это, лениво потянувшись, чтобы казаться стройней,- как почувствовала,
что ее подняли вместе с шезлонгом и бросили в самый глубокий участок ба-
ссейна.
Раздался громкий всплеск. Тяжелый каркас шезлонга тут же пошел ко дну,
а Ванда принялась барахтаться в воде. Вода попала ей в нос, защипало
глаза. Она отплевывалась, чувствуя, как у нее течет из носа.
Сквозь слезы она увидела на берегу бассейна Римо, который стоял и спо-
койно смотрел на нее.
- Ублюдок!- выкрикнула она, подплывая к лестнице.- Так и знай, теперь
не видать тебе роли в фильме как своих ушей!
- Что ж, еще одной надеждой меньше,- вздохнул Римо.- Где бумаги?
- Бумаги?- переспросила Ванда, пытаясь вылезти, но эта попытка была
прервана Римо, который слегка надавил ей на голову носком ботинка.
- Компьютерные распечатки. Насчет тайной организации, про которую вы
собираетесь сделать фильм. Помнишь, их тебе передал Гордонз?
- Думаю, тебе будет небезынтересно узнать, любопытная свинья, что уже
через час они окажутся в руках прессы.
- Да неужели?- Римо сильнее надавил ногой, и Ванда почувствовала, как
руки ее скользнули вниз по перилам лестницы и голова снова оказалась под
водой.
Она открыла глаза и увидела в воде черные струйки. Чертова тушь - по-
текла! А ведь реклама гарантировала, что она будет стойкой! Ну, Ванда им
покажет!
Давление немного ослабло, и голова Ванда выскочила из воды, словно по-
плавок.
- Итак, где они, дорогуша?- снова спросил Римо, наклоняясь над бассей-
ном.- Наверно, ты уже успела догадаться, что я не шучу?
Он улыбнулся. Это была та же самая улыбка, что и тогда, у нее в каби-
нете, но теперь она наконец распознала ее. Это была улыбка не любовника
- это была улыбка убийцы. Профессиональная улыбка. На лице любовника она
означала бы любовь, потому что любовь - его профессия, но на лице этого
человека она означала смерть, ибо его профессией была смерть.
- Они у меня в "дипломате", сразу за дверью,- задыхаясь, выговорила
она, в глубине души надеясь, что мистер Гордонз вернется.
Легким движением ноги Римо отправил ее глубоко под воду, чтобы она не
могла выплыть до его возвращения. Коснувшись ногами дна, она принялась
что есть сил бить руками, пытаясь вынырнуть на поверхность. Когда ей это
наконец удалось, Римо уже бежал к ней из дома, на ходу просматривая ка-
кие-то бумаги.
- Это то, что нужно. Где ты делала копии?
- Это мистер Гордонз их делал.
- Сколько экземпляров?
- Не знаю. Мне он отдал восемь копий и оригинал.
Римо снова просмотрел кипу бумаг.
- Похоже на то. Здесь девять экземпляров. Еще есть? Может, в какой-ни-
будь папке у тебя в кабинете?
- Нет.
- Может, вы подготовили пресс-релиз? О вашем новом фильме?
Ванда отрицательно покачала головой. Ее жиденькие мокрые волосенки,
лишившись лака, свисали с головы наподобие веревки.
- Я предпочитаю непосредственное общение с прессой. Так будет и на
пресс-конференции, которую я собираюсь устроить сегодня.
- Небольшое уточнение, любовь моя: собиралась устроить.
Подойдя поближе, Римо снова толкнул ее под воду, а сам направился к
большой печи, расположенной в углу двора, калифорнийской версии очага
для барбекю. Единственной данью традиции было то, что гигантская печь
была сооружена на основании, выложенном из красного кирпича. Римо вклю-
чил печь и открыл дверцу - внутри зажглись газовые горелки, бросая от-
блески на керамическую имитацию угля. Подождав, пока пламя хорошенько
разгорится, он принялся кидать в печь компьютерные распечатки, наблюдая,
как они занимаются и горят голубоватым огнем.
Когда все бумаги были сожжены, Римо взял кочергу, по форме напоминав-
шую рапиру, и переворошил весь пепел вместе с непрогоревшими листами,
отчего те запылали вновь. Снова перемешав кочергой содержимое печи, он
включил газ на максимум и закрыл дверцу.
Обернувшись, он обнаружил у себя за спиной Ванду Рейдел и громко рас-
хохотался.
