Вот почему могу бессмертье дать
Я нам обоим в краске или в камне,
Запечатлев твой облик и себя;
Спустя столетья люди будут знать,
Как ты прекрасна, и как жизнь тяжка мне,
И как я мудр, что полюбил тебя.
87
Когда ты, донна, приближаешь
Свои глаза к глазам моим, -
В их зеркале себе я зрим,
А ты себя в моих отображаешь.
Меня, увы, ты созерцаешь
Таким, как есть, - в болезнях и летах,
А я тебя - светлей звезды лучистой.
И небу мерзостно, ты знаешь,
Что я, урод, живу в благих очах,
Во мне ж, уроде, виден лик твой чистый.
И все ж, кому тропа тернистей:
Тебе ль, вникающей в мой взор?
Мне ль, кто теряет рай лучистый,
Когда смыкаешь ты затвор
Своих очей? - Бесплоден спор
Ничтожества с красою величавой:
В любви должна быть общность лет и славы.
88
В ком тело - пакля, сердце - горстка серы,
Состав костей - валежник, сухостой,
Душа - скакун, не сдержанный уздой,
Порыв - кипуч, желание - без меры,
Ум - слеп и хром и полн ребячьей веры,
Хоть мир - капкан и стережет бедой,
Тот может, встретясь с искоркой простой,
Вдруг молнией сверкнуть с небесной сферы.
Так и в искусстве, свыше вдохновлен,
Над естеством художник торжествует,
Как ни в упор с ним борется оно;
Так, если я не глух, не ослеплен
И творческий огонь во мне бушует, -
Повинен тот, кем сердце зажжено.
89
Я стал себе дороже, чем бывало,
С тех пор, как ты - здесь, на сердце моем;
Так мрамор, обработанный резцом,
Ценней куска, что дал ему начало.
Лист, где искусство образ начертало,
Неравночтим с тряпицей иль клочком:
Так и моя мишень твоим челом
Означена, - и горд я тем немало.
Я прохожу бестрепетно везде,
Как тот, кого в пути вооруженье
Иль талисман от напастей хранит;
Я не подвластен пламени, воде, -
Твоим гербом слепцам дарую зренье,
Своей слюной уничтожаю яд.
90
Стремясь назад, в тот край, откуда он,
Извечный дух, в теснины заточенья
Сошел к тебе, как ангел всепрощенья,
И мир им горд, и ум им просветлен.
Вот чем горю и вот чем полонен,
А не челом, не знающим волненья:
Любовь, избыв былые заблужденья,
Верна добру, приятому в закон.
Здесь - путь всему, что высоко и ново,
Чем живо естество: и сам Господь
Вспоможествует этому немало.
Здесь предстает величье Всеблагого
Полней, чем там, где лишь красива плоть, -
И любо мне глядеть в его зерцало!
91
Ты мне даешь, что выгодно тебе,
А от меня ждешь вещи невозможной.
92
И карандаш и краски уравняли
С благой природой ваше мастерство
И так высоко вознеси его,
Что в ней красы еще прекрасней стали.
Ученою рукой теперь нам дали
Вы новый плод усердья своего
И, не презрев из славных никого,
Нам многих жизней повесть начертали.
Напрасно век, с природой в состязаньи
Прекрасное творит: оно идет
К небытию в урочный час отлива,
Но вы вернули вновь воспоминанье
О поглощенных смертию, - и вот,
Ей вопреки, оно навеки живо!
93
Когда замыслит дивный ум создать
Невиданные облики, - сначала
Он лепит из простого материала,
Чтоб камню жизнь затем двойную дать.
И на бумаге образ начертать,
Как ловко бы рука ни рисовала,
Потребно проб и опытов немало,
Чтоб мудрый вкус мог лучшее избрать.
Так я, твореньем малого значенья
Рожденный, стал высоким образцом
У вас в руках, достойнейшая донна;
Но, сняв излишек, дав мне восполненье,
Ужели вы учительным бичом
Мой гордый пыл смирите непреклонно?
94
Уж дни мои теченье донесло
В худой ладье, сквозь непогоды моря
В ту гавань, где свой груз добра и горя
Сдает к подсчету каждое весло.
В тираны, в боги вымысел дало
Искусство мне, - и я внимал, не споря;
А ныне познаю, что он, позоря
Мои дела, лишь сеет в людях зло.
И жалки мне любовных дум волненья:
Две смерти, близясь, леденят мне кровь, -
Одна уж тут, другую должен ждать я.
Ни кисти, ни резцу не дать забвенья
Душе, молящей за себя Любовь,
Нам со креста простершую обьятья.
95
Соблазны света от меня сокрыли
На божье созерцанье данный срок, -
И я души не только не сберег,
Но мне паденья сладостней лишь были.
