оказался теперь его Дом. Да поможет тебе Бог!
Карн улыбнулся и, помахав фон Шуссу, нырнул во флиттер.
Ник уже сидел в пассажирском кресле, устроив как можно удобнее
раненую руку и закрыв глаза.
- Если бы он знал заранее, что мы полетим, то прислал бы транспорт,
но так как он этого не сделал, Джастины обещали сопровождать нас. Ян и
Дэннен Виллемы остаются здесь. Как сказал дядя Эмиль, даже Ричард не
отважится напасть на нас снова сразу же после вынесения приговора.
Через несколько секунд фон Шусс заснул. Карн поднял флиттер, включил
автопилот и взял курс на Онтар. В последний раз он взглянул на сверкающую
внизу снежную белизну и закрыл глаза.
4
Спустя несколько часов сигнал тревоги разбудил Карна. Он подскочил в
кресле и посмотрел в иллюминатор. Земля тускло поблескивала в холодном
бледно-голубом лунном свете. Дымчатые снежные хвосты летели с вершин
холмов. Огромные черные тени горных сосен лежали у подножия. На
раскинувшейся под крылом равнине показалась полоса посаженных буквой "И"
деревьев - граница примыкающего к замку парка.
- Включи посадочные огни, - сонно напомнил фон Шусс, здоровой рукой
заслоняя глаза от вспыхнувшего света синих лампочек.
Карн прильнул к иллюминатору, глядя, как постепенно открывается крыша
ангара над взлетно-посадочной полосой. Дома. Через шесть лет. Когда ангар
полностью открылся, Карн посадил флиттер и, включив сигнальные огни,
смотрел на медленно проплывающие за стеклами иллюминаторов грубо
обтесанные каменные стены. Он вспомнил, как в детстве ему чудилось, будто
он видит на них таинственные, высеченные далекими предками знаки.
Флиттер легко ударился о поверхность посадочной площадки, и через
несколько минут показались члены Семьи, слуги, стражники. Все они
образовали живой коридор, через который шествовала Ларга Алиша Халарек. В
честь счастливого и торжественного события она была одета в роскошное
длинное темно-синее платье. Это был традиционный цвет Семьи. Рядом с ней,
пританцовывая от нетерпения, бежала Катрин.
Карн ступил на крыло и несколько секунд стоял, слегка покачиваясь.
После сна, почти не снявшего усталости, он чувствовал себя разбитым. Ник
фон Шусс вышел вслед за ним.
- Мы поговорим позже, Ник. Пусть врач посмотрит твою руку. - Карн
осторожно спрыгнул на землю, держась за край крыла, чтобы сохранить
равновесие, немного постоял, пока не прошла унизительная слабость в
коленях. Он встретился взглядом с матерью. Она ласково улыбалась и
протягивала ему руку. Он подошел, опустился перед ней на одно колено и
поднял ее руку к своему лбу.
- Мама.
Ларга посмотрела на склоненную голову сына, и черты ее лица
смягчились. Она протянула руку, словно хотела погладить его по волосам, но
тут же отвела ее и жестом приказала одному из стражников помочь фон Шуссу
спуститься с крыла флиттера.
- Встань, сын мой. Ты дома.
Карн встал и оглядел ее.
- Ты прекрасна, как всегда, мама.
Он был восхищен ее красотой. О его отце, Треве Халареке, говорили,
что он не особенно интересуется женщинами и женится на ком угодно, если уж
необходимо иметь наследника. Трев же поразил всех, когда его Черный
Корабль привез с соседней звездной системы эту миниатюрную женщину с
нежной золотистой кожей, волосами цвета золотистого меда и глазами словно
темное золото.
Она была так не похожа на темноволосых Гхарров, что выбор Халарека
выглядел в их глазах оскорблением всех знатных мужей планеты. Трев не
просто кичился своим богатством и властью (любой благородный Гхарр,
решивший украсть невесту из других миров, должен был иметь и власть, и
богатство, чтобы финансировать полет на Черном Корабле) - он выказал
открытое презрение традиций Черного Корабля. После Болезни, унесшей
большинство женщин Девяти Семей и оставившей в мужском семени инфекцию,
погубившую треть всех девочек в младенчестве, появился обычай полетов на
Черном Корабле. Выбирали только тех женщин, которые походили на Гхарров
внешне и были воспитаны в родственной культуре. Золотая же красота Алиши и
тот факт, что жители ее планеты считали систему Старкера варварской, были
страшным оскорблением для тех, кто следовал существовавшей традиции,
молчаливым упреком в трусости и малодушии.
