- Я не знаю, что сделать.- Бесстрастный голос.
- Давайте, я вам помогу. Часто творчество начинается с подражания уже
созданному, только в несколько измененном виде. Вы творите путем подра-
жания, только иными средствами. Например, преобразовываете рисунок в
скульптуру. Или наоборот. Посмотрите вокруг, найдите что-нибудь интерес-
ное и воплотите это иными средствами выражения.
Неожиданно раздались крики, звуки разрываемой плоти, треск ломаемых
костей и суставов, словно взрывались воздушные шарики, залетевшие слиш-
ком высоко в небо. Затем послышались дикие, отчаянные вопли певицы.
- Нет, нет!- Это было завывание, мольба, оставшаяся без ответа. Крак!
Жах!- и крики смолкли. От стены с хрустом отделился кусок штукатурки и
упал на пол. Послышался всплеск. Должно быть, он попал в лужу крови. Еще
кусок штукатурки, за ним - всплеск.
- Прекрасно.
Говорил все тот же ровный голос. На этот раз он эхом прокатился по ко-
мнате, потом захлопнулась входная дверь.
Инспектор Уолдман перемотал пленку до того места, где начались крики,
и снова включил магнитофон, на этот раз засекая время. Полторы минуты.
Все это сделал один человек, и всего за восемьдесят пять секунд.
Уолдман снова перемотал кассету и снова прослушал ее. Скорее всего,
убийца был один. На магнитофоне были записаны голоса четырех жертв - они
обращались к единственному гостю. Уолдман вслушался в запись. Казалось,
работали электроинструменты, хотя звука моторов слышно не было. Во-
семьдесят пять секунд!
Уолдман попытался встать на ноги, но его попело. Он слишком долге про-
сидел на корточках для своих пятидесяти лет. Старею, подумал он. В под-
вал вошел молодой патрульный с радостной приветливой улыбкой.
- В чем дело?- спросил Уолдман.
Лицо патрульного показалось ему знакомым. Тогда он взглянул на поли-
цейский значок. Так и есть. Он, должно быть, позировал для плаката, рек-
ламирующего службу в полиции. Вылитый полицейский с плаката, вплоть до
этой лучезарной улыбки. Но полицейский значок был ненастоящий. Дело в
том, что художник, нанятый по контракту полицейским управлением, выразил
свое пренебрежение к профессии, снабдив красавца с плаката значком, но-
мера которого никогда не существовало.
На значке патрульного, который так сладко улыбался инспектору, значил-
ся именно этот номер.
- Кто вы?
- Патрульный Джилбис, сэр.- Тот же ровный, монотонный голос, что и на
кассете.
- Отлично,- произнес Уолдман ласково.- Очень хорошо.
- Я узнал, что вы отправились на место преступления.
- Да,- ответил инспектор. Надо отвлечь подозреваемого, затем как бы
невзначай отвести его в управление, а там наставить на него пистолет.
Уолдман попытался припомнить, когда он в последний раз чистил оружие.
Полтора года назад. Ничего. Полицейскому револьверу все ни почем.
- Меня интересует, что вы хотели сказать, назвав место преступления
кошмарной сценой. Так написали газеты. Вы не упомянули элемент творчес-
тва. Как по-вашему, было ли это творческим актом?
- Конечно, конечно. Я в жизни не видел ничего более творческого. Все
ребята в управления восприняли это как замечательное произведение ис-
кусства. Знаете что, нам лучше поехать и обсудить это всем вместе.
- Не знаю, отдаете ли вы себе отчет в том, что ваш голос звучит преры-
висто. Это верный признак того, что вы лжете. Зачем ты лжешь мне,
приятель?
- Кто это лжет? Я лгу? Это действительно было настоящим творчеством!
- Сейчас ты скажешь мне правду. От боли люди всегда говорят правду,-
заявил самозваный патрульный с приветливой улыбкой и непотребным значком
с плаката, призывающего поступать на службу в полицию.
Уолдман отступил, схватившись за револьвер, но патрульный вдруг впился
ему в глаза. Инспектор не мог пошевелиться и сквозь красную пелену нес-
терпимой боли сказал всю правду. Это был самый далекий от творчества ко-
шмар, какой ему доводилось видеть.
