успокоительное, которое дал ему вызванный мной Годерих. Ночь прошла
спокойно, наступил новый день. Как я уже упоминал, Дэни болезненно
реагировал на мое приближение. Однажды он даже забаррикадировался от меня
в своей комнате. Я просто с ума сходил, опасаясь как бы он не натворил с
собой что-нибудь нехорошее. Годерих разделял мою тревогу.
Вы узнали что-нибудь новое об этом жутком существе? Оно исчезло? -
спрашивал он.
- Что-нибудь новое? но как?
- Теперь, когда его нет, говорить о нем будут более открыто, ваши
слуги, например...
- Конечно, - согласился я. - Да... разговоров много.
Действительно, если раньше Дженни и Клара сдерживали себя, то теперь
они высказывали мне все, что чувствовали или знали о Рауле. Правда, это не
добавляло мне новых сведений о нем. Я так и сказал Годериху.
- А как вы объяснили слугам внезапное исчезновение этого типа?
- никаких подробностей я не сообщил. Очевидно, они догадываются, что
я прогнал его. Не думаю, что их интересует, как он убрался, раз уж его
здесь нет.
- Признаюсь, чувствую, что много сделать не смогу. Советую обратиться
к психиатру.
Но к этому я еще не был готов. Может быть, меня несколько смущал
укоризненный тон моего друга? Если да, то его тон был оправдан. Годерих не
мог не почувствовать, что описывая финальную сцену, в разговоре с ним я не
указал о подробностях...
Дэни настолько поправился, что уже смог покидать свою постель,
комнату и иногда в одиночестве бродить среди кустов и по лугу. Но между
нами сохранялось отчуждение. Моя осведомленность или частичная
осведомленность о его страшном секрете вызывала у него ужас. Что-то жуткое
заключалось также в настойчивых усилиях ребенка придать ситуации свою
собственную удобную и как-бы оправдывающую версию - очистить, приспособить
или смягчить ее, сделать более терпимой для себя, а также видеть во мне, а
не в рауле своего врага.
Так не должно было продолжаться. Даже если бы я прожил до ста, мог ли
я или он забыть то, что я должен еще помнить? Я бы всегда напоминал ему.
Если он вырастет, а, может быть, это уже случилось, с чувством мучительной
подавленности он пожелает моей смерти.
Неделю или около этого все шло без изменений. Я не знал, что на самом
деле произошло с раулем, и это не давало мне покоя даже в его отсутствии.
Вскоре после его исчезновения меня посетили из полиции Винчестер-сити.
- Приваче, - сказал мне констебль, я едва вспомнил фамилию этого
типа, - не явился на участок через месяц после регистрации. У меня ли он?
Я правдиво ответил, что он удрал неизвестно куда.
- Удрал?
Я объяснил, что нарушитель правил был другом моего сына и что я
практически ничего о нем не знаю. Уважаемый и, на мой взгляд, очень
респектабельный констебль был неудовлетворен и озадачен.
- Он обязан был отметиться, как положено, - проворчал он. - Если он
направился во Францию, то, как вы понимаете, в порту могут возникнуть
некоторые затруднения и неприятности. Тем временем состояние здоровья Дэни
продолжало улучшаться, по крайней мере, внешне. Он уже не выглядел таким
бледным, появился аппетит. Однако усилились ночные шумы. Появилось и новое
явление - насмешливое гиканье. В конце концов эти звуки стали настолько
звонкими, что мне пришлось перенести свою спальню подальше от комнаты
Дэни.
Отношение мальчика ко мне по-прежнему оставалось враждебным. Я просил
его откровенно поговорить со мной и изложить мне свою версию событий.
Никакого результата. Чувствовалось, он тяжело переживал утрату и тосковал
по своему исчезнувшему приятелю. Волей - неволей я стал подумывать, не
принять ли мне совет Годериха и обратиться к психиатру. Такое обращение
поставило бы меня, как и любого другого пациента, в весьма неловкое
положение: посыпались бы недоверчивые и глупые расспросы. Но ради
выздоровления мальчика мне необходимо было использовать любые средства.
