Римо нахмурился и посторонился.
- Видите ли,- начал нараспев Чиун,- не в американских традициях нани-
мать ассасина. Они не верят в ассасинов, но им был нужен верный человек.
И тогда ко мне явился посланец. Он категорически заявил, что ассасина
нанимать не станет. Ему был нужен учитель Синанджу, чтобы подготовить
собственного ассасина. Нас не устроит Мастер Синанджу, твердил этот че-
ловек,- его звали Макклири,- нам нужен белый ассасин, потому что ему
предстоит работать тайно. Он должен быть незаметен среди других белых.
И тогда я сказал этому Макклири, что Мастер Синанджу имеет больше ве-
са, если он служит при монаршем дворе. Стоит вашим врагам узнать, что на
вас работает Мастер Синанджу, и они почернеют от злости. Тайно работают
одни грабители. Но, конечно, таких тонкостей ему было не понять. И это
совершенно естественно - ведь он был белый человек, к тому же из страны,
которой никогда не служил ни один Мастер Синанджу, поскольку Америка -
молодая страна, всего двухсот лет от роду. Белолицый Макклири настаивал
на строжайшей секретности, и я сказал ему, что гарантией того является
не цвет кожи ассасина, а его мастерство. И все же он стоял на своем. Он
говорил, что ассасину, которого я должен для них обучить, предстоит са-
мому отыскивать своих жертв.- Жители Синанджу опять посмеялись над стра-
нной логикой американцев.-
И я сказал ему, что определять жертву должен только император, а дело
ассасина - карать. Это старо как мир. Король не убивает, ассасин не пра-
вит.
То были тяжелые времена. Работы не было совсем. Кое-кто из вас, навер-
ное, еще помнит: опять пошли разговоры о том, чтобы отсылать младенцев
назад, в море. И я, к величайшему своему стыду, взялся за это позорное
дело. Я согласился подготовить для Америки белого ассасина, но прежде
оговорил условие, что американский ассасин не станет в будущем отбивать
хлеб у любого из следующих Мастеров Синанджу.- Селяне одобрительно заки-
вали.- Однако вместо ребенка мне подсунули в ученики взрослого мужчину,-
насмешливо продолжал Чиун. Раздался смех.- И вместо корейца - белолице-
го.- Смех усилился.- Но виданное ли дело?- Чиун вновь придал лицу серье-
зное выражение,- этот белый, несмотря на то, что питался мясом, оказался
крепок телом. Этот белый, при его длинном носе и нескладной походке, был
добр сердцем. Я дал ему первые уроки, и этот белый оказался благодарным
учеником. Он сказал: "Я - всего лишь ничтожный белый, но если ты научишь
меня всем премудростям Синанджу, я буду твоим верным последователем до
конца своих дней и никогда не устану возносить тебе хвалу, о великий!"
- Вот уж враки,- проворчал Римо.
Чиун легонько пихнул его локтем под ребро.
- И я сказал этому белому, человеку, по рождению стоящему ниже любого
корейца: "Я сделаю это, потому что подписал контракт, а контракты для
Синанджу священны". А надо сказать, что контракт, который я подписал,
был необычен. Ни один Мастер Синанджу еще никогда не заключал такого
странного контракта. Этот контракт не только предусматривал, что я обучу
своего ученика искусству Синанджу - что я добросовестно исполнил,- но
также и то, что если этот белый будет вести себя неподобающим образом,
если он подведет своих белых начальников или оскорбит Дом Синанджу неп-
равильной осанкой или плохим дыханием, то Мастер Синанджу получает пол-
номочия и должен будет счесть своим долгом избавиться от этого белого
как от ненужного хлама.
Все посмотрели на Римо.
- А как же еще поступить с непокорным белым?- сказал Чиун и всем своим
видом дал понять, что пора смеяться.
Все засмеялись.
Римо зарделся.
Чиун опять посерьезнел.
- Но по мере того, как шли дни тренировок, я обнаружил удивительную
вещь.- Для пущего драматизма Чиун выдержал паузу.- Мой белый ученик при-
нял Синанджу! Не только своим нескладным телом или неразвитым умом, но и
сердцем. И тогда я понял, что этот белый, при всей его жалкой внешности
и ничтожных умениях, в сердце своем является корейцем.- При этих словах
кое-кто из присутствующих демонстративно сплюнул себе под ноги.- Сердцем
он кореец!- повторил Чиун.- Это было чудо! Потеряв уже всякую надежду на
воспитание настоящего наследника Дома Синанджу, я вдруг обрел его в лице
белого! И я учил и учил его, долгие годы внушая великие истины и стирая
из его сознания те презренные навыки, которыми наделила его ничтожная
страна, и дожидался своего часа. Теперь этот час пробил! Я представляю
вам своего приемного сына Римо!