- Благодарю,- произнес полицейский-самозванец.- Я точно скопировал
плакат, но думаю, что копирование чужой работы непродуктивно в творчес-
ком плане. Благодарю.- С этими словами он, словно дрелью, просверлил
Уолдману грудь.- Вполне достаточно за конструктивную критику,- добавил
он.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Его звали Римо, и они желали видеть его журналистское удостоверение.
Желали до такой степени, что брат Джордж приставил к его правой щеке ду-
ло автомата Калашникова, сестра Алекса ткнула ему под ребра пистолет
45-го калибра, а брат Че, стоя в противоположном углу комнаты, целился
ему в голову из "смит-вессона".
- Одно резкое движение, и мы разнесем его на куски,- сказала сестра
Алекса.
Почему-то никому и в голову не пришло поинтересоваться, отчего этот
человек, назвавшийся репортером, не удивился, открыв дверь гостиничного
номера. Они не догадывались, что молчание, которое они хранили, подсте-
регая его, еще не тишина, что напряженное дыхание можно расслышать даже
через такие плотные двери, как в мотеле "Бей-Стейт", Уэст-Спрингфилд,
штат Массачусетс. Он производил впечатление вполне обычного человека.
Худой, чуть ниже шести футов, с выступающими скулами. Лишь утолщенные
запястья могли заронить какие-то подозрения. В серых брюках свободного
покроя, черной водолазке и мягких мокасинах он выглядел весьма заурядно.
- Давай-ка взглянем на его удостоверение,- произнес брат Че, а брат
Джордж тем временем закрыл за Римо дверь.
- Где-то оно у меня было,- сказал Римо и полез в карман, заметив, как
напрягся указательный палец брата Джорджа, лежавший на спусковом крючке.
Возможно, брат Джордж и сам не подозревал, насколько он близок к тому,
чтобы выстрелить. На лбу у него выступил пот, губы пересохли и потреска-
лись, и дышал он коротко, отрывисто, едва восполняя закаты кислорода,
словно боялся сделать полный вдох.
Римо показал пластиковое удостоверение, выданное нью-йоркским город-
ским отделом полиции.
- А где же карточка "Таймс"? Это же удостоверение полиции!- воскликнул
брат Джордж.
- Если бы он предъявил тебе карточку "Таймс", у тебя могли бы возник-
нуть вопросы,- объяснил брат Че.- Все газетчики Нью-Йорка пользуются
удостоверениями, выданными полицией.
- Жалкие полицейские марионетки,- согласился брат Джордж.
- Полиция выдает журналистам удостоверения для того, чтобы их пропус-
кали на место происшествия при пожаре и прочих подобных ситуациях,- до-
бавил брат Че. Это был тощий человек с бородатым лицом, которое выгляде-
ло так, будто его однажды вымазали машинным маслом и с тех пор никак не
могут отмыть.
- Не доверяю полицейским,- заметил брат Джордж.
- Давайте кончать с ним,- вмешалась сестра Алекса. Соски ее заметно
напряглись под легкой белой блузкой в сельском стиле. Она явно получала
от происходящего сексуальное наслаждение.
Римо улыбнулся ей, и она опустила глаза на пистолет; бледное лицо за-
лилось краской. Костяшки пальцев, сжимавших оружие, побелели, словно она
боялась, что оружие заживет собственной жизнью, если его как следует не
сжать в кулаке.
Брат Че протянул удостоверение брату Джорджу.
- Ладно,- сказал он.- Деньги при вас?
- При мне, если у вас есть товар.
- А какие гарантии, что мы получим деньги, если покажем его?
- Но я у вас в руках. Вы вооружены.
- Не доверяю я ему,- произнес брат Джордж.
- Все в порядке,- отозвался брат Че.
- Давайте прикончим его. Прямо сейчас,- снова вмешалась сестра Алекса.
- Ни в коем случае,- ответил брат Че, засовывая за пояс свой "смит-ве-
ссон".
- Мы можем сами все напечатать. Выпустить так, как захотим. Скажи
ему!- снова заговорила сестра Алекса.
- И прочтут это все те же двести человек, которые и так разделяют наши
взгляды. А "Таймс" сделает это достоянием мировой общественности,- ска-
зал брат Че.
- Кому какое дело, что подумает общественность в Мексике?- не унима-
лась сестра Алекса.