Слеп к знаменьям, что стольких умудрили,
Безумец, поздно понял я урок.
Надежды нет! - Но если б ты помог,
Чтоб думы себялюбие избыли!
Сравняй же путь к небесной высоте,
Затем что без меня мне не по силам
Преодолеть последний перевал;
Внуши мне ярость к миру, к суете,
Чтоб недоступен зовам, прежде милым,
Я в смертном часе вечной жизни ждал.
96
Ни гаже, ни достойнее презренья,
Чем я, тебя забывший, в мире нет;
И все ж прости нарушенный обет
Усталой плоти, впавшей в искушенья;
Не размыкай, о Вседержитель, звенья
Моих шагов туда, ще вечен свет:
О вере говорю, - себе во вред
Я не вкусил в ней полноты спасенья.
Чем редкостней, тем лишь все боле мил
Мне дар даров: к покою, к благостыне
Другого мир не обретет пути;
Ты кровь свою за нас так щедро лил,
Что станешь ли скупей на милость ныне?
Иных ключей нам к небу не найти!
97
Назойливый и тяжкий скинув груз,
Благой мой Боже, и простясь со светом,
К тебе без сил, в челне нестойком этом,
Из страшных бурь в родную тишь вернусь.
Терн, и в ладони гвоздь, и крестный брус
Со скорбным ликом, жалостью согретым, -
Все страждущей душе звучит обетом,
Что многим покаяньем я спасусь.
Не взор судьи твое святое око
Да кинет мне в былое, - строгий слух
Да не грозит мне карой возмещенья;
Да кровь твоя омоет грязь порока!
Чем я старей, тем ревностней мой дух
Ждет помощи твоей и всепрощенья.
98
Годами сыт, отягощен грехами,
Укоренен в злодействах бытия,
К своей двойной уж близок смерти я,
Но сердце яд пьет полными струями.
Иссякшие не могут силы сами
Сломить судьбу, любовь, соблазны дня, -
И светлая нужна им длань твоя,
Чтоб удержать пред ложными стезями.
Но мало мне, Господь мой, что готов
Ты душу взять, утратившую чистый,
Небытием пожалованный склад;
Пока не снят земной с нее покров,
Молю сравнять подъем крутой и мглистый,
Чтоб прост и светел был ее возврат.
99
В унынии и в скорби я лелею
Раздумия, что в памяти живят
Минувшее, и ум вперяет взгляд
В былую жизнь и мучается ею.
Мне сладко, что пред смертью разумею,
Как призрачен людских соблазнов ряд;
Мне горько, что прощенья за разврат
На склоне лет я ждать уже не смею.
Пусть нам обеты шлет твоя любовь,
Но, Господи, не дерзки ль ожиданья,
Что не закрыт и поздним пеням вход?
И все ж твоя свидетельствует кровь,
Что, на себя приняв за нас страданья,
Ты не исчерпал всех своих щедрот.
100
Уж чуя смерть, хоть и не зная срока,
Я вижу: жизнь все убыстряет шаг,
Но телу еще жалко плотских благ,
Душе же смерть желаннее порока.
Мир - в слепоте: постыдного урока
Из власти зла не извлекает зрак,
Надежды, нет, и все объемлет мрак,
И ложь царит, и правда прячет око.
Когда ж. Господь, наступит то, чего
Ждут верные тебе? Ослабевает
В отсрочках вера, душу давит гнет;
На что нам свет спасенья твоего,
Раз смерть быстрей и навсегда являет
Нас в срамоте, в которой застает?
101
Хоть и сулит мне вящее желанье
К моим годам года додать не раз, -
Смерть не замедлит шага ни на час;
Чем больше ждешь, тем ближе с ней свиданье.
Да и к чему на счастье упованье,
Раз лишь в скорбях Господь приемлет нас?
Скольженье дней, и все, что тешит глаз,
Тем злостнее, чем ярче их блистанье.
И ежели, мой Боже, я порой
Весь отдаюсь могучему стремленью,
Несущему покой душе моей,
Но собственной ничтожному ценой, -
Дай в тот же миг свершиться вознесенью!
Чем дольше срок, тем пыл к добру слабей.
102
Чем жарче в нас безумные стремленья,
Тем больше нужен срок, чтоб их изгнать;
А смерть уж тут и не согласна ждать,
И воля не взнуздает вожделенья.
103
И радостны и скорбию убиты
Всеправедные души, что за них
Ты принял смерть, чтоб для сынов земных
Врата Эдема были б вновь открыты.
Им радостно, что дети зла омыты
От первородных, жалких скверн своих;
Им горестно, что от мучительств злых,
Как раб рабов, угас в своей крови Ты.
