- Японцы высокомерны: они воображают, будто такая работа ниже их дос-
тоинства. Мы, корейцы, вовсе не высокомерны: мы просто знаем, что такая
работа действительно ниже нашего достоинства.
И вот теперь Чиун собрал целую команду туристов, которая выполняла
"китайскую работу".
- Иди же сюда, сынок, и помоги своему папочке!- продолжала неис-
товствовать дама.
Римо покачал головой.
- А ну, давай сюда,- подхватили остальные добровольные носильщики.
Римо вновь отказался.
- Ты животное.
В этот момент на сцену вышел Чиун, передвигающийся несколько медлен-
нее, чем обычно. Он поднял свои тонкие руки, устремив вверх пальцы с
длинными ногтями, словно для молитвы.
- Вы добрые люди,- начал он.- Добрые, хорошие, заботливые. Поэтому вам
так трудно понять, что не все в мире столь же отзывчивы и добры, как вы,
не все столь благородны - многие просто не могут быть такими. Вы серди-
тесь, оттого что мой приемный сын не наделен теми же качествами, что и
вы. Вы не хотите понять, что некоторые с детства лишены благородства и
доброты. Я так много сил положил, чтобы как следует его воспитать, но
чтобы из зерна вырос красивый цветок, его нужно посадить в достойную по-
чву. Увы, душа моего сына - каменистая почва. Не кричите на него. Он не-
способен возвыситься до вашей доброты.
- Спасибо, папочка,- сказал Римо.
- Животное. Так я и знала, это настоящая скотина!- прорычала дама. Об-
ратившись к мужу, настоящему гиганту - шести с половиной футов роста и
трехсот двадцати пяти фунтов веса, прикинул Римо,- она произнесла:
- Марвнн, научи эту скотину, как надо себя вести!
- Этель,- ответил великан на удивление нерешительно,- если он не хочет
помогать старику, это его дело.
- Марвин, неужели ты позволишь ему безнаказанно издеваться над этим
милым, чудным старым господином?!- От избытка чувств Этель кинулась к
Чиуну и прижала его к своей обширной груди.- Бедный, бедный старик! Мар-
вин, научи это животное хорошим манерам!
- Но ведь он вдвое меньше меня. Пойдем отсюда, Этель.
- Я не могу оставить этого несчастного наедине с таким чудовищем. Что
за неблагодарный выродок!
Марвин вздохнул и начал приближаться к Римо. Он не станет его убивать.
Так, стукнет пару раз для острастки.
Римо поднял глаза на Марвина, Марвин посмотрел на Римо сверху вниз.
- Дай ему как следует!- вопила Этель, прижимая к груди самого опасного
в мире наемного убийцу.
Ее муж тем временем готовился вступить в бой с другим, не менее опас-
ным.
- Слушай, приятель,- мягко проговорил Марвин, опуская руку в карман,-
я не хочу вмешиваться в ваши семейные дела. Понимаешь, что я имею в ви-
ду?
- Дашь ты ему как следует или только будешь болтать?- продолжала во-
пить Этель.
- Вы такая чуткая, чувствительная,- произнес Чиун, который хорошо
знал, что крупные люди любят, когда их называют чувствительными, потому
что окружающие делают это крайне редко.
- Размозжи ему голову, или это сейчас сделаю я!- вскричала Этель, кре-
пче прижимая к груди свое сокровище.
Марвин достал из кармана несколько банкнот, и, пожалуй, это было самое
разумное действие за всю его жизнь.
- Вот двадцать баксов. Помоги своему старику.
- Ни за что,- ответил Римо.- Вы же его совсем не знаете. И, скажу вам
честно, вы далеко не первый, кого он обманом заставляет тащить свой ба-
гаж. Так что лучше уберите деньги.
- Послушай, приятель, теперь это стало и моей семейной проблемой. По-
моги ему дотащить чемоданы, прошу.
- Марвин, если ты сейчас же не поставишь на место этого негодяя, я
больше никогда не лягу с тобой в постель!
И тут Римо увидел, как лицо Марвина расплылось в счастливой улыбке.
- Ты мне это обещаешь, Этель?
Римо почувствовал, что предоставляется хорошая возможность выпутаться
из этой истории, но Чиун, как всегда воплощенная галантность, произнес:
- Он недостоин тебя, о прелестная роза!
