не говорит. Может, упал со стены и ударился головой. Может, так, а может,
нет. Во всяком случае Лайас больше не любопытен. Ходит по деревне, один, с
широко раскрытыми глазами. Вспугни его, и он начнет то, что я показал,
только получше". - И он посмеялся.
Я сказал: "Но если то, что похоже на человека, не человек, и то, что
похоже на собак, не собаки, то что это?"
Он ответил: "Вы знаете столько же, сколько я".
Я сказал: "Но вы хоть представляете, кто эта девчонка на большой
черной лошади?"
Он ответил: "Она, да. Девчонка француза".
Снова ледяная рука коснулась моих волос, мысли заметались... Дахут на
черном жеребце... охотится... на кого? И стоящие камни, и люди, гибнущие
под ними... все как в старину... в старом Карнаке...
Мак Канн продолжал свой рассказ.
- Мы поехали дальше, и я видел, что старый козел очень возбужден, он
все время жевал свои усы. Наконец мы приехали в место, о котором он
говорил. Осмотрелись. Хорошее место. Похоже на такое, которое я хотел бы
купить, как я ему рассказывал. Старый каменный дом, много комнат - для
востока. Меблированные. Мы немного побродили вокруг и скоро увидели стену.
Все, как сказал старый козел. Нужна артиллерия или тринитротолуол, чтобы
пробить ее. Эф бормотал, чтобы я не особенно на нее смотрел. Большие
ворота поперек дороги, похожи на стальные. И хоть мы никого не видели, мне
показалось, что за нами все время следят.
Мы походили тут и там, потом вернулись к дому. И тут старый козел
беспокойно спросил меня, что я думаю, и я сказал, что все в порядке, если
цена устроит, и какая же цена. И он назвал сумму, от которой я замигал. Не
потому, что велика, наоборот. И тут у меня появилась мысль. Я сказал, что
хочу посмотреть еще несколько домов. Мы еще там походили, а мысль не
выходила у меня из головы.
Было уже поздно, когда мы вернулись в деревню. На пути назад
остановились поговорить с одним человеком. Он сказал: "Эф, еще четверо
исчезли из бедной фермы".
Старый козел заерзал и спросил, когда. Тот ответил, прошлой ночью.
Сказал, что управляющий хочет позвонить в полицию. Эф как будто что-то
стал подсчитывать и сказал, что всего уже около пятидесяти. Тот сказал,
да. Они покачали головами, и мы поехали дальше. Я спросил, что это за
бедная ферма, он ответил, что это в десяти милях, там живут нищие, и вот
последние три месяца они стали исчезать. И у него появилось то же
испуганное выражение, и он заговорил о другом.
Ну, мы вернулись в "Беверли Хаус". Там было много местных жителей, и
они отнеслись ко мне с почтением. Видимо, Эф сказал им, кто я такой, и это
было что-то вроде комитета по встрече.
Один из них встал и сказал: хорошо, что я вернулся, но надо было мне
вернуться раньше. Они уже знали об исчезнувших нищих, и им это не
понравилось.
Я поужинал, вышел, людей прибавилось. Они будто собирались вместе,
чтобы не так бояться. А моя мысль становилась все настойчивее. А мысль
заключалась вот в чем. Я ошибался, думая, что Эф заботится только о
выгоде. Мне показалось, что они все страшно напуганы и, может, решили, что
я тот самый человек, который может им помочь.
Наверно, Партингтоны там были большими шишками, и вот я, один из них,
возвращаюсь. Можно сказать, послало само небо, как раз вовремя. Я сидел,
прислушивался, и все разговоры крутились вокруг бедной фермы и француза.
Около девяти пришел еще один. Сказал: "Нашли двух исчезнувших нищих".
Все подошли ближе, и Эф спросил: "Где?" И тот ответил: "Билл Джонсон
приплыл вечером. Увидел за кормой двух утопленников. Подцепил их. На
пристани они со стариком Си Джеймсоном рассмотрели их. Говорит, что он их
знает. Сэм и Мэтти Вилан, которые уже три года жили на ферме. Так и лежат
на пристани. Наверно, упали в воду, ударились о камни и утонули.
"Как это ударились о камни?" - спросил Эф. И тот ответил, что у них в
груди ни одной целой кости. Ребра все разбиты, похоже, их много дней
колотило о скалы. Как будто их к ним привязали. Даже сердца раздавлены...