Ларга взяла Карна за руки:
- Пойдем. Все ждут тебя в Большом Зале. Столько ходило слухов о твоей
смерти, а чернь так легковерна. Они должны убедиться, что ты жив. Семью ты
можешь увидеть позже.
Карн покорно кивнул, вежливо поклонился стоявшим позади матери
кузенам, ласково потрепал по щеке Катрин и направился к дверям замка.
Охрана обступила его, но он слишком устал, чтобы противиться этому.
Лифт находился совсем близко от входа, но, лишь войдя в замок, Карн
почувствовал себя в западне, и с каждым его шагом это ощущение
усиливалось. Каменный пол и тяжелые, нависшие над ним каменные потолки,
серыми каменные стены вокруг. Ни окон, ни солнечного света, ни свежего
воздуха. Постоянное мягкое шуршание вентиляторов, толкающих один и тот же
воздух, непрерывно циркулирующий по замку, по всему городу. В нем не было
ни запаха, ни чувств, ни жизни. Карн замотал головой, словно пытаясь
стряхнуть с себя этот серый давящий камень, этот безжизненный воздух, этот
внезапный, душивший его страх. Долг сына возвратил его к тем обязанностям,
о которых он ничего не знал. И к смерти.
"Долг и смерть, - думал Карн, - смерть - судьба всех правителей этого
Дома".
- Карн!
Он поднял глаза. Ларга ждала его у открытого лифта. Когда же она
прошла мимо? Она вернулась, положила свою тонкую кисть на его руку и
посмотрела на Карна.
- Я знаю, как тяжело тебе было возвращаться сюда, сынок, - сказала
она так тихо, что только он один мог услышать. - Трев сделал все, чтобы ты
не любил ни этот Дом, ни эту Семью. И, _к_о_н_е_ч_н_о_, он не предполагал,
что ты станешь нашим правителем. Я счастлива, что ты вернулся, чтобы
попробовать.
По лицу матери Карн видел, что, будь они здесь одни, она бы обняла
его.
- Это потребовало такого мужества, сынок. Я горжусь тобой. - И с
заметным усилием добавила:
- Лифт ждет, Карн. Пора показать людям их нового повелителя.
Она взяла его под руку, положив свою руку поверх его руки, как было
принято.
- Я так счастлива тебя видеть, - очень тихо сказала Ларга, - я так
тосковала по тебе.
Они вошли в лифт, сопровождаемые четырьмя охранниками. Как только
двери закрылись, Катрин обняла Карна, крепко обхватив его за талию.
- Карн! Карн! Как я рада, что ты дома!
Он прижал ее к себе так, что девочка запищала, потом слегка
отстранил. Оба они были смуглые и темноволосые - в отца, но изящны и
золотоглазы, как Ларга.
- А ты уже не малышка, да, Кит?
- Мне четырнадцать зим, - гордо ответила сестренка, вытянувшись, как
могла.
- Я не это имею в виду. Ты совсем взрослая.
Девочка вспыхнула и поправила юбку.
- Мне же было только девять, а в этом керенстене исполнится
пятнадцать. Возраст невесты, Карн.
Карн обнял сестру.
- Есть кто-нибудь на примете?
- Нет, я подумаю об этом, когда все вернется на свои места и мир
перестанет лететь в пропасть. Карн, - снова окликнула она брата, смеясь и
сияя от счастья.
"У меня есть время до того как Ричард что-нибудь предпримет, но его
не хватит на то, чтобы разобраться и найти свою дорогу в этой политической
трясине. Все знают, что отец вовсе не готовил меня к управлению Домом.
Ричард быстро воспользуется этим", - размышлял Карн.
Катрин снова порывисто обняла его:
- Тебе придется выступить перед ними, Карн. Как мой большой
застенчивый брат собирается это делать?