Кто Ты? откуда? - Небо, в изъясненье,
Смежило взор, разверзло зев земли,
Шатнуло горы, всколебало море;
Коснеют злые ангелы в позоре,
В обитель мрака праотцы ушли, -
Но весел человек, приняв крещенье.
104
Мул, свечи, сахар... А сейчас свершила
Еще бутыль мальвазии свой вход.
Я щедростью подавлен, -- пусть расчет
Вершат весы святого Михаила.
В чрезмерной тишине мои ветрила
Обвисли так, что в море не найдет
Пути мой челн, - и, как солому, ждет
В безжалостных волнах меня могила.
За ласку, за обилие щедрот,
За пищу, за питье, за посещенье,
Которое лишь радость мне несет;
Ничтожное, синьор мой, возмещенье -
Всего себя отдать вам в свой черед,
И это - долг, отнюдь не подношенье!
105
По благости креста и божьих мук
Я, Отче, жду, что удостоюсь рая;
И все ж, пока во мне душа живая,
Земных утех все будет мил мне круг.
Пускай лежит меж нами путь разлук,
Моря и горы, - мысль, не замечая
Лесов, озер, летит, крыла ширяя,
Как мчится дух поверх дождей и вьюг.
Так мчусь и я упрямой думой к вам
Скорбеть о смерти моего Урбино,
Который был бы, мнится, здесь со мной,
Когда бы жил. Теперь из гроба сам
Меня зовет он взвиться над низиной
Туда, где ждет обоих нас покой.
===========================================================
ПРИМЕЧАНИЯ
[Стихотворения Микеланджело в переводе и с комментариями
А.М.Эфроса были впервые изданы в 1964 году, см.: Поэзия
[Микеланджело]. Перевод и комментарии А.М.Эфроса. - В кн.:
Микеланджело. Жизнь. Творчество. Сост. сб. В.Н.Гращенков. М.,
"Искусство". 1964, с. 123 - 180 (Поэзия), с. 358 - -372
(Комментарии А.М.Эфроса). Переиздано: Поэзия [Микеланджело].
Перевод и примечания А.М.Эфроса. - В кн.: Микеланджело. Поэзия.
Письма. Суждения современников. Сост. В.Н.Гращенков. Изд. 2-е,
доп. М., "Искусство", 1983, с. 39 - 74 (Поэзия), с. 75 - 81
(Примечания).]
Перевод стихотворений Микеланджело, приводимых в настоящем
сборнике, сделан по изданию К.Фрея: Die Dichtungen des
Michelagniolo Buonarroti. Herausgegeben und mit kritischem
Apparate versehen von C.Frey. Berlin, 1897. Для примечаний,
наряду с перепиской Микеланджело и обширной литературой о его
жизни и творчестве, в первую очередь было использовано названное
издание Фрея. Хронология и интерпретация стихотворений уточнены
В.Н.Гращенковым по критической публикации Э.Н.Джирарди:
Michelangiolo Buonarroti. Rime. A cura di Enzo Noe Girardi.
Bari, 1960.
В примечаниях одновременно с нашей нумерацией стихотворений
дается нумерация по изданиям Фрея и Джирарди.
1 (Frey, I; Girardi, appendice 3, 4)
Эти несколько строк - наиболее ранние из дошедших до нас
стихотворных опытов Микеланджело, который, видимо, писал стихи и
прежде, но те черновики пропали или он уничтожил их. Внешний вид
листа (Лувр, Париж) типичен: стихи находятся возле рисунков,
сделанных пером. Это набросок для статуи бронзового "Давида" и
этюд правой руки для мраморного "Давида". Датировка
стихотворного наброска, надо полагать, тождественна с датой
рисунка - 1501 - 1502 гг. Микеланджело было в ту пору двадцать
семь лет; он находился во Флоренции, работал над мраморным
"колоссом", статуей Давида, а в августе этого, 1502 г. заключил
договор с французским маршалом Пьером Роганом на бронзовый
вариант той же темы. Нижняя строчка нанесена отдельно и едва ли
имеет связь с тремя верхними; она представляет собой цитату из
Петрарки, начало знаменитого сонета: "Rotta e l'alta colonna e'l
verde lauro..." ["Повергнута высокая колонна и зеленый
лавр..."]. Смысл трех верхних строк может быть расшифрован так:
поскольку итальянское выражение "con l'arco della schiena" или
"con l'arco dell'osso" метафорически означает "изо всех сил", то
Микеланджело уподобил творческие усилия осуществить замысел
героическому напряжению Давида, одолевшего Голиафа.
2 (Frey, XXII; Girardi, 2)
Четверостишие написано на листе с разными набросками на лицевой