Листва уже облетела, октябрьские дни становились все холоднее. В один
из таких дней я получил напоминание о приближении ежегодного
торжественного обеда офицеров моего полка. Я никогда не пропускал такие
встречи, да и на этот раз в конверт было вложено персональное приглашение.
Однако сейчас этот обед был так некстати! С другой стороны, письмо пришло
из местечка, находившегося в шести милях от Винчестера. Его написал
Мэйфилд, мой адъютант и распорядитель предстоящего обеда. Он сообщал, что
на этой неделе, будет по делу в наших краях. По всей вероятности, он
ожидал, что я приглашу его остановиться у меня. Хотя бы на субботу и
воскресенье. Но при нынешних обстоятельствах это было неудобно. Я решил
встретиться с ним в Винчестере, и выехал из дома после обеда, оставив Дэни
на попечении Дженни и Клары.
Моя дружеская встреча с Мэйфилдом, которому я коротко обрисовал
обстановку была настолько приятной, насколько это было возможным. Я
страшно беспокоился о Дэни и торопился, чтобы вернуться домой к вечернему
чаю.
Клара и Дженни ждали меня на крыльце. Как только я вышел из машины,
они сразу же сообщили самое худшее.
Дэни исчез...
Упрекать себя было бесполезно. Нужно было что-то делать.
- Когда вы заметили его отсутствие? - спросил я.
Оказалось, только двадцать минут назад. До этого Дэни находился на
веранде. Не увидев его там, служанки начали поиски. В его комнате никого
не было, там все было в порядке, только отсутствовал небольшой чемоданчик,
несколько пар носков и рубашка. Самым убедительным свидетельством того,
что Дэни пошел не на прогулку, было посещение кем-то комнату Дженни и
исчезновение ее денег.
- Сколько было денег?
- Шесть фунтов десять шиллингов, сэр. Они лежали в маленькой
китайской шкатулке. Во вторник я собиралась сдать их в банк.
Ожидая с минуты на минуту моего возвращения, в полицию они ничего не
сообщали. Я решил звонить в участок по телефону, а сам поехал в Винчестер.
Мы договорились, что, если за это время беглец вернется, Дженни позвонит в
участок.
Сержант полиции хорошо знал меня и внимательно выслушал мой рассказ.
- Пока рано волноваться, сказал он. - Дэни мог просто пошутить. Но,
конечно, мы поставим в известность и мобилизуем все ближайшие участки.
Сейчас пятнадцать минут шестого... Далеко уйти он не мог.
- Следите за портами, - напомнил я. Моя первая мысль была,
естественно, о Рауле. Я опасался, что Дэни хочет присоединиться к нему.
- Обязательно. мы всегда так делаем. Хотя без паспорта, как вы
понимаете, уплыть он не может.
Что касается последнего, то на сей счет у меня были сомнения. При
большом желании уплыть можно. Дальнейшие события это подтвердили.
Я еще поговорил недолго со старшим офицером в его кабинете и
отправился домой.
- Никаких новостей, Дженни?
- Никаких, сэр.
После полных беспокойства и ожидания часов на пришлось примириться со
случившимся. Наступила тревожная, бессонная ночь.
Считая, что чрезвычайные обстоятельства позволяют мне нарушить обет
молчания, я направил Вэньону запрос по телеграфу. Ответ пришел весьма
быстро: "пока здесь нет."
Это просто взбесило меня. И напрасно я пытался придать реальный и
нетелеграфный смысл слову "пока". Оно означало, что Вэньон ожидает приезда
Дэни.
Я мысленно вернулся к вопросу о паспорте. У Дэни был паспорт. Он был
ему нужен, когда Флебар или я сам сопровождали его через границу. Однако
после очередной поездки Дэни я спрятал паспорт. К тому же я предупредил
полицию и считал, что никакой документ не поможет Дэни пересечь границу.