Жители Синанджу ответили ледяным молчанием. Под взглядом бесчисленных
глаз Римо поежился.
- Скажи им,- прошипел Чиун.
- Что?
- Скажи о нашем решении. Скорей, пока толпа еще нас слушает!
Римо шагнул вперед.
- Я горжусь тем, что принадлежу к Синанджу,- просто сказал он.
Опять ледяное молчание.
- Я благодарен Чиуну за все, что он мне дал.
Никакой реакции.
- Я люблю его.
Лица женщин несколько смягчились, зато мужчины ожесточились еще
больше.
Римо раздирали сомнения.
Чиун схватился за сердце.
- Я ничего не слышу,- прошептал он.- Я сейчас упаду в обморок!
- И я хочу вам сказать, что готов взять на себя все обязанности сле-
дующего Мастера Синанджу,- неожиданно для себя самого добавил Римо.
И тогда толпа возликовала. Все повскакали и стали приплясывать. Люди в
ритуальных костюмах закружили вокруг Римо, как около новогодней елки.
Перед Римо то и дело возникал танцор в маске дракона.
- Что за чушь,- сердито сказал Римо.- Пока я не пообещал, что буду их
содержать, они меня и знать не хотели.
- Они просто ждали, пока ты докажешь свою принадлежность к корейской
расе,- пояснил Чиун.- И ты это сделал. Я горжусь тобой!
- Бред собачий!- сказал Римо и решительно зашагал прочь.
Чиун окликнул его, но Римо уходил, выражением лица заставляя толпу
расступиться - всех, кроме танцора в маске дракона, который следовал за
ним на почтительном расстоянии, больше не танцуя, но двигаясь тем не ме-
нее весьма странным образом.
Чиун опять опустился на трон.
- Что случилось?- спросил хранитель Пульян.
- Ничего,- ответил Чиун.- Он так ждал этого величайшего момента в
своей жизни! Его просто захлестнули эмоции.- Но в глазах Чиуна стояла
боль.- Пожалуй. церемонию посвящения надо на несколько дней отложить,- с
сомнением произнес он.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Римо вышел из селения и, не разбирая дороги, зашагал куда глаза гля-
дят.
В последние месяцы его преследовало желание отыскать своих настоящих
родителей, которые бросили его еще в младенчестве. Найди он их - он бы,
по крайней мере, знал, кто он есть на самом деле. Вопрос этот казался
ему тогда необычайно важным. Но теперь, когда Чиун был при смерти, а Ри-
мо оказался перед дилеммой, кому присягнуть на верность в своем сердце -
Америке или Синанджу,- вопрос происхождения отошел на второй план.
Интересно, думал Римо, что произойдет, когда Смит не дождется извес-
тий? Решит ли Смит, что Римо ранен или убит? Направит ли он подлодку
выяснить все обстоятельства дела? А может, он и внимания на это не обра-
тит, тем более что деятельность КЮРЕ понемногу сворачивается?
Да нет, ничего она не сворачивается. Смит пытается сам себя обмануть.
Это не более чем затишье перед бурей. Не успеешь и оглянуться, как вновь
разразится новый страшный кризис - и КЮРЕ опять заработает на всю катуш-
ку. Ну и как он поступит, когда придет приказ возвращаться в Америку?
Ответа на этот вопрос Римо пока не находил.
Взойдя на невысокий холм, Римо оглянулся. Внизу лежала Синанджу, с
бревенчатыми хибарами, похожими на буддийские пагоды с загнутыми краями
крыш, дощатыми тротуарами и великолепной сокровищницей. Деревня напоми-
нала азиатский вариант городка на Диком Западе, но никак не дом родной.
По крайней мере, не для Римо. И не для Чиуна. Да, пожалуй, и ни для ко-
го.
Внезапно Римо ощутил страшную усталость. Он ушел, чтобы побыть наедине
со своими мыслями и переживаниями, но сейчас ему хотелось только одного
- найти какое-нибудь укромное место, желательно под крышей, и поспать.