Ларга строго посмотрела на дочь:
- Не приставай к нему сейчас, Катрин. И не лезь обниматься при людях.
- Но здесь же все свои, мама, - мы и личная охрана. И потом, я его
люблю и ужасно соскучилась.
Лифт остановился, и, как только двери открылись, Карн освободился от
объятий сестры.
- Ты же понимаешь - мама права, - сказал он и, наклонившись к ее уху,
шепнул:
- Я тоже ужасно по тебе соскучился.
Охранники вышли, за ними быстро зашагала вниз по коридору к Большому
Залу Ларга. Позади, в нескольких шагах от нее, шли дети, тихо о чем-то
переговариваясь.
- Я все время выступал перед людьми, Кит. Ведь я собирался быть
морским офицером-пацификом, помнишь?
Жестокая ирония собственных слов поразила Карна, и на миг лицо его
помрачнело.
Повернув во внутренний двор, темный в это время - в замке, как и
вокруг, была ночь - они остановились у входа в Большой Зал. Кого только не
было в Зале - от библиотекарей до помощников конюха. Карн увидел даже
садовника, известного тем, что он никогда не выходил из своей оранжереи на
шестом уровне. Галерею заполняли кузены, племянники и другие родственники,
разные по степени близости. Солдаты дворцового полка укрепляли горящие
фонари-факелы в нишах меж массивных древних колонн. Вот уже на протяжении
двенадцати поколений эти факелы были непременным атрибутом всех торжеств в
Доме Халареков. Карн провел пальцами по старинной полустершейся росписи на
одной из колонн. Неужели и на галерее, расположенной над входом, столько
же народу? Он смотрел на толпу, плывущую по залу, слегка раскачиваясь в
тусклом свете, и чувствовал, как страх охватывает его. Это были не
незнакомые люди, которых он больше никогда не увидит независимо от того,
удачными или нет будут переговоры; это была его Семья, его работники, его
солдаты, и жизнь их зависела теперь от него одного. Подозвав троих
телохранителей, Карн устремился в толпу.
- Лхарр. Дорогу Лхарру, - приказывала охрана, прокладывая ему путь.
Со всех сторон к нему потянулись руки. Люди хотели дотронуться до
него, коснуться его одежды. Телохранители отталкивали их, иногда ударяя по
головам станнерами, чтобы подчинились.
- Лхарр вернулся!
- Будьте здоровы, повелитель!
- Да здравствует повелитель!
- Лорд Карн! Лорд Карн!
Карн чувствовал, каким трепетом охвачены люди, как они верят ему, и
еще раз дал себе слово не обмануть их ожиданий, быть достойным их доверия.
- Халарек жив! Халарек жив!
Он поднялся на несколько ступеней и оглядел шумную, бурлящую толпу,
затем посмотрел напротив, на галерею над главным входом. В центре ее
стояла Ларга, маленькая и золотая, и ободряюще улыбалась ему.
"Это _м_о_й_ народ. Я еще не осознал этого, но это так. И они зависят
от меня", - думал Карн.
Он откашлялся и заговорил:
- Слухи о моей смерти, как видите, были преждевременны.
По залу прошел вздох облегчения.
- Нам сейчас тяжело, но, пока я жив, вы в безопасности. Я обещаю вам.
Харланы захватят этот Дом только тогда, когда никого из Семьи Халареков не
останется в живых.
Толпа одобрительно загудела, послышались приветственные крики, в
воздух полетели шапки и фартуки. Большего Карн сказать не смог бы, даже
если бы хотел. Сойдя с трибуны, он шепнул телохранителям:
- Уходим.
Они прошли через боковую галерею и вышли в холл.
- Теперь я посплю четыре часа, - сказал Карн, - а ты...
- Трин, мой господин, - подсказал охранник.
- Трин, скажи моим генералам, чтобы они ждали меня в библиотеке через
четыре с половиной часа. А ты, в обуви не по форме, скажи офицерам
домашней охраны, что я встречусь с ними в библиотеке через пять часов.
Карн медленно пошел к лифту. Ему казалось, будто он пробирается по
глубокому снегу, который тяжелыми комьями липнет к ногам, затрудняя каждое
