно заработанные, ха-ха! Вон у меня тоже
медалька дома есть - "За отличие в воинской службе". Так нам их всему
полку выдали. Ну, на "дембель" значит. А вам? - А нам их не выдавали. У
нас их еще надо было вначале заслужить,- слегка побледнев, огрызнулся
Генка. - Что, не веришь, да? Может, хочешь взглянуть на орденскую книж-
ку? Или, может, на "Военный билет"? А? - Да я пошутил, Генок, - виновато
заулыбался Леха и поспешил сменить тему разговора. - Ты сейчас домой,
да? А то давай - подброшу до "хаты" 39 ?! Мы вот тут с "телками" 40 ре-
шили маленько расслабиться..... А то может...того! Присоединяйся! Ты
как, а? - Да нет, как-нибудь в другой раз, - уверенно отказался Генка и
не без сарказма бросил взгляд в адрес сидевших на заднем сидении "Жигу-
лей" размалеванных "телок" . - Ладно. Звони, тогда. У тебя мой телефон
есть.- разочарованно произнес Леха и взялся за дверную ручку автомобиля.
- Звони , давай! Все-таки не чужие. Из одного котелка жрали... Генка уже
не слышал его слов. Он, наконец, принял решение и, взмахнув на прощание
рукой в сторону Лехи, быстро сбежал вниз по ступенькам ко входу в метро.
Генка спешил. Очень спешил. Впереди его ждал порог родного дома. Он еще
не знал о том, какую чудовищную душевную боль и разочарование ему еще
предстоит в этот день испытать, и поэтому с трепетом и детским восторгом
раз за разом проигрывал в уме столь долгожданную и торжественную церемо-
нию встречи с родными и близкими. И, уж конечно, с Леной. Еще спускаясь
по трапу самолета в аэропорту, он твердо решил ни в коем случае не сооб-
щать о своем прибытии в город по телефону. А появиться перед Леной и
своими родными нежданно, подобно грому среди ясного неба. Разве же мог
он даже предполагать, что встретит за порогом родного дома зловещую ти-
шину и запустение. Что потревоженные им соседи с горечью и содроганием
поведают Генке о страшной трагедии, унесшей жизни Генкиных родителей и
сестренки. Что прежде столь желанные и притягательные "родные" стены
нежданно превратятся для Генки в каземат, пышущий сыростью и беспрестан-
ной горечью тяжких воспоминаний и дум. Знай все это с самого начала,
Генка, скорее всего, не вел бы себя так легкомысленно и глупо. Но, увы,
Генка ничего этого не знал. Он даже не знал того, что в этом городе у
него уже не осталось близких к нему людей. Вот уже про шел год, как его
Лена вышла замуж и надолго уехала из страны со своим мужем - иностран-
цем. И об этом тоже вскоре предстояло узнать Генке.
* * *
Вот уже в который раз Генка безвозвратно терял близких к нему людей. Вначале это был Герман, а теперь вот уже вся
его семья и даже любимая девушка. Все это уже мало походило на банальную случайность. Скорее наоборот - казалось, судьба
жестоко и цинично издевается над ним, всячески оберегая его самого от малейшей царапины и без тени смущения
расправляясь со всем, что ему когда-либо было дорого.
Но почему, почему Рок к нему столь бессердечен. Что он такого сделал? Чем прогневил капризную мадемуазель
Фортуну? Ведь всю свою жизнь он стремился быть искренним и бескорыстным. Никто, никто не мог обвинить его в обратном.
И вот такой чудовищный финал. Почему? За что? Кто ответит на все эти вопросы? Бог, которого нет? Совесть, которая чиста
как ни у кого другого? Верный друг, оставшийся навечно в знойных песках Афгана? Нет?! Тогда кто?
- Генка, мать ..... , ты че, опять за свое,- грубо оборвал Генкины мысли голос "Сэм"а - симпатичного, немножко
развязного парня лет двадцати.
Они познакомились еще летом на вступительных экзаменах в МГУ.
- На-а, выпей, глядишь, полегчает,- искренне посоветовал "Сэм", протягивая Генке стакан с водкой.