Прелестная роза всегда это подозревала. Отпустив Чиуна, она бросилась
на мужа и с размаху треснула его по голове сумкой.
Римо поспешно ретировался, оставив их разбираться между собой; погла-
зеть на эту семейную сцену уже сбежалась толпа зевак.
- Ну, что, Чиун, доволен собой?- спросил Римо.
- Я принес немного счастья в ее жизнь.
- В другой раз лучше найми носильщика.
- Но их нигде не было видно!
- А ты хорошо смотрел?
- Люди, которые выполняют работу китайцев, сами должны меня искать, а
не наоборот.
- Я сегодня вечером отлучусь, у меня кое-какие дела,- сказал Римо.
- А где мы остановимся?
Римо был явно озадачен.
- Вот об этом я как-то не подумал,- выговорил он.
- Ага,- съязвил Чиун.- Теперь ты видишь, как может быть полезен импе-
ратор?
Чиун был, как всегда, прав. Единственное, чего он никак не мог взять в
толк, так это что их "император" - КЮРЕ - оказался в опасности и только
Римо может его спасти. Если - поскольку это было еще под большим вопро-
сом - ему удастся погасить скандал, получивший название "афера с Лигой".
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Уиллард Фарджер, четвертый заместитель помощника председателя избира-
тельной комиссии, проснулся с первыми лучами солнца, которые, отражаясь
от водной глади бассейна, проникали в окно спальни; па тумбочке тихо гу-
дела телефонная трубка. Он специально снял ее с рычага, чтобы хорошенько
выспаться. Уиллард Фарджер больше не хотел, чтобы его беспокоили репор-
теры.
Ему потребовалось не больше часа с четвертью - а именно столько продо-
лжалось его третье интервью, данное прессе несколько дней назад,- чтобы
начисто забыть, как он сам бывало охотился за репортерами, чтобы те упо-
мянули его имя в отчете о каком-нибудь пикнике, слете бойскаутов или
благотворительном ужине, устроенном партией ради сбора средств.
В те времена он лично развозил партийные пресс-релизы, рассказывал
анекдоты всем подряд в редакциях "Майами-Бич диспэтч" и "Майами-Бич джо-
рнал" и всегда с нетерпением ждал очередных номеров газет.
Иногда, когда день был небогат событиями, он мог прочесть: "При-
сутствовал также Уиллард Фарджер, четвертый заместитель помощника пред-
седателя избирательной комиссии". В такие дни он ходил по зданию окруж-
ной администрации и спрашивал всех, кто попадался ему на пути, читали ли
они сегодняшние газеты. Он вечно ошивался возле комнаты прессы, высмат-
ривая, не ищут ли репортеры себе компанию, чтобы перекусить, и никогда
не упускал случая угостить журналиста в баре спиртным.
Но подобный случай представлялся крайне редко, поскольку все газетчики
знали его как любителя саморекламы и крайне назойливого типа. Уж если
Уиллард Фарджер, четвертый заместитель помощника председателя избира-
тельной комиссии, поил кого-то за свой счет, он до смерти заговаривал
свою жертву и потом еще долгое время от него трудно было отвязаться.
Но одна-единственная показанная по телевидению пресс-конференция все
изменила. Теперь Уиллард Фарджер выступал против правительства, имея на
руках "убедительные доказательства наиболее вероломного покушения на на-
ши свободы за всю историю страны". Он оказался в центре внимания, в
мгновение ока обретя известность в масштабах станы, и потому лишь под
давлением своего непосредственного начальства соглашался теперь давать
интервью представителям местных газет. В конце концов, разве не он со
своими разоблачениями занял всю первую полосу "Нью-Йорк таймс"?
- Нельзя игнорировать "Диспэтч" и "Джорнал",- сказал ему шериф.
Вообще-то Фарджер втайне подозревал, что шериф ему просто завидует.
Разве "Вашингтон пост" могла посвятить материал какому-то жалкому шерифу
из округа Дейд?
- Не могу же я ограничивать свою популярность нашим округом,- ответил
тогда Фарджер.- За две минуты общенациональных теленовостей я могу охва-
тить двадцать один процент избирателей всей страны. Двадцать один. А что
я получу с "Диспэтч" или "Джорнал"? Одну пятнадцатую процента?
- Но ты же живешь в Майами-Бич, Билл.
- Авраам Линкольн жил в Спрингфилде, ну и что с того?