Римо почти сразу отыскал такое местечко. В долине, в стороне от селе-
ния, стояла скромная хижина. Римо подошел ближе, но не заметил никаких
признаков жизни. Возле хижины не лежала корзина с редькой, не сушилась
лапша в пучках, как это обычно бывает рядом с сельским корейским домом.
Все словно вымерло. Римо не помнил, чтобы видел этот дом в свои прошлые
приезды в Синанджу.
И он решил, что если этот дом ничей, он войдет и станет там жить.
Римо толкнул дверь. Она оказалась не заперта. Внутри было очень темно,
только из приоткрытой двери падала узкая полоска света. Тем лучше. В те-
мноте крепче спится.
Римо едва не споткнулся о циновку. На ней он и расположился и, едва
коснувшись спиной твердого пола, начал забываться.
- А что, если я проснусь дома?- пробормотал он, засыпая.
- Кто здесь?- донесся из темноты тихий голос. Говорили по-корейски.
Римо вскочил и машинально стал вглядываться в темноту. В доме кто-то
был, этот человек сидел в дальнем углу без света.
- Здравствуйте,- неуверенно произнес Римо.
- Я не узнаю вашего голоса,- ответили ему.- Вам что-нибудь нужно?
Голос был звонкий и мелодичный - женский голос.
- Я думал, здесь никто не живет,- стал оправдываться Римо.- Прошу меня
извинить.
- Не надо извиняться,- печально ответила женщина.- Ко мне редко кто
приходит.
- Но почему вы сидите без света?
- Я - Ма Ли. По законам Синанджу, я должна жить в темноте, чтобы нико-
го не обидеть своим уродством.
- О,- протянул Римо.
Теперь он видел ее - неясную фигурку в желтом платье. Верх традицион-
ного наряда был из белой воздушной ткани. Одной рукой она прикрывала ли-
цо, а другой нащупывала что-то в кармане. Когда она убрала руки от лица,
то оказалась в густой вуали, за которой поблескивали влажным блеском
глаза. Римо стало жаль девушку. Она, наверное, чем-то изуродована.
- Простите, что доставил вам неудобство, Ма Ли,- сказал Римо тихо.- Я
просто хотел где-нибудь отдохнуть.- И он двинулся к двери.
- Нет!- Ма Ли протянула к нему руки.- Не уходите так сразу. Я слышу, в
деревне идет праздник. Расскажите мне, что там происходит?
- Вернулся Мастер Синанджу.
- Это хорошая новость. Он так долго путешествовал по дальним странам.
- Да, но он умирает,- добавил Римо.
- Даже самый могучий прибой когда-то отступает,- кротко проговорила Ма
Ли.- И все же вы правы: возвращение в море навевает грусть.
По ее голосу можно было догадаться, что девушка глубоко взволнована.
Римо впервые в Синанджу слышал, чтобы в отношении Чиуна кто-то проявлял
подлинно человеческие чувства.
- Вам его жаль?- спросил он.
- Мастер Синанджу - это свеча, осветившая мир задолго до появления ве-
ликого короля-воина Ончжо, который возвел первый в Корее замок,- задум-
чиво произнесла Ма Ли.- Грустно, что он умрет без наследника. Это разоб-
ьет ему сердце.
- Я - его наследник,- сказал Римо.
- Вы? Но ваш голос мне не знаком. Вы не из Синанджу.
- Да, я не из этой деревни,- согласился Римо.- Но я принадлежу к Си-
нанджу. Чиун сделал меня таким.
- Это хорошо,- сказала Ма Ли.- Традиции надо соблюдать. По крайней ме-
ре, некоторые.- И она безотчетно коснулась вуали.
- Вы живете одна?- спросил Римо.
- Родители умерли, когда я была еще совсем маленькой. Я их даже не по-
мню. У меня никого нет. Мужчины меня не любят из-за моего уродства. Они
называют меня Безобразная Ма Ли.
- Голос у вас очень приятный,- промолвил Римо, не зная, что еще ска-
зать.
По американским понятиям, даже нормальные женщины в этом селении кра-
сотой не блистали. Какая же тогда эта Ма Ли? Как Квазимодо - и взглянуть
страшно?
- Спасибо вам,- просто ответила Ма Ли.- Как приятно говорить с добрым
человеком.
Римо буркнул в ответ:
- Я вас понимаю. Здесь не принято проявлять сострадание.
- Люди таковы, какие они есть.