Генка покорно кивнул, поднес помутневший стакан к губам и одним взмахом руки опрокинул его содержимое себе в
глотку.
Сладострастная пелена алкоголя вновь заполонила его мозг и сознание. С трудом удерживая равновесие, Генка добрался
до мягкого кресла - того немного, что еще осталось от мебели ,- и облегченно рухнул в его объятия. Устроившись поудобнее, он
обвел тупым, бессмысленным взглядом окружавшую его компанию собутыльников.
Лица девушек, попавшихся на глаза Генке, врядли можно было назвать красивыми, а уж тем более изысканными. Даже
обильный и безвкусно наложенный слой косметики не спасал положения. Скорее даже, он усугублял его, лишний раз
подчеркивая вульгарные вкусы и провинциальный "размах" своих хозяек.
Спитые физиономии, густая засаленная щетина на подбородках, "свалявшиеся" от времени и грязи прически их
кавалеров тоже не оставляли приятного впечатления.
Генка невольно провел ладонью по своему собственному подбородку и с ужасом убедился в том, что он ничем не лучше
других. А то и хуже. Ведь только ему одному из всей "честной" компании было противно то, что он с собой сделал за
считанные месяцы "мирной" жизни.
* * *
Это были тяжелые, нестерпимые для него месяцы.
Вначале, вернувшись домой с войны, Генка держался. Он даже поступил в Университет, добросовестно сдав все
вступительные экзамены и так ни разу и не притронувшись к своей заветной "ветеранской" книжке воина-интернационалиста,
открывающей мгновенно все двери и замки. Тем самым он бросил дерзкий вызов негласному "братству" своих прежних
товарищей по оружию, которые никогда не упускали случая лишний раз достать и попользоваться заветной книжицей.
Подобного поведения Генке уже простить не смогли, даже некогда самые верные и преданные друзья и товарищи.
Теперь они смотрели ему в след с ненавистью и презрением. А как же иначе? Ведь в их глазах он выглядел как дерзкий нахал,
выскочка, отщепенец, бессовестно поправший устои нормального советского общества и его величества "коллектива".
Что же касается самого Генки, то он даже не пытался смягчить противостояние между ним и другими "афганцами".
Скорее наоборот, он всячески и повсеместно подчеркивал свое пренебрежение к коллективу: блестяще, а не на "троечку",
сдавая экзамены; всюду и везде появляясь в "гражданке", а не в парадном кителе с "броней" из орденов и медалей.
Кроме того, Генка в любой ситуации предпочитал "идти" прямой дорогой к выбранной им цели, а не через комитеты
ВЛКСМ, парткомы, профкомы и кабинеты дирекции. Да, конечно, он тоже, как многие другие расфуфыренные "ветераны",
был горд тем, что с честью выдержал испытание "войной". Но у него даже в мыслях не было щеголять этим, а, уж тем более,
"торговать" своей славой налево и направо. Война не стала для него "проездным билетом" в счастливую жизнь, как для
многих. Война сделала из него мужчину, наградила заслуженной славой и позволила поверить в себя. Но, не более того...
Жаль, что таких, как Генка, было немного. Но, слава богу, они все-таки были!
Между тем, время шло и такое противостояние Генки всем остальным "афганцам" не могло продолжаться слишком
долго. И вот однажды, Генке уже никогда не забыть этого дня, неумолимый Рок вновь обрушился на его многострадальную
голову.
Это было где-то в ноябре.
В один из промозглых субботних вечеров Генка был приглашен на торжественную встречу бывших "воинов-
интернационалистов", которая должна была проходить в одном из невзрачных заводских клубов.
Обычно Генка всячески избегал подобных мероприятий. Да и "активисты" Союза ветеранов-интернационалистов не
очень то настаивали на его появлении на подобных "сборищах". Виной тому был Генкин "несносный" характер и его
фатальная непредсказуемость в высказываниях.
Но в этот раз Генке не удалось отвертеться от приглашения и без особого желания он переступил порог занятого
"афганцами" клуба.
Вся компания была уже в сборе. Похоже, ждали только его.