- Не доверяю я ему,- упрямо твердил брат Джордж.
- Давайте соблюдать революционную дисциплину,- предложил брат Че и
сделал знак брату Джорджу встать у двери, а сестре Алексе - у входа а
ванную. Шторы на окнах были опущены.
Римо знал, что они находятся на двенадцатом этаже. Кивком головы брат
Че предложил Римо присесть к журнальному столику, сверкающему хромирова-
нными и стеклянными поверхностями.
Сестра Алекса привела из ванной какого-то бледного очкарика и помогла
ему подтащить к журнальному столику большой черный чемодан с новенькими
кожаными застежками. Очкарик выглядел так, словно солнце ему всю жизнь
заменял свет люминисцентных ламп.
- Мы получили гонорар?- поинтересовался он, глядя на брата Че.
- Сейчас получим,- ответил тот.
Очкарик неуклюже положил чемодан на пол и откинул крышку.
- Я сейчас все объясню,- сказал он, достал из чемодана стопку компью-
терных распечаток, затем - конверт из плотной бумаги, где, судя по все-
му, хранились вырезки из газет, и, наконец, чистый белый лист. Сняв кол-
пачок с шариковой ручки, он приготовился писать.- Это самое громкое де-
ло, о каком вам только доводилось слышать. Похлеще, чем Уотергейт. Чем
любое политическое убийство. Чем подрывные действом ЦРУ в Чили и незако-
нное прослушивание телефонных разговоров сотрудниками ФБР. Настоящая се-
нсация. И вы сможете опубликовать ее раньше, чем другие газеты...
- Он и так согласен ее купить,- перебил его брат Че.- Не будем терять
времени.
- Я работаю на компьютере в одном санатории на берегу залива Лонг-Ай-
ленд, в местечке Рай, Нью-Йорк. Называется Фолкрофт. Хотя вы вряд ли
слышали о таком. Римо пожал плечами, но это была ложь.
- У вас есть его фотографии?- спросил он.
- Там не запрещается фотографировать. Вы сами можете сделать снимки.
- Речь сейчас о другом,- вмешался брат Че.
- Думаю, так оно и есть,- согласился очкарик.- Не знаю, понимаете вы
что-нибудь в компьютерах или нет, но для их программирования вовсе не
нужно лишней информации. Только самое необходимое. Так вот, четыре года
назад я начал делать кое-какие вычисления. Понятно?
- Понятно,- ответил Римо. Ему сообщили, что три года назад некто Ар-
нольд Килт - тридцати пяти лет, проживающий по адресу Мамаронек, Ра-
волт-стрит, 1297, женат, трое детей, окончил в 1961 году Массачусетский
технологический институт - получив степень магистра естественных наук,
начал проводить "собственные изыскания" и за ним было установлено наблю-
дение. Накануне встречи Римо получил его фотографию. Впрочем, по ней не
было видно, до какой степени в лице Килта отсутствуют естественные цве-
та.
- Грубо говоря - думаю, так вам будет понятнее,- я начал подозревать,
что мне дают минимум информации. Так было специально задумано, чтобы не
дать мне выйти за узкие рамки служебных обязанностей. Позже я вычислил,
что в организации служат тысячи подобных мне "винтиков" и что любой уча-
сток работы, который мог бы дать человеку более полное представление о
целях его деятельности, разделен между несколькими сотрудниками, чтобы
исключить любую возможность проникнуть в суть.
- Другими словами, трое выполняют работу, с какой мог бы справиться и
один,- объяснил брат Че, видя, как человек по имени Римо скучающим
взглядом смотрит на зашторенное окно.- Один может как следует разоб-
раться в работе, но если ту же работу выполняют трое, ни один не может
понять, в чем заключается ее смысл.
- Понятно,- бросил Римо. Он заметил, что соски сестры Алексы расслаби-
лись.
- Мы разделены даже тем, что в организации существует полдюжины столо-
вых, и люди, работающие над одной программой, лишены возможности об-
щаться друг с другом. Я, например, обедал с парнем, который занимался
только фиксацией цен на зерно...
- Короче!- с нетерпением перебил брат Че.- Давай ближе к делу.
- Главное - задачи, которые ставит перед собой Фолкрофт. Так вот, я
начал присматриваться и прикидывать. Обедал в разных столовых. Подружил-