Я почувствовал тошноту и гнев; услышал внутри себя голос: "Так было в
старину... так убивали твой народ... давным-давно..." Тут я понял, что
вскочил на ноги и Билл удерживает меня за руки. Мак Канн тоже вскочил, но
на лице его не было удивления, и я подумал, что он не все нам рассказал.
Я сказал:
- Все в порядке, Билл. Простите, Мак Канн.
Мак Канн мягко ответил:
- Ладно, доктор, у вас свои причины. Ну, вот, тут в комнату вошел
долговязый парень с пустыми глазами и расслабленным ртом. Никто не
произнес ни слова, все только смотрели на него. Он подошел ко мне и стал
смотреть. Потом задрожал и прошептал: "Она опять скачет. Скачет на черной
лошади. Прошлой ночью скакала, и волосы развевались за ней, и собаки
бежали у ее ног..."
Тут он испустил пронзительный крик и стал подпрыгивать, как игрушка
на резинке, и кричать: "Это не собаки! Не собаки! Уберите их от меня!
Боже... уберите их от меня!"
И все вокруг стали его успокаивать: "Успокойся, Лайас, успокойся". И
увели его, а он продолжал кричать. Оставшиеся молчали. Смотрели на меня
серьезно, выпивали, потом уходили. Я... - Мак Канн заколебался... - я был
потрясен. Если бы я был старым козлом, я бы показал вам, как кричал Лайас.
Как будто дьяволы ухватили щипцами его душу и вытаскивают, как гнилой
зуб. Я выпил еще и пошел спать. Старый Эф остановил меня. Он был бледен, и
борода у него дрожала. Принес еще кувшин и сказал: "Задержитесь немного,
мистер Партингтон. Нам показалось, что вы согласны поселиться тут. Если
вам не подходит цена, назовите вашу. Мы согласимся".
К этому времени не нужно было быть гением, чтобы понять, что вся
деревня напугана до смерти. И по тому, что я слышал и видел, я их винить
не мог. Я сказал Эфу: "Эти нищие. Как вы думаете, куда они исчезают? Кто
их забирает?"
Он огляделся, прежде чем ответить, потом прошептал: "Де Керадель".
"Зачем?"
Он опять шепотом: "Для своего каменного сада".
Раньше я бы над этим посмеялся. Но тут мне смеяться не хотелось. И я
сказал ему, что место мне нравится, но завтра я вернусь в Нью-Йорк и
подумаю, а тем временем почему бы им не заявить в полицию? Он ответил, что
деревенский полицейский испуган так же, как и все остальные, и он уже
говорил с офицерами, но те решили, что он спятил. На следующее утро я
расплатился и обещал через день-два вернуться. Небольшая делегация явилась
попрощаться со мной и уговаривала вернуться.
Интересно было бы взглянуть на это место за стеной и особенно на то,
что Эф назвал каменным садом. У меня в Провиденсе друг, у него есть
гидросамолет. Я поехал к нему и договорился, что вечером полетим над
поместьем Кераделя. Полетим над берегом. Ночь была лунная, и мы вылетели в
десять. Когда подлетали, я достал бинокль. Все вокруг ясно, но над этим
местом поднялся туман. Быстро поднялся, будто хотел обогнать нас.
У причала, в глубокой бухте, стояла большая яхта. Она направила на
нас прожектор. Не знаю, то ли хотела ослепить, то ли выяснить, кто мы и
откуда. Я попросил лететь к дому, и мы ушли от прожектора. Я поднял
бинокль и увидел длинный старинный каменный дом, полускрытый холмом. И еще
увидел кое-что, от чего поползли мурашки... как от воплей Лайаса. Не знаю,
почему. Много больших камней, расположенных кругами, и большая груда
камней в середине. Туман вился вокруг, как змеи, и среди камней
поблескивали огоньки... серые огоньки... какие-то отвратительные...
Мак Канн смолк, дрожащей рукой поднес ко рту бокал и выпил.
- Гнилые огни. Как будто... разлагаются... И на груде камней сидело
что-то черное... бесформенное... тень какая-то. Эта тень дрожала,
колебалась... а камни будто старались стащить нас вниз, к этой черной
тени...