- Билл, но ведь ты пока не президент Соединенных Штатов, а всего лишь
один из тех, кто хочет помочь Тиму Картрайту победить на выборах и стать
мэром. Так что, думаю, тебе лучше побеседовать с "Джорнал" и "Диспэтч".
- Полагаю, это мое дело, и вас оно мало касается, шериф,- ответил Уил-
лард Фарджер, который за неделю до этого предложил свою помощь в уборке
шерифского гаража, но тот ему отказал, поскольку это могло быть расцене-
но как использование труда государственных служащих в личных целях.
Шерифу Клайду Мак-Эдоу пришлось сдаться, однако он предупредил, что
представители центральных газет уедут, а "Джорнал" и "Диспэтч" останут-
ся, но Уиллард Фарджер не обратил на это предостережение ни малейшего
внимания.
Человеку, которого показывают по центральному телевидению. не пристало
слушать советы какого-то там шерифа. И Уиллард Фарджер отключал телефон,
чтобы местные журналисты не могли его достать. Хорошо бы иметь незаре-
гистрированный телефонный номер, думал он, вылезая из постели. Его бы
знали только президенты Си-Би-Эс, Эн-Би-Си и Эй-Би-Си. Ну, пожалуй, еще
в "Тайм" и "Ньюсуик". Нельзя было бы обойти также "Нью-Йорк таймс" и
"Вашингтон пост", хотя их тираж в масштабе страны был несколько ниже,
чем у журналов. Зато они имели вес в интеллектуальных кругах.
Фарджер зевнул и потащился в ванную. Там он протер глаза и умыл лицо.
Физиономия у него была довольно-упитанная, с мясистым носом и маленькими
голубыми глазками; венчала все копна седых волос, которые, по его мне-
нию, придавали ему вид сильного и умудренного опытом человека, обла-
дающего чувством собственного достоинства.
Он посмотрел на себя в зеркало, и то, что он там увидел, ему понрави-
лось.
- Доброе утро, губернатор,- произнес он, а когда заканчивал бритье, то
уже представлял себе, что ведет заседание кабинета в Белом доме.- Удач-
ного вам дня, господин президент,- сказал он, нанося на кожу лосьон, от
которого защипало щеки.
Он принял душ и уложил волосы феном, не переставая думать о том, как
хорошо было бы, если бы мир был един, в нем не было бы ни страданий, ни
войн, и у каждого человека была бы своя фиговая пальма, и он сидел бы
под ней в полной гармонии со всем человечеством и с самим собой.
Этим утром он надел серый костюм тонкого сукна и голубую рубашку, в
которой всегда появлялся перед телекамерами. Когда он сел завтракать,
его жена Лора, все еще в бигуди, вместо его любимых яиц всмятку положила
на тарелку какой-то конверт.
- Что это?- спросил Фарджер.
- А ты вскрой,- предложила жена.
- Где мои яйца?
- Сначала вскрой!
Тогда Уиллард Фарджер вскрыл конверт и обнаружил там пачку плотно све-
рнутых банкнот. Медленно развернув пачку, он с удивлением обнаружил, что
это были двадцатидолларовые бумажки. Ровно тридцать штук.
- Лора, здесь шестьсот долларов!- вымолвил он.- Шестьсот! Надеюсь, это
не взятка? Не могу же я пожертвовать карьерой ради каких-то жалких шес-
тисот долларов!
Лора Фарджер, которая не раз видела, как муж с благодарностью принимал
подачки в пять долларов, презрительно подняла бровь.
- Это не взятка. Деньги мои, я получила их за интервью для журнала.
- Не спросив меня? Лора, ведь ты понятия не имеешь, как вести себя с
репортерами! Ты и глазом не успеешь моргнуть, как они положат тебе свин-
ью. За какие-то шестьсот долларов ты могла испортить мне карьеру! Что ты
им сказала?
- Что ты замечательный муж, прекрасный семьянин и что любишь собак и
детей.
Некоторое время Фарджер обдумывал слова жены.
- Хорошо. Это нормально. А что еще?
- Больше ничего. Вообще-то он хотел поговорить с тобой.
- А что это за журнал?
- Вылетело из головы.
- Ты даешь интервью какому-то журналу, даже не удосужившись запомнить
его названия?! Лора, как ты можешь? И это сейчас, когда моя карьера на
взлете! Но если со средствами массовой информации начинает общаться ди-