Ее кожа выглядела какой-то дряблой и нездоровой, поскольку неожиданное
купанье смыло весь крем. Груди обвисли, упав на живот, который тоже об-
вис. Свисавшие на плечи волосы напоминали сырое тесто, ненакрашенные
глаза выглядели как две сморщенные изюмины. Толстые ляжки словно слип-
лись, хотя она расставила ноги. В руке она держала пистолет.
- Ты, ублюдок,- произнесла она.
- Я уже видел что-то похожее в кино,- снова рассмеялся Римо.- Только
грудь у тебя должна быть затянута в тонкий шифон и вся ходить ходуном,
пытаясь вырваться наружу.
- Да?- переспросила она.- Кажется, я видела этот фильм. Он шел до-
вольно давно.
- Забавный. Мне он даже понравился,- сказал Римо.
- Там неудачный конец, и его следует изменить. Вот так, например.- Ва-
нда подняла пистолет, который держала обеими руками, и, закрыв один
глаз, прицелилась в Римо.
Он внимательно следил за ее ногами, ожидая, когда напряжение мускулов
покажет, что она действительно приготовилась стрелять. Едва различимые
мышцы на икрах напряглись.
Римо поднял глаза.
- Умри, ублюдок несчастный!-крикнула Ванда.
Внезапно Римо сделал выпад. В правой руке у него мелькнула напоминав-
шая рапиру кочерга. Ее конец закупорил ствол пистолета как раз в тот мо-
мент, когда Ванда спустила курок.
Боек ударил по капсюлю, и пуля, блокированная кочергой, взорвалась,
изуродовав Ванде лицо. Она сделала шаг назад, поскользнулась на кафеле
бассейна и рухнула в воду, в предсмертной судороге сжимая пистолет, из
которого все еще торчала кочерга. Металлические предметы тут же пошли ко
дну, а Ванда всплыла на поверхность, словно дохлая рыбина, глядя на Римо
пустыми глазницами обезображенного лица.
- Все хорошо, что хорошо кончается,- подвел итог Римо.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Разговор, который обещая быть очень скучным, на самом деле таковым не
был, потому что старик-кореец говорил о том, что Рэд Рекс считал самым
главным на свете. Кореец говорил о нем.
- Но должен признаться,- сказал вдруг Чиун,- что не все в вашем се-
риале мне нравится.
- Что же вас не устраивает?- с искренним интересом спросил Рэд Рекс.
- Чрезмерное насилие,- ответил Чиун.- Просто ужасно, что в столь прек-
расные картины вторгается насилие.
Реке попытался сообразить, о каком же таком насилии ведет речь стари-
кан, но не смог припомнить ни драк, ни стрельбы. У доктора Уитлоу Вьятта
была самая бескровная операционная в мире, а самое большое насилие, ка-
кое он только себе позволил,- это порвать испорченный рецептурный бланк.
- Что конкретно вы имеете в виду?- наконец спросил он.
- В одной из серий вас ударила медсестра.- Чиун внимательно посмотрел
на Рекса, пытаясь понять, помнит ли он этот эпизод.
- Ах, это!
- Да, именно так. Подобное насилие просто недопустимо!
- Но ведь это была всего лишь пощечина,- произнес Рэд Рекс и тут же
пожалел о своих словах. По выражению лица Чиуна он понял, что тот вос-
принял эту пощечину по меньшей мере как третью мировую войну.
- Все верно. Но за пощечиной может последовать более серьезный удар.
За ударом - нокаут. Вы и опомниться не успеете, как на вас посыплется
град пуль.
Рэд Рекс кивнул. Старик говорил совершенно серьезно.
- Не волнуйтесь, если такое еще хоть раз повторится, я с ней разбе-
русь.- Актер поднялся с места и встал в стойку карате.- Один удар в сол-
нечное сплетение, и она уже больше никогда не поднимет руку на врача.
- Вот это верный подход,- одобрил Чиун.- Дело в том, что вы позволили
ей нанести плохой удар. Неграмотный, неверно нацеленный и плохо выполне-
нный. Такое может поощрить ее к подобному поведению и в дальнейшем.
- Нет, теперь она мне только попадись! Кья!- выкрикнул Рекс, поражая
каратистским ударом невидимую цель.- Вы знаете, я умею разбивать доски,-
с гордостью сообщил он.
- Та медсестра не была похожа на доску,- ответил Чиун.- Такая может и
сдачи дать.