Генка твердой походкой вошел в помещение клуба и, поймав на себе пару-другую ненавистных взглядов, вежливо
поздоровался со всеми присутствовавшими.
- А-а, Генок, проходи. А мы уже не чаяли тебя увидеть. Совсем заждались тебя, - неожиданно услышал он в ответ на
приветствие до боли знакомый голос и, слегка побледнев, поднял глаза и встретился взглядом с его хозяином.
- Это мой закадычный друг - Генка Мальцев,- развязно представил Генку своим товарищам Леха. -Ну вы, наверное, о
нем слышали. Я тоже о нем много рассказывал. Он парень что надо! Герой! Вон "красную звездочку" в Афгане отхватил. Сами
знаете, это вам не хухры-мухры! А ого-го!
- Да ладно тебе,- не совсем вежливо перебил его Генка, все еще продолжая оставаться в дверях. - Это все было...Было
уже давно в прошлом.
- Нет, ты так не скажи, Мальцев! - недовольно покачивая головой и мрачно хмурясь, в свою очередь перебил Генку
широкоплечий крепыш в грязно-зеленых "камуфляжных" штанах, десантном "берете" и голубоватой "тельняшке". - О таком не
забывают! А ты, значит...Ну ладно, потом разберемся. Ты проходи, проходи, не стесняйся. Здесь все свои. И мы здорово о тебе
наслышаны. И не только от Лехи...Говорят, что ты, вроде, чураешься нашего "брата", избегаешь нас - "афганцев"? Это как -
правда, а? Зазнался небось? Или как?
- Да нет, что вы, ребята, - неуверенно возразил Генка, взмахивая перед собой левой рукой. - Вы все мне очень
симпатичны. Да вот времени как-то маловато. Вот! Все что-то недосуг. Вы уж не судите меня так строго.
- Ну ладно, - с расстановкой произнес чернявый "афганец" в спортивном костюме и медалью "За отвагу" на груди. -
Посмотрим. Послушаем. Поговорим. Вспомним Афган. Выпьем, в конце концов.
- Да я, вот, не один, - неожиданно замялся Генка и чуть посторонился, пропуская вперед "Сэм"а. - Со мной тут друг. Вот.
Генка отступил в сторону, и "Сэм" предстал перед всей "честной "афганской братией".
- Он, что - тоже наш "брат"? "Афганец"? - равнодушно спросил Генку "чернявый", поднося к губам стакан с водкой.
- Да нет, вообще-то, - виновато и растеряно заулыбался "Сэм". - Я в Белоруссии служил. Недалеко от границы.
Связистом.
- А-а, "салага" значит! Пороху не нюхал, в "парниковых" условиях два года оттарабанил и, считай, службу вообще не
прочувствовал, - презрительно бросил в адрес "Сэм"а уже не на шутку захмелевший Леха.
"Сэм" поморщился от растерянности и обиды, но не ответил.
Между тем , Леха лениво откинулся в кресле и потерял всякий интерес к
"Сэм"у. Чуть погодя, бросив взгляд на замершего в оцепенении и готового
взорваться от ярости Генку, он небрежно изрек:
- Не-е, таким слюнявым пай-мальчикам среди нас не место. Ты уж изви-
ни, Генок, но скажи своему другу, что б он валил на все четыре стороны.
А ты сам оставайся. Есть нам о чем потолковать и что вспомнить. - Если
уйдет он, то уйду и я! - неожиданно резко и твердо произнес Генка, и
глаза его налились кровью от ярости. В считанные мгновения в помещении
клуба воцарилась мертвая тишина. Слегка оторопевшие "афганцы" обескура-
женно замолчали и вперились взглядом в Генку, тщетно пытаясь понять
дерзкий смысл его слов. - Ты что - спятил, братишка? - после сильно за-
тянувшейся паузы, наконец, заговорил крепыш, который, судя по всему,
верховодил всей "афганской" братией. - Тебе что, этот "щенок" важнее,
чем мы все - твои товарищи по оружию, да? Это как понимать? - Понимайте
как хотите, - вскипел Генка. - Но только он ничем не хуже вас и меня! -