Мне сообщили, что округ Винчестера тщательно прочесали, но никаких
результатов это не дало. Я очень удивился, что Дэни так долго удается
избегать полиции. Причина заключалась либо в некомпетентности одной
стороны, либо в ловкости и находчивости другой. Во всяком случае, Дэни
удалось, передвигаясь только ночью, а дни проводя на деревьях, найти
стоянку французских рыболовов и уговорить их за плату переправить его
через пролив...
Эту догадку подкрепило открытие Клары, сделанное после шестидневных
поисков. Однажды утром возбужденная она вбежала ко мне в кабинет с криком:
- Мы, мы нашли кое-что!
Оказалось, что убирая чердак, она обнаружила там две буханки хлеба,
две банки сардин, консервный нож, банку джема и чемодан. Пустой чемодан.
Настоящий тайник!
Эти предметы, которые я осмотрел вместе с Кларой, были спрятаны под
куском мешковины около задней двери, ведущей к лестнице. С помощью этой
лестницы можно было попасть на чердак, не проходя сначала внизу через
каретный сарай. Подойдя поближе, я с отвращением увидел кучу похожих на
кегли грубых деревянных кукол, вырезанных Раулем. Кроме того, и это
особенно важно, я нашел открытую пустую банку и крошки хлеба. Это говорило
о том, что здесь кто-то ел.
Как ни странно, но эти находки и, в частности, брошенный чемодан
вселили в меня уверенность, что Дэни удалось добраться до Франции или же
он находится в пути. Он не так глуп, сказал я себе, чтобы оставить тайник
почти на виду, а самому бежать ночью. Да, все было так. И я принял
немедленное решение.
В тот же день я позвонил Годериху и сообщил о своих планах, а после
полудня отправился в Саутхэмптон. По дороге я позвонил в полицию
Винчестера. Оказалось, что мой план преследовать моего мальчика во Франции
встретил недовольство. Хотя я согласился с предложением установить, уже с
большим опозданием, наблюдательный пост около чердака, ничто не могло
поколебать мою решимость.
Тогда я не знал, что произойдет всего через одну ночь. Позже мне
сообщили, что сразу после моего отъезда от Вэньона была получена
телеграмма: "Дэни здесь".
И вновь привычный поезд, мягко покачивающаяся койка все на той же
шхуне, пересекающей пролив, знакомая гавань Гавра в тумане. Одно и то же,
все одно и то же. И все-таки что-то было не так! Я пересекал пролив много
раз, но со спокойным сердцем. Сейчас же я не находил себе места от
отчаяния.
Пройдя таможенный осмотр, я съел в станционном буфете свой небольшой
завтрак, купил газету, сдобные булочки и снова на поезд.
Париж, обед, затем на юг. Что меня ждет? Когда я почувствовал
постепенный подъем в гору, меня охватило неясное, но страшное
предчувствие. Я понимал, что бежал из Англии главным образом из-за того,
что не мог вынести бездействия. Но здесь, во Франции, я дрогнул. Казалось,
что приближаясь к почерневшим и израненным землям провинции Оверн, я
безрассудно вторгаюсь в крепость злых сил, противопоставляя свои слабые
силенки мощи предводителя дьяволов.
Я взял газету и начал читать. Но ничего не получилось. Дэни, думал я,
где ты? Что делаешь сейчас?
С трудом заставил я себя еще раз критически и по возможности спокойно
проанализировать последовательность событий, которые привели меня сюда.
Вэньон... и Рауль. Вся эта практика взаимных визитов во время каникул
была такой случайной и такой доброй, и все же... Нет, это не просто
совпадение, между этими людьми должна быть определенная связь.
Я вспомнил смущенные и как бы виноватые взгляды Вэньона и странные
слова в услышанном мною разговоре.
- Это пришло опять, - говорил Вэньон Флебару. Что пришло опять? Не
могло ли это...
Внезапно мои мысли обо что-то споткнулись. На секунду я специально
отключился, опасаясь как бы все не ушло... Я даже схватил газету и стал
судорожно вчитываться в длинную колонку объявлений. Не могло ли это?...
Почему же? Конечно, могло. А это из фразы Вэньона было Раулем.