Он поставил бокал, и рука у него все еще дрожала.
- И тут мы пролетели. Я оглянулся, но все закрыл туман.
Он сказал Лоуэллу:
- Говорю вам, док, что с ведьмой Мэндилип я никогда не чувствовал
себя так отвратительно, как над этим местом. Мэндилип была связана с адом,
верно. Но это место - само по себе ад, говорю вам!
13. ДАХУТ ПРИСЫЛАЕТ ВЫЗОВ
- Вот и все. - Мак Канн зажег сигарету и посмотрел на меня. - Мне
кажется, что для доктора Карнака мой рассказ имеет больше смысла, чем для
меня. Я... я просто знаю, что тут черное зло. А он, может, знает,
насколько черное. Например, док, почему вы вздрогнули, когда я рассказал о
двух нищих?
Я сказал:
- Доктор Лоуэлл, если не возражаете, я хотел бы поговорить наедине с
Биллом. Мак Канн, заранее прошу прощения. Билл, идем в уголок. Хочу с
тобой пошептаться.
Мы с Биллом отошли так, чтобы нас не могли услышать, и я спросил:
- Много ли знает Мак Канн?
Билл ответил:
- Все, что мы знаем о Дике. Он знает, что де Керадель был связан с
кукольницей. И с него этого достаточно.
- Знает ли он о моих встречах с мадемуазель?
- Определенно нет. Мы с Лоуэллом решили, что тут слишком много
интимного.
- Весьма деликатно с вашей стороны, - я с трудом сохранил
серьезность. - Но говорил ли ты кому-нибудь, кроме меня, об этой твоей
воображаемой тени?
- Воображаемой? Какого дьявола!.. Нет, не говорил.
- Даже Элен?
- Да.
- Отлично, - сказал я. - Теперь я знаю, где нахожусь. - Я вернулся к
столу и снова извинился перед Мак Канном. И сказал Лоуэллу:
- Помните, де Керадель говорил, что готовит некий эксперимент? Цель
эксперимента - оживить бога или демона, которому поклонялись когда-то
давно. По рассказу Мак Канна я могу заключить, что эксперимент зашел
далеко. Он установил камни в порядке, предписанном древним ритуалом, и в
середине соорудил Большую Пирамиду. Дом Черноты, Храм Собирателя.
Алкар-Аз...
Лоуэлл оживленно прервал:
- Вы опознали это название? Я помню, когда вы впервые его упомянули,
де Керадель пришел в ужас. А вы не ответили на его вопрос. Вы это сделали,
чтобы ввести его в заблуждение?
- Нет. До сих пор не знаю, как возникло в моем сознании это название.
Может, от мадемуазель... как потом многое другое. А может, и нет. Если
помните, мадемуазель предположила, что я... вспомнил. Тем не менее я знаю,
что сооружение в центре монолитов - Алкар-Аз. И что это, как справедливо
заметил Мак Канн, черное зло.
МАк Канн спросил:
- Но двое нищих, док?
- Может, действительно их било волнами о скалы. Но в древнем Карнаке
и в Стоунхендже в старину друиды своими дубовыми, каменными и бронзовыми
кувалдами били жертвы по груди, пока не разбивали ребра и не превращали
сердца в месиво.
Мак Канн негромко сказал:
- О боже!
Я продолжал:
- Пытавшийся сбежать каменщик рассказал о людях, которые гибли под
камнями, и тела их исчезали. Недавно при исследованиях в Стоунхендже под
многими камнями найдены остатки человеческих скелетов. Когда устанавливали
монолиты, эти люди были живы. Такие же останки и под стоячими камнями
древнего Карнака. В древности под стенами городов замуровывали мужчин,
женщин, детей. Иногда их предварительно убивали, а иногда замуровывали
живьем. Основания храмов покоятся на таких жертвах. Мужчины, женщины,
дети... их души навсегда прикованы там... они охраняют. Так верили
древние. Даже сейчас есть суеверие, что только тот мост будет прочен, при
строительстве которого погиб хотя бы один человек. Надо покопаться у
камней... сада де Кераделя. Бьюсь об заклад, что там найдутся тела
исчезнувших работников.
Мак Канн сказал:
- Бедная ферма у самой воды. Легко оттуда увозить людей на лодке.