- Вряд ли у нее будет подобная возможность,- сказал Рэд Рекс и пошел
на воображаемого противника. Внезапно он выбросил вперед левую руку с
вытянутыми пальцами, и в этот момент, замахнувшись, опустил вниз правую,
точно топор.
Тут, заметив в дальнем конце комнаты бильярдный кий, он со всех ног
бросился к нему и схватил с подставки. Вернувшись на место, он располо-
жил кии между ручкой дивана и краешком туалетного столика, посмотрел на
него, сделал глубокий вдох и обрушил на кий удар, от которого тот легко
раскололся надвое. Обломки упали на пол.
- А-а-а!- выкрикнул он и с улыбкой посмотрел на Чиуна.- Неплохо, а?
- Вы очень хороший актер,- произнес Чиун.- Там, откуда я родом, ваши
профессиональные способности ремесленника ценили бы очень высоко.
- Да-да, конечно. Но я имею в виду мое карате.- Рэд Рекс сделал еще
несколько резких движений, имитирующих удары.- Как вам?
- Внушает трепет,- отозвался Чиун.
Но прежде чем Рэд Рекс смог продемонстрировать Чиуну все свое мас-
терство в области боевых искусств, зазвонил телефон.
- Да,-сказал в трубку Рэд Рекс.
Голос был женский, но звучал как-то странно - холодный, как лед, и
твердый, как железо. В нем не было ни малейшего акцента, даже легкого
налета южного говора, столь распространенного в этой части Калифорнии
среди дам, проводящих все свободное время за телефонными разговорами.
- Я от госпожи Рейдел. Съемочный павильон, куда вы должны отвести
своего гостя, уже подготовлен. Можете выходить прямо сейчас. Павильон
находится позади главного здания, в дальнем конце территории. И не тяни-
те, идите прямо сейчас.- Раздался щелчок. На том конце провода повесили
трубку, не дав Рексу и слова сказать.
Актер улыбнулся Чиуну жалкой улыбкой.
- То, что я так ненавижу в чужом городе. Все ходят за тобой стадом,
словно ты диковинный зверь.
- Это верно,- согласился Чиун.- Поэтому никогда не стоит отправляться
в чужой город, надо везде чувствовать себя как дома.
- Как же этого добиться, разрешите спросить?
- Очень просто,- ответил Чиун.- Все заключено в нас самих. Когда чело-
век находится в мире с самим собой, куда бы он ни приехал, он чувствует
себя своим. В результате никакой город не кажется ему чужим, поскольку
любое пространство, в котором он находится, принадлежит не кому-то, а
ему самому. Он не подчиняется - он управляет. Точно так же, как с этим
вашим танцем.
- Танцем?- переспросил Рэд Рекс.
- Да. Я имею в виду танец карате, который так популярен среди людей.
- Это не танец, а величайшее боевое искусство из всех существующих на
земле.
- От своего сына я не потерпел бы подобных ошибочных заявлений, но от
вас... Вы человек неподготовленный и не знаете ничего лучше.- Он пожал
плечами.
- По вы же сами видели, что я сделал с бильярдным кием!- воскликнул
Рекс.
Чиун кивнул и медленно поднялся; его черный с красным халат, казалось,
существовал независимо от него.
- Да, карате - это не так уж плохо. Карате учит сконцентрировать вни-
мание на какой-то одной точке, и это хорошо. Карате - винтовочный выс-
трел, в отличие от самой винтовки, и в этом его сила.
- А в чем же его слабость?
- А слабость в том,- объяснил Чиун,- что оно не дает ничего, кроме на-
правления приложения силы. Оно лишь фокусирует энергию, поэтому является
всего лишь неплохим комплексом упражнений. Но творческое начало содержи-
тся лишь в истинном искусстве. Настоящее искусство создает энергию там,
где ее прежде не существовало.
- Но что же в таком случае вы называете искусством? Кун-фу?
Чиун засмеялся.
- Айки-до?
- Как много названий вы знаете!- снова засмеялся Чиун.- Впрочем, у лю-
бителей всегда так. Нет, на свете существует лишь одно истинное ис-
кусство, и зовется оно Синанджу. Все остальные - лишь подражание кусочку
фрагмента истинной мысли, а сама мысль - это Синанджу.
- Но я никогда не слыхал про Синанджу!- удивился Рэд Рекс.
- Поскольку вы человек особенный и однажды вам придется дать отпор
